вы умудрились ее угнать и откуда? — задал вопрос я.
— С соседнего двора. Ее владелец — идиот.
— Вы недалеко от него ушли.
— Говорю же, владелец даже не заметил. Чибриков ее за минуту вскрыл.
— Ты так в этом уверен, Арс? А если пропажу обнаружат, а внутри ваши вещи, ваши пальчики? — масштаб проблемы разрастался с каждой секундой. — Я гляжу, вы прям экстрасенсы. А почему не можете предугадать, куда полетит шайба, как себя поведет соперник, с каким счетом кончится матч? Столько бы на ставках подняли, столько бы матчей выиграли, что пять таких машин себе с легкостью бы купили, чтоб по саунам и шлюхам кататься. Знаете, я тоже немного экстрасенс и скажу, что вас ждет: хозяин заявит о пропаже, машину найдут, а вас по горячим следам вычислят, ибо вы наследили, судя по всему, в половине Челябинска. Вас наверняка видела куча народа. И все! Ваши жизни разрушены по глупости… из-за бутылки. А ваши грезы о МХЛ, КХЛ, НХЛ… До свидания! На помойку! О чем вы только думали?
— Хоккеистов из Магнитогорска просто так не сломать, — заявил Леша.
— Алкоголь и не таких ломал.
— Мы не думали об этом, — произнес Арсений.
— Тогда скажи ради богов всех времен, ради всех святынь мира, ради всех взорвавшихся вулканов, ради всех правд и неправд, ради всех, кто воевал и пал, что вами двигало, Арс?!
— Мы просто хотели отдохнуть, провести ночь на полную катушку. Можно ведь и на взлете погибнуть. И что в таком случае будет у тебя за душой? Ничего.
— Знаете, чем опасна такая жизнь? Наверно, вы уже начали понимать… Никогда не знаешь, что за этим последует. Твой самолет может упасть, у машины могут отказать тормоза, а бесценная золотая цепочка может просто взять и кануть в лету. Вы знатно попали. Поздравляю.
— А ведь все начиналось как самая лучшая ночь в нашей гребаной жизни…
— Обычно после таких ночей следуют самые ужасные в жизни дни, — сказал я, однако нижеследующие реплики побудили меня к радикальным действиям.
— Тут и твоя вина есть, — выдал Бреча.
— Я, что ли, вам в рот наливал?! — восклицал я.
— Плохо следил.
— Тебе ли об этом рассуждать, Бречкин?!
Поддел он меня знатно.
— Надеюсь, теперь ясно, для чего я нахожусь рядом с вами. Интересно, закрывают ли целые команды из-за коллективного помешательства?
— Что, все так серьезно?
— А ты как думал?! Давайте-ка мне всю историю с самого начала, — попросил я. — И без тайн мадридского двора.
Мне бегло пересказали ход ночных событий (как я понял позднее, в сокращенном виде): бухнули, угнали тачку, потусили в клубе, поехали кататься, бросили «BMW» черт знает где и вернулись обратно на такси. Во время рассказа я периодически вскакивал, вскрикивал, размахивал руками, хватался за голову, перебирая как ругательства, так и различные способы спасти положение. Как только рассказ кончился, мне хотелось убить парней за то, что они учинили, но идея навести порядок в царящем хаосе не казалась мне такой уж невыполнимой, учитывая, с какой непринужденностью шайка, к примеру, выбралась из гостиницы и вскрыла машину.
— Да-а-а, ребятки, — подытожил я. — Я от вас такого не ожидал. Хотя нет. Я ожидал от вас именно этого, — в голове не укладывалось, как я умудрился допустить все это великолепие. — Лес горит от своих же деревьев.
— Я думал, — произнес Арсений, — после такого ты нас убьешь на месте.
— Еще не вечер, Арс, еще не вечер, — приговаривал я, расхаживая по кухне. Мне стало душно. — Не в моих правилах сообщать вам об опасностях, ведь большинство из них создаю я. Но тем не менее… Арсен! Леша-то наглухо отбитый, но ты… ты-то куда?! У тебя вообще есть мозги, я понять не могу?! Или твоего размера на складе не осталось? Что же с твоей карьерой станет, черт? Ты не имеешь никакого права рисковать смыслом всей своей жизни! Один неловкий шаг, и будущее уже не столь безоблачно. Путь к цели — это дорожка, ведущая в гору, переполненная перевалами и серпантинами. Чтобы спуститься с горы, особого ума не нужно, усилия не понадобятся, тебя самого несет в пропасть. А вот чтобы вскарабкаться на вершину, нужно каждый день преодолевать себя и воздерживаться от искушений — это надрыв, напряжение, испытание. Ты в теме с самого детства. И ты готов обнулить полжизни из-за какой-то параши? А если бы ты получил травму? А о родителях ты подумал? Сколько они отдали, чтобы ты встал на коньки и на каждом углу гордо сообщал всем, что хоккеист?! А ты берешь и обесцениваешь их труды, просто плюешь в их сторону, растаптываешь их наследие. Что вы еще можете делать?! Только клюшку с шайбой гонять. Лишитесь хоккея — пиши пропало.
Сеня с Лехой стояли рядом. Надеюсь, хоть что-то до них дошло.
— Петь, что-нибудь еще можно сделать? — виновато произнес Митяев.
— Вы уже все сделали!
— Придумай что-нибудь. Ты же мозг.
— Почему все говорят мне об этом только тогда, когда им что-то нужно? — обидчиво отметил я. — Плоды вашего веселья, если за них не взяться, в скором времени превратятся в трагедию. А спасение утопающих — дело рук самих утопающих.
— Ты сливаешься?
— Если бы. Ваш побег и мне выйдет боком. Так что теоретически я с вами в одной упряжке.
— Что ты хочешь предпринять?
— Собственно, как и всегда — пойду исправлять ваши косяки. Есть один план. Если все получится, то никто ни о чем не узнает: мой авторитет не пострадает, вас не уволят и не посадят — вы будете играть и уверенно глядеть в будущее. Да будет так. Аминь, — решился я и направился в комнату к остальным возмутителям порядка. Леша и Арс плелись за мной.
— Нам что делать? — спросил Митяев, когда мы зашли в номер, где тем временем не находили себе места Кошкарский, Брадобреев, Чибриков и Абдуллин.
— Идти спать. И не вставать, пока я не скажу.
— Ага, уснешь тут, — произнес Степан.
— А ты баранов посчитай — их тут много, — я поднял с пола ремень и протянул его Арсению. — Возьми, это твое.
— Не знал, что он еще способен так больно бить.
— В умелых руках и швабра стреляет. Итак, — хлопнул в ладоши я, приблизившись к Чибрикову, — Богдаша, напряги свои воробьиные извилины и вспомни, где взял машину? — тот посмотрел на Митяева, который ему кивнул, что означает «можно говорить».
Чибриков указал точное место.
— Хорошо. Бречкин, говори адрес, где вы бросили тачку? — Леша ответил. — И номер здешнего такси дай.
— Погодь, — усомнился Абдуллин, — ты хочешь сказать, что…
— Да, именно так, — я предвосхитил его
