— Я протестую против такого…
— Мятежников я сбрасываю со скалы, — прошипел Гламир, обращаясь к Хорнбори. — Так что думай, что говоришь, или в скором времени будешь спорить с морскими змеями в воде.
«Все лучше, чем еще одна ночь в угре», — подумала Амаласвинта, но ее радость длилась ровно до тех пор, пока она не увидела комнату, в которой им предстояло жить. Это была влажная пещера, выбитая в скале, без нормальных кроватей и с вонючим ведром в углу, чтобы справлять нужду. Дверь за ними закрылась, заскрежетал засов. Они были пленниками Гламира.
— Он уморит нас голодом, — проворчал Нир, сунувший Фрару в рот большой палец, что, судя по всему, успокоило мальчика.
— Нет, он не станет так рисковать, — слабо возразил Хорнбори.
— С него станется! — решительно заявил Галар, и карлики погрузились в удрученное молчание. Всего несколько лун тому назад эти трое были героями, которые завалили огромного белого дракона. Однако из-за мести небесных змеев они стали ответственными за гибель Глубокого города. Потому что драконы не удовлетворились тем, чтобы искать убийц. Они убили сразу всех, причем — какая ирония — именно те три карлика, которые действительно пролили драконью кровь, пережили резню.
Эйкин, Старец в Глубине Железных чертогов, восхищался Галаром, Хорнбори и Ниром за то, что они сделали. Но он никоим образом не хотел иметь их в своем городе и таким образом, возможно, навлечь на себя гнев небесных змеев. Поэтому их изгнали сюда, в башню Гламира. Здесь их ни один дракон не найдет.
— Думаю, вам стоит сказать Гламиру, кто вы на самом деле. Возможно, он тоже ваш почитатель, — вдруг сказала Амаласвинта.
— Задница он, вот и все, — злобно проворчал Галар.
— Не, только ползадницы, — заявил Нир. — Больше у него не осталось.
— Мне кажется, Амаласвинта права. Нужно дипломатично все…
— Заткнись, пердун словоохотливый, — прикрикнул на Хорнбори Галар. — Тебя он хотя бы с первого взгляда раскусил.
Амаласвинта улеглась на грязное ложе. Несмотря на то что мешок, на котором она лежала, был наполнен вонючей соломой, все же это было лучше, чем то, что было в угре на протяжении последних недель. Она радовалась тому, что эта безумная поездка по подземным рекам и морям наконец-то закончилась. Они прибыли в башню Гламира с небольшим конвоем. В первую очередь, грузовые лодки должны были обеспечить его всем, что ему нужно для того, чтобы пережить осень — то время, когда вода поднимается настолько высоко, что башня полностью погружается в море Черных улиток и к ней не может причалить ни один угорь.
Амаласвинта отвлеклась от спора своих товарищей по несчастью, закрыла глаза и стала наслаждаться тем, что можно наконец-то вытянуть усталые ноги. «С Гламиром я справлюсь», — с самоуверенной улыбкой подумала она. Она уже знала, что будет делать. Самое большее два дня — и этот негодяй будет есть из ее рук как послушный ягненок.
Глядеть в камень
Когда Амаласвинта очнулась от глубокого сна без сновидений, в первый миг она не могла понять, где находится. Вокруг ужасно воняло, было влажно и темно — как на протяжении последних недель. Но не хватало противного звука вращающегося коленвала, равно как и легкого покачивания угря.
— Что это у Фрара такое?
Это сказал Хорнбори. Амаласвинта предпочла не открывать глаз, чтобы не быть вынужденной разговаривать с тремя нежеланными соседями.
— Это молоток, — сонно ответил Нир.
— Молоток? Откуда у ребенка молоток? Как можно давать ребенку молоток? Еще ударит себя по голове и…
— Это всего лишь маленький молоточек, — раздраженно пробормотал Нир. — И должна же у него быть хоть какая-то игрушка.
— Молоток, — недоуменно произнес Хорнбори. — Это же…
— Откуда взялся молоток? — вмешался уже и Галар.
— Я его взял с собой. То есть когда стало ясно, что нам придется отправляться в эту мокрую камеру, я подумал, что наш полухозяин заслужил, чтобы я слегка обокрал его.
— А полезного ты ничего не украл? — спросил Галар.
— Фрар любит свой молоток, — обиженно заявил Нир. — Вы же помните, как сильно он любит звук ударов молота. Для него это как колыбельная. Когда он вырастет, то наверняка станет кузнецом. А когда он облизывает его рукоятку, то успокаивается.
— Малыш сосет грязную рукоятку какого-то старого молотка, — возмутился Хорнбори.
— Он же пережил сосание грязного пальца Нира, — возразил Галар. — Немного грязи еще ни одному ребенку не повредило.
Амаласвинта попыталась отрешиться от голосов и разбудить свой особый дар. На пороге между сном и бодрствованием она отпустила свой дух. Она вгляделась в камень, покинула узкую камеру и стала исследовать башню и скалу, в которой она была расположена. Короткий каменный обрубок на утесе подземного моря был лишь крохотной частью комплекса. Гламир и его люди вгрызлись глубоко в скалу под сводом пещеры. Комплекс был странным. Казалось, здесь были разнообразные кузницы и мастерские. Отчетливее всего она видела жилы ушедшей руды. Несмотря на то что волшебное зрение позволяло ей видеть в скале пустоты, что именно делали в пустотах, она не видела. Она не видела ни устройств, ни могла сказать, находится ли там кто-то или что-то. Она видела только металл инструментов и его приблизительную форму.
Особенно странным был довольно широкий туннель длиной почти в целую милю, ведущий в никуда. Амаласвинта не могла объяснить, какой от него может быть прок. Должно быть, стоило немало сил прорубить его в скале, и она сомневалась в том, что несколько человек Гламира могли проделать эту работу. При постройке этот туннель потребовал бы дополнительной рабочей силы. Она устремила взгляд наверх, пронзила все слои камня, пока не добралась до скатанных обломков пород, гумуса и кореньев. Башня была хорошо продумана. Дымоходы кузниц выходили в большую естественную пещеру, так что на поверхности никто не видел дыма из ложной кроличьей норы в лесном грунте. Был здесь тонкий угольный пласт, который уже обнаружили еще при постройке и теперь разрабатывали, чтобы обеспечить кузни и несколько печей отопления. Металла в камне почти не было. Пара вкраплений железной руды — вот и все, что они смогли обнаружить.
Теперь Амаласвинта обратила внимание на формации камня в глубине. Шахта колодца пронзала утес, торчавший над темной пропастью. Она никогда не думала, что море может быть настолько глубоким. Башня Гламира возвышалась над расщелиной, которая, казалось, доходила до самого сердца мира. Впервые карлица ощутила беспокойство. Всю свою жизнь она провела в пещерах. Она привыкла к мысли, что над ней возвышаются горы и скалы, толщиной во много сотен шагов. И она никогда не переживала по этому поводу! Напротив, глубоко под землей она чувствовала себя в безопасности. Но здесь все было иначе. Башня Гламира парила над подземной пропастью. Камни, над которыми она была выстроена, были пористыми. Вода проникла глубоко под утес. Они практически парили в пустоте.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
