Полки были забиты маленькими коробочками, игрушками, подержанными электронными устройствами, самодельными прихватками и сделанными на память распечатками. Никакие усилия, направленные на уборку, или попытки рачительного домоводства не могли установить порядок в этой тесной квартирке. Два младших брата Раймонда, девятилетний Карлос и шестилетний Мишель, гонялись друг за другом, изображая монстров, после чего рухнули на пол кухни, образовав хохочущую, барахтающуюся кучу-малу.
Раймонд шутливо отодвинул их ногой со своего пути.
– Если из-за вас я уроню то, что найду на обед, то будете подлизывать с пола.
– А это, может, даже будет вкуснее, – хихикнул Карлос, пытаясь увернуться от кулака, который нацелился ему в бок.
Их мать Рита отдыхала, сидя в кресле в гостиной и вполглаза созерцая телевизионную развлекательную программу, которая не очень-то ее развлекала. За прошедшие годы она научилась не обращать внимания на творящийся в доме беспорядок. Рядом с ней Десятилетняя Рори ныла, жалуясь на то, что ей приходится мучиться с домашним заданием в то время, как ее младшие братья беззаботно играют.
Раймонд чувствовал себя немного виноватым из-за того, что ему пришлось отправить расшалившихся ребят в другую комнату, где они могли побеспокоить мать. Рита Агуэрра уже отработала долгий день и должна была встать задолго до заката, чтобы отправиться на другую работу. Приходя домой, она не садилась в свое удобное кресло, а просто падала в его уютные глубины. Раймонд не сомневался, что мать уснет еще до того, как у него будет готов обед, если только она не выпила слишком много крепкого черного кофе на работе.
Над входной дверью висело распятие и несколько высохших пальмовых листьев, оставшихся с прошлогоднего Пальмового воскресенья. Каждую неделю мать послушно посещала мессы, а иногда смотрела по телевизору службу Церкви Согласия, которая казалась ей бесцветной и лишенной всякого чувства. Патриарх служил беспристрастным олицетворением воли всех верующих, как это и предполагалось в доминирующей конфессии, но для Риты старая католическая церковь казалась намного более соответствующей ее понятиям о религии.
Когда Раймонд смотрел на свою мать, сердце его начинало болеть. В длинных черных волосах Риты Агуэрры появились седые пряди. Когда она была моложе, то часами расчесывала свои черные, как вороново крыло, волосы, чтобы сохранить их блеск и пышность, а теперь просто завязывала их в конский хвост или скручивала в узел на затылке.
Когда-то она была привлекательной. Раймонд и сейчас мог видеть былую красоту в мягких чертах лица матери, но теперь она совершенно перестала следить за собой, не надеясь уже кому-то понравиться. Тяжелая работа и большая семья превратили ее в плотную, мускулистую матрону.
Рита работала клерком во внешнеторговой конторе днем и подрабатывала официанткой по вечерам. Приличная доза кофе и сигарет давала ей силы, чтобы отработать весь день, и сохраняла нервы для того, чтобы провести еще несколько часов на работе вечером.
Каждый раз, когда Рита возвращалась с работы, ей все же хватало сил, чтобы обнять всех своих детей, обдав их тяжелым запахом косметики. Сильная женщина держала семью сплоченной благодаря общей привязанности, а теперь и Раймонд стал достаточно взрослым и мог взвалить на свои плечи часть материнских забот. Он переносил это без ропота.
Однажды вечером, за месяц до того, они сидели за шатким обеденным столом. Рори, Карлоса и Мишеля уже уложили в кровать, где они после получасовой возни должны были в конце концов уснуть. Посмотрев на сидящего напротив Раймонда, Рита достала сигарету, чего никогда не делала в присутствии детей. То, что мать закурила у него на глазах, дало понять Раймонду, что на него смотрят уже как на взрослого, на единственного мужчину, оставшегося в доме после того, как сбежал Эстебан Агуэрра.
Мать рассказала Раймонду об отце, открыв детали, которые его всегда интересовали, но о которых он не решался спросить в открытую.
– Я, конечно, понимаю, что я не тот человек, с которым легко прожить жизнь, особенно такому беззаботному искателю приключений, каким был твой отец, но я всегда старалась исполнять лежащий на мне долг и старалась изо всех сил. Вы, дети, мое сокровище, а ваш отец, может, и был бриллиантом, но необработанным… да, совсем необработанным. В тот вечер, когда он ушел из дома, у нас произошла ссора, может быть, самая крупная из всех. Я даже не припомню, из-за чего она возникла… Я должна была купить ему новую пару туфель или что-то в этом роде…
В одной руке она держала сигарету, а другая сжалась в кулак.
