Все вокруг стало еще более объемным. Солнце превратилось в величественный золотой шар — такой, какой мы уже видели раньше. Небо обрело такую глубокую синеву, какой никогда не бывало над Амбером, и ни единой тучки не плыло по нему. Таким же синим-пресиним было море, и на нем — ни паруса, ни островка. Не летали птицы. Стояла тишина, которую не нарушали никакие звуки, кроме тех, что производили мы сами. Удивительная, всепоглощающая тишина. И наконец сознание мое прояснилось окончательно, и на лежащий внизу каменный овал легли линии Образа.
Поначалу мне показалось, что он как бы нарисовался на камне, но, когда мы спустились пониже, я увидел, что линии лежат внутри — золотисто-розовый узор, похожий на прожилки экзотического мрамора. Несмотря на очевидную искусственность, линии Образа казались совершенно естественными.
Я натянул поводья Звезды, мои спутники тоже придержали коней. Рэндом стал справа от меня, Ганелон — слева.
И мы долго молча смотрели вниз. Черное пятно с резкими грубыми краями рассекало овал от центра до края.
— Знаешь, — наконец вырвалось у Рэндома, — такое ощущение, словно кто-то срезал верхушку Колвира — всю гору до самых подземелий.
— Точно, — отозвался я.
— Значит, если так, то там и должен лежать Образ.
— Верно, — согласился я.— А это черное пятно уходит к югу, откуда идет черная дорога.
Я медленно кивнул, обретая понимание, которое постепенно переходило в уверенность.
— Но что же это значит? — потрясенно проговорил Рэндом. — Все соответствует истине, но... Ничего не понимаю. Зачем мы попали сюда, зачем нам показывают все это?
— «Соответствует истине» — не те слова, — сказал я. — Это и есть истина.
Ганелон повернул к нам голову.
— В той Тени, на Земле, где ты прожил так долго, Корвин, — сказал он, — я слыхал стихотворение о дороге в лесу, о развилке дорог, точнее. Кончалось оно так: «...развилка двух дорог — я выбрал ту, где путников обходишь за версту. Все остальное не играет роли»[24]. Когда я услыхал его, это стихотворение, мне припомнилось то, что ты однажды мне сказал: «Все дороги ведут в Амбер». Я думал об этом потом... да и теперь думаю... Для вас-то играет роль, какую из двух дорог выбрать? Для вас, людей одной крови, которых в конце должно ждать одно и то же?
— Понимаешь? — спросил я. — Понимаешь, Ганелон?
— Думаю, да, — кивнул он и вытянул руку. — Значит, там внизу — и есть настоящий Амбер?
— Да, — ответил я. — Да, настоящий.
№4
Роджер Желязны
Рука Оберона
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Яркая вспышка воспоминаний, подобная этому странному солнцу...
Вот он... Раскинулся в солнечных лучах, хотя прежде я видел его только в темноте, где он светился собственным светом — Образ, Великий Образ Амбера, отпечатанный на овальном плато, расположенном под/над загадочным морем-небом.
...И я знал — скорее всего благодаря той нерасторжимой связи, что существовала между мной и Образом, — что он подлинный. То есть Образ в Амбере — всего лишь его первая тень. А значит...
Значит, и Амбер, и Ребма, и Тир-на Ног-т никогда и не могли быть перенесены куда-либо вне пределов нашего мира, и место, которого мы достигли, являлось, согласно закону первичности и положения, подлинным Амбером.
Я повернулся к улыбающемуся Ганелону; его борода и буйная шевелюра словно плавились в безжалостном свете солнца.
— Как ты узнал? — спросил я его.
— Я неплохо угадываю, Корвин, и я помню все твои рассказы об Амбере: как его тени и ваша внутренняя борьба отражается в Тени. Я часто задавал себе вопрос: а не могло ли что-то из мира Теней отбросить внутрь самого Амбера столь страшную Тень, как черная дорога? И мне это показалось возможным, однако лишь под воздействием могучей, неведомой нам силы. — Ганелон показал на лежавший перед нами Образ. — Вот вроде этого.
— Продолжай, — сказал я.
Выражение лица его переменилось, и он пожал плечами:
— Ну и в таком случае просто обязан был существовать некий более глубокий уровень реальности, чем уровень Амбера. Там и творилась грязная работа. Твой зверь-покровитель привел нас, похоже, именно туда, а вон то черное пятно посреди Образа выглядит как эта грязная работа. Согласен?
Я кивнул.
— Я ошеломлен скорее твоей восприимчивостью, нежели тем логическим заключением, которое ты сделал, — сказал я ему.
— Черт побери! — вмешался и Рэндом, стоявший справа от меня. — Если честно, ощущение первозданности этого мира проняло меня до самых кишок — как бы это поделикатнее выразиться... И я действительно верю, что основа, фундамент Амбера именно там, внизу, перед нами!
— Зрителю порой виднее, чем тому, кто является частью спектакля, — задумчиво проговорил Ганелон.
Рэндом глянул на меня и снова перевел взгляд на раскинувшийся перед нами Образ.
— Как ты думаешь, дорога будет еще меняться, если мы спустимся и рассмотрим получше? — спросил он.
— Есть только способ выяснить, — сказал я.
— Тогда идем гуськом, — кивнул Рэндом. — Я впереди.
— Хорошо.
Рэндом повернул коня сперва направо, потом налево, потом снова направо, двигаясь резкими зигзагами, точно по бесконечным «американским горкам». Ехали мы в том же порядке, что и в течение всего дня, — я за Рэндомом, а Ганелон последним.
— Сейчас вроде бы вполне надежно, — крикнул, оборачиваясь, Рэндом.
— Да, вроде бы, — откликнулся я.
— Там, внизу среди скал, какой-то просвет.
Я наклонился вперед. На одном уровне с овальной площадкой и чуть сзади и правее нас виднелся вход в пещеру. Ее совершенно невозможно было заметить с того выступа наверху, откуда мы любовались Образом.
— Мы должны пройти весьма близко от нее, — сказал я.
— ...и как можно быстрее, осторожнее и тише, — добавил Рэндом, обнажая клинок.
Я вытащил из ножен Грейсвандир; Ганелон у меня за спиной тоже приготовил оружие.
Мы не стали сразу выезжать на открытое пространство, а еще раз свернули влево. Мы проехали в десяти—пятнадцати футах от входа в пещеру, однако я уловил доносившийся оттуда неприятный запах, определить который не смог. Лошади, похоже, разобрались в ситуации лучше меня, а может, просто были пессимистами от рождения, потому что прижали уши, раздули ноздри и стали тревожно ржать, всхрапывать и упираться, не желая слушаться поводьев. Впрочем, они мгновенно успокоились, стоило нам в очередной раз свернуть в сторону, противоположнуюпещере, И были спокойны до тех пор, пока мы не достигли конца спуска и не начали движение в направлении поврежденного Образа. Однако к нему лошади просто наотрез отказывались приближаться.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
