никакой разницы между ними не допускает.
Так что закон скорее всего для того создан, чтобы у Одарённых право наследования сохранялось. Наследникам Одарённых не избу с коровой на себя записывать придётся, а целые имения с землями. Понимать нужно, что с налогами в государстве путаницы быть не должно.
Выехали на ревизию в три машины. Сестрички, услыхав, что в списке осматриваемого имущества первым объектом у нас будет кондитерская, явили чудо, собравшись всего лишь минут за пять. До кондитерской домчали мигом. От дома купца до неё несколько минут езды, оттого она и вышла у нас первым номером.
Ну, что можно сказать. Достойное заведение. Зря я сюда ехать не хотел.
В моём представлении кондитерская – это что-то вроде кафе, где продают сладости, торты и безалкогольные напитки. Ан нет. Оказалось, это фабрика. Большое светлое здание, построенное буквой «П». Два цеха, склады, раздевалки и душевые. В три смены работает здесь двести с лишним человек. В одном цехе готовят пастилу и мармелад, а второй отдан под шоколад и какао. В управляющих Юлиус Карлович Гейс, обрусевший немец. По-русски лопочет свободно, хотя и не без акцента.
Гейс примчался сам ко входу, когда у нас начался конфликт с охранниками, не желавшими нас пропускать. Пришлось вытаскивать документы и набираться терпения. Документы Юлиус Карлович просмотрел прямо у входа, раскладывая их на подоконнике.
Только после того, как им был изучен последний лист, немец внимательно оглядел нас, и немногословно извинился за задержку. Чопорно поклонившись, он предложил пройти в его кабинет.
– Изфольте пройти и посмотреть. Мануфактурен рапотает, как часы. Постаффки и заказы расписаны на два месяца вперёд. Бухгалтерия сведена в главную книгу, которую господа могут изучить, когда им будет утоппно, – смешно коверкая некоторые слова, Гейс тем не менее держался с определённым достоинством.
– Бухгалтерию двойную ведёте? – тут же заинтересовался Липатов.
– Да. Как есть в немецкий практик. Главная книга ведётся без оппоротных записей. Этто позволяет видеть рапота, как на ладонь, – немец, хоть и старался держаться бесстрастно, но вопросу купца удивился. Как мне показалось, даже уважения у него в голосе добавилось.
Я благоразумно молчал, хотя и был в лёгком замешательстве. Всегда считал, что двойная бухгалтерия присутствует лишь при обманах и афёрах, а оказывается нет. Из дальнейшего разговора стало понятно, что для рационального хозяйствования такой способ учёта намного удобнее.
Тем временем нам принесли халаты, полотняные бахилы и шапочки, похожие на колпаки, что повара носят. Как объяснил Юлиус Карлович, в цехах положено соблюдать чистоту не меньшую, чем в хирургической палате.
Ха, видели бы вы мордашки сестричек, когда они разрывались между любопытством и нежеланием одевать явно великоватые им халаты. Про колпаки даже не упоминаю. Победило, конечно же, любопытство. Оделись, как миленькие. Первые же сами над собой и похохотали.
На экскурсию по фабрике потратили минут сорок.
Что могу сказать… Не люблю я немцев…
Ну не может быть на русском предприятии стерильной чистоты, идеально ровных рядов оборудования, выстроенного под линеечку, отсутствия грохота и суеты, усиливаемых бесцельным передвижением отдельных личностей, обязательно передвигающих перед собой нечто громоздкое и шумное.
У нас не может, а у этого немца оно существовало. Противно, и по-хорошему, за нас же и обидно.
После экскурсии поговорили с Гейсом. К взаимному удовольствию сошлись на том, что на ближайшие два-три месяца мы оставляем всё предприятие в том же виде, не производя никаких изменений и перестановок.
Обеих сестричек пришлось оставить на фабрике. У них нашёлся десяток причин, чтобы продолжить изучение рецептур и прочих таинств, позволяющих превращать вполне себе обычные продукты в нечто невообразимо вкусное.
На вопросительный взгляд купца, на которого обе дочки крепко насели, я только головой кивнул. Есть у меня предчувствие, что я не прогадаю, если контроль над фабрикой попадёт в цепкие ручки близняшек. Немец сколько угодно может кичиться порядком и аккуратностью, царящими на фабрике, но против таланта двух конченых сластён, какими без сомнения являются близняшки, ему не устоять. Как бы мне мозг не затмило сегодня, а то же варенье и печеньки я успел оценить. Божественного вкуса и то и другое. Да и в прошлые приезды мне от сестричек столько эксклюзивной вкуснятины перепадало, что даже столичные рестораны, с их кулинарными изысками, потом лишь улыбку вызывали. Пожалуй, нигде так изумительно не кормят, как в доме Липатова. Неплохой симбиоз может выйти из немца-аккуратиста и дочек Липатова, с их несомненным кулинарным талантом.
Мда-а… Не стоило нам, после кондитерской, да сразу на дрожжевой завод заезжать…
Пахнет тут… ПАХНЕТ! Вонь такая стоит…
Думаю, что если в провинциальный вокзальный туалет вылить ведро застоявшейся браги и добавить к нему по паре литров скипидара с ацетоном, то нужное впечатление создастся. Правда сомневаюсь, что по убойности запаха у туалета будут серьёзные шансы на победу. Разве ещё пару дохлых кошек в него добавить, для выравнивания условий.
Разобравшись, кто и зачем к ним пожаловал, охрана вызвала мастера смены. К счастью, тот догадался принести с собой коробку респираторов с угольным фильтром.
– Барда у нас хлопнула, – бубнил из-под такой же маски седой мужик, с виду лет пятидесяти, назвавшийся Иванов Филлиповичем, – Ночью приморозило, оттого и трубы на выходе прихватило. Барда в помещения пошла.
– И часто у вас такое? – спросил я, неуверенно топчась в дверях. В тёмное помещение с огромными чанами заходить совсем не хотелось. Концентрация запаха там такая, что через респиратор пробивает, и на полу что-то подозрительно хлюпает.
– Иногда раза по три за зиму.
– Ремонтировать не пробовали?
– Да кто же разрешит зимой ремонтами заниматься? Вся продукция влёт расходится. Очереди стоят. Зима на дворе… Что ещё крестьянам делать, кроме, как брагу ставить, да детей вечерами строгать, – вполне натурально возмутился мастер. Маска скрыла его ухмылку, но уголки глаз дрогнули, да и прищур поменялся.
– Угу, а кто должен разрешить ремонт? Что-то я никого из начальства вокруг не наблюдаю, – демонстративно покрутил я головой по сторонам, словно и вправду хочу кого-то найти.
– Так, понятное дело, они в конторе находятся. Там ветерком обдувает, да и берег высокий. Ни запаха тебе, ни шума. До нас редко кто из них спускается.
Поглядев в ту сторону, куда кивнул мастер, я увидел край двухэтажного дома, расположившийся метрах в четырёхстах от нас, на высоком участке берега. Далеконько заводоуправление вынесено.
– А пошли-ка ты кого-нибудь за конторскими. Пусть скажут, что граф их в полном составе желает на заводе видеть. И вот ещё что, у тебя респираторы остались?
– Есть немного, как не быть, – озадаченно ответил мужик.
– Тащи их все сюда, а мы