– Я наставила ему синяк, а может, и пару, прежде чем он сбежал. Вот тогда-то он записался на колониальный корабль и улетел на Рамах.
– Слушай, мама, а ты никогда не думала, может ли он жалеть о том, что бросил нас?
– Может быть, он и сожалеет о том, что бросил своих детей, – пожала плечами Рита, – потому что он был очень гордым мужчиной. Но сомневаюсь, что он когда-нибудь вспоминал обо мне.
После разговора в тот вечер его не покидало желание узнать…
Сейчас он приготовил остатки консервированных макарон, суп из пакета и обнаружил кусочек колбасы, которая, судя по виду, больше не могла спокойно лежать в своей упаковке. Он понюхал, нахмурился, добавил немного тертого сыра и объявил блюдо готовым.
– Собирайтесь и садитесь есть. Если еда остынет, вам придется доедать ее завтра.
– Я и так думал, что это остатки от вчерашнего, – заметил Карлос.
– Если хочешь, отправляйся в кровать вообще без ужина.
Дети собрались вокруг, подставляя свои тарелки под раздающий черпак. Рита получила свою маленькую порцию, скрыла смешок по отношению к кулинарной отваге мальчика и принялась есть. Она заверила всех, что это одно из лучших блюд, которые ей когда-либо приходилось пробовать.
Позже, когда Рита перебралась в свое кресло, чтобы немного отдохнуть, а может быть, и поспать, мальчик сам уложил младших братьев и сестренку. Он убедился, что они помылись и вычистили зубы, пропустил мимо ушей их просьбы и закрыл глаза на шалости – у него уже выработался иммунитет. Когда он снова вернулся в гостиную, мать действительно задремала.
Улыбнувшись, он поправил букет цветов, который сумел прихватить в день празднества по случаю появления нового солнца на Онсьере. Притащив цветы домой, он нашел пустой пакет из-под продуктов и сделал импровизированную вазу. Рита заявила, что цветы – это пустая трата денег, но выражение ее лица вызвало у Раймонда желание приносить матери такой букет по крайней мере раз в неделю, чего бы это ему ни стоило.
Раймонд подумал о том, чтобы разбудить мать и помочь ей добраться до кровати, но потом решил оставить ее спать в кресле. Ему не хотелось, чтобы она потеряла хоть одно мгновение драгоценного отдыха. Теперь, когда в квартире было спокойно, мальчик быстренько переоделся, зная, что через несколько часов ему надо вернуться домой, чтобы помочь матери собраться на работу и отправить в школу братьев и сестру.
Он пробежится по улицам, заскочит на работающие всю ночь фабрики или в кустарные мастерские. Обычно Раймонд находил на несколько часов какую-нибудь неприятную или грязную работу, а взамен получал мелкие деньги или даже свежие продукты. Его ночные рейды позволяли им даже иногда откладывать деньги на одежду и прочие дополнительные расходы.
Пока мать спала, Раймонд тихонько выскользнул из квартиры, тщательно заперев за собой дверь. От усталости у него кружилась голова и слипались глаза, но для того, чтобы подремать, он мог урвать время и попозже. Пока он продолжает работать, они выживут. Мальчик спустился на лифте с восемнадцатого этажа и выскочил на улицу.
Это был последний раз, когда Раймонд видел свою семью.
19. ДЖЕСС ТАМБЛЕЙН
Стрела молнии сверкнула из клубящегося океана горячей звезды, медлительной, прекрасной… и смертельно опасной.
– Подойди ближе, – сказал Джессу Тамблейну напряженно следивший за происходящим инженер, будучи не в силах оторвать взгляд от этого зрелища. – Нам надо подойти намного ближе.
Хотя Джесс и покрылся потом, он полностью доверял интуиции этого человека.
– Надо так надо.
Он послал короткую молитву Путеводной звезде и выполнил то, что от него попросили.
Котто Окнах имел только теоретические представления огрозящей им опасности, но он представлял себе риск и угрозу намного лучше остальных Скитальцев. Котто уже разработал и организовал несколько успешных поселений в экстремальной среде. Если бы младший сын Рупора не знал, что делает, десятки тысяч Скитальцев были бы уже мертвы.
Как только окруженный защитными полями корабль осторожно приблизился к солнечной буре, Котто поровну распределил свое внимание между снабженным фильтрами окном и набором специальных сканирующих датчиков. С короткими, торчащими во все стороны каштановыми волосами, с глазами, сверкающими, как две серо-голубые пуговки, он напоминал ребенка, неожиданно осыпанного чудесными подарками.
