Когда я отправился в умывальню, Кристал пошла со мной.
– Как тут было у вас? – спросил я, стянув пропотевшую рубаху.
– Могло быть и хуже. Твой отец настоял, чтобы мы покинули форт в гавани, и остался там только с Тамрой и горсткой стражников. Он был прав: большую часть форта пушки разнесли по камушкам. Их чуть не смыло в воду, а потом Тамре пришлось выносить Гуннара на руках: он так вымотался, что лишился чувств.
– Похоже, здесь бушевал сильный шторм.
– Такой бури никто из местных не помнит. Разрушения очень велики; правда, стоимость металла, который мы можем получить, разобрав корабельные корпуса, тоже велика. Один торговец из Спидлара уже предложил свои услуги. А мертвые тела все еще выносит на берег.
– Людские потери велики?
– Сорок Наилучших и около тысячи ополченцев. Но потом волны нанесли в город грязь, да тут еще эти трупы. Думаю, многие еще умрут от заразных болезней. Хорошо, если только десятки.
Ополоснувшись сам, я принялся стирать рубаху. Вода в тазу мигом почернела, и ее пришлось сменить.
– Как чувствует себя самодержица?
– Устала. Мы тут все устали. Она переживает, но предпочитает на сей счет не распространяться.
В комнату Кристал мы поднялись молча. Херрельд открыл дверь, а Кристал затворила ее, пока я раскладывал на каменном наружном подоконнике мокрую рубаху. Натянув вместо нее чистую, я стал раскладывать вещи из торбы.
– Ну а ты? – спросила наконец она. – Ты что делал?
– Нашел для Джастина хаос. А потом наблюдал за ним.
– То есть все делал Джастин. А ты не вмешивался?
– Все делали Джастин с Дайалой. Меня они просили не вмешиваться, и я помогал им лишь тогда, когда они находили это нужным. Им пришлось нелегко.
Кристал ждала чего-то еще.
– Да, еще у нас пропали двое солдат. Мы их не нашли: видимо, они поддались панике, рванули не туда и погибли.
– Дайала об этом говорила.
– Прости. Я устал и плохо соображаю. Что еще произошло здесь?
– Ты же видел. Их снаряды убили больше тысячи солдат, главным образом – новобранцев, а мирных жителей погибло в два раза больше. Сколько разрушено построек, еще не подсчитали, но ясно, что не одна сотня. Нескольким хаморианским морякам удалось доплыть до берега, но, когда мы подоспели к побережью, было уже поздно.
– Шторм?
– Горожане.
Я промолчал: ненависть порождала ненависть, убийства порождали убийства.
Кристал села, и я увидел под ее глазами темные круги.
– Устала?
– Да, Леррис, я устала. Этому не видно конца. За каждой нашей победой следует другая битва, еще более кровопролитная. Город разрушен, тысячи людей погибли, раненых вообще без счета… и чего ради?
– И это еще не конец, – сказал я.
– Не конец? Тебе нужен еще один повод, чтобы показать, какой ты герой?
Я покачал головой.
– Посмотри на моего отца, Джастина и Дайалу. Они что, ликуют по поводу произошедшего? Помнишь, отец говорил, что истинной целью Хамора является Отшельничий.
– Значит, ты будешь не просто героем, а великим героем.
– Перестань. Ты сама сказала, что этому конца-края не видно, и я с этим согласился. Так оно и есть, но что тут можно поделать, мне неизвестно.
– И ты выполняешь свой долг! Ты, ты и снова ты. С твоим отцом, с Тамрой и с Джастином! Почему бы вам не оставить Кандар в покое?
– Ты тоже с Отшельничьего.
– Меня это не радует. Тем паче что от меня тут нет проку. Ты уничтожаешь армии, твой отец топит флоты, мои солдаты гибнут, а что бы я ни делала, это ничего не меняет.
– Ты отстояла целостность Кифроса задолго до того, как я здесь объявился. И прогнала хидленцев, когда я валялся в повозке.
– Это все в прошлом.
– Ты ведь все время твердишь, что я должен прекратить совершать подвиги. Но все, что мы делаем, не ограничено во времени. Это касается и меня, и тебя.
– Что-то не верится.
Я вздохнул.
– Не понимаю я тебя, – сказала Кристал, помолчав. – Ты делаешь прекрасные вещи и беспокоишься о том, чтобы у кур был курятник, а у бездомных детишек – крыша над головой. А потом запросто уничтожаешь тысячи людей и как ни в чем не бывало заявляешь, что дальше будет еще хуже.
– Ты тоже убиваешь людей.
– Мечом. Я не устраиваю бойню и не забиваю их сотнями и тысячами, как скот. Для меня и враги – люди.
– Для меня тоже. Мне тоже больно, когда они погибают. И больно видеть груды камней там, где стояли дома.
– Но тебя это, похоже, не останавливает.
– Тебя тоже кровь никогда не смущала.
– Мне нужно встретиться с Субреллой и Каси, – холодно сказала она и ушла.
Я подошел к окну и принялся разглядывать уже начавшие покрываться ржавчиной корабельные корпуса. В чем дело, почему Кристал наскакивает на меня с такой яростью? Смерть есть смерть, мертвец есть мертвец, и не все ли равно, кто как умер?
Гораздо важнее понять, что я могу сделать.
CVIII
Похоже, с этим я решительно ничего не мог поделать. Каждый наш разговор заканчивался спором, так что мне даже стало боязно открывать в присутствии Кристал рот. Видел я ее теперь только по ночам, но и в постели между нами сохранялась стена.
Это, разумеется, не могло не злить.
– А знаешь, у тебя стало получаться лучше, – сказал мне как-то Валдейн, наблюдавший за моим учебным поединком с Тамрой.
– Правда?
– Точно, – подтвердила и сама Тамра. – У тебя появилась злость: я едва отбивалась.
– Мне бы не хотелось оказаться поблизости от него, когда он злится, – сказал Валдейн.
– Мне нужно с тобой поговорить, – сказал я Тамре.
– Ладно. – Она взглянула на Валдейна, и тот, улыбнувшись, удалился на другую сторону внутреннего двора.
– В чем дело?
– В Кристал.
– Это и так понятно. От вас обоих веет холодом, как от Крыши Мира.
– А когда мы пытаемся объясниться, становится еще хуже.
– Проблема проста, – пожала плечами Тамра. – Другое дело, что мне неизвестно, как ее решать.
– Мне она не кажется простой.
– И тем не менее все дело в том, что ты полюбил Кристал, когда она уже повзрослела, а ты еще нет.
Я хмыкнул.
– Конечно, ты был и остаешься героем и стараешься повзрослеть, да только попусту. А Кристал не понимает, что тебе никак не удается повзрослеть, при всех твоих успехах. Сам подумай, она командующая самодержицы, но ты уже сделал для Кифроса больше нее. Ты искусный мастер, которого все уважают и который зарабатывает хорошие деньги. И бойцом ты становишься превосходным, хотя и отказываешься это признавать. И ты, как все юнцы, нуждаешься в похвале, которую, впрочем, вполне заслуживаешь.
– Но не могу же я, как она, делать изо дня в день одно и то же?
– Она была бы рада услышать, что ты всю рутину оставляешь на ее долю.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
