— Мистер Най, — произнес Гуэски, — мне действительно искренне жаль… Вы еще будете его проверять?..
— Это зависит от обстоятельств, — туманно ответил я.
Гуэски понимающе кивнул. Кариновский презрительно промолчал: каждому ясно, что проверять самолет следует в зависимости от обстоятельств.
— А как, по-вашему, сейчас у нас обстоятельства подходящие? — застенчиво осведомился Гуэски.
Я задумался, прежде чем ответить. Голова у меня разламывалась от боли, одежда была мокрой от пота, правый глаз жутко дергался, а руки тряслись, словно у меня началось расстройство координации движений. Но факт оставался фактом: я по-прежнему вел самолет.
— Обстоятельства не самые плохие, — наконец сообщил я. — По правде говоря, на текущий момент у нас все в полном порядке.
Из чего дурак обычно строит для себя рай? Из рассыпающихся кирпичиков иллюзий на жиденьком цементе надежд. Так говорил Заратустра. А в данном случае — мистер Най.
Глава 22
Почти четверть часа мы летели точно на северо-восток. Адриатическое море осталось позади, под нами расстилалась северо-итальянская равнина. И я решил, что настала пора выяснить, куда нам лететь дальше. И спросил Гуэски, есть ли у него какие-нибудь карты.
— Конечно, — отвечал он. — Я все приготовил! — И он вытащил из-под сиденья карту под номером ONC-F-2. На ней была изображена Северная Италия и большая часть Центральной Европы, испещренные значками аэропортов, радиолокационных станций, запрещенных для полетов зон, городов, поселков, гор, болот, океанов, озер, линий электропередач, плотин, мостов, туннелей и многих других интересных объектов. Но, на мой взгляд, карта эта не имела совершенно ничего общего с зелено-коричневой равниной, простиравшейся под нами.
Я решил передать часть своих полномочий другим.
— Гуэски, — велел я, — определите наше местоположение, конечную цель полета и маршрут.
— Но я ничего не понимаю в полетных картах! — воскликнул он.
— Кариновский вам поможет. В конце концов, не могу же я делать все на свете!
Они занялись картой. А я решил использовать это время, чтобы еще хоть немного разобраться в управлении самолетом. Я выполнил несколько несложных виражей, несколько снижений и подъемов, попробовал лететь на разных режимах, то открывая, то прикрывая сектор газа и немного поэкспериментировал с триммером. У меня даже появилась кое-какая скромная уверенность в себе.
— Вы не могли бы опуститься немного ниже? — спросил Гуэски. — Я не вижу ни одного ориентира.
Я снизился до 2000 футов. Через некоторое время Гуэски сообщил:
— Все равно ни одного ориентира не нахожу! Безжизненный какой-то ландшафт.
— М-да, помощи, видно, от вас немного, — заметил я.
Гуэски снова уткнулся в карту. Потом спросил:
— Сколько минут назад мы пересекли береговую линию?
— Минут семнадцать.
— А скорость и направление какие были?
— Около 90 миль в час. Курс — северо-восток. Приблизительно, конечно.
Кариновский небрежно махнул рукой.
— Пусть будет 100 миль в час, так проще. То есть, мы пролетели примерно 25 миль. Если по-прежнему лететь на север, мы скоро пересечем реку Пьяве. Вот вам и ориентир, уж его-то не пропустишь!
— А что потом?
— А потом надо просто лететь по течению реки. Она нас приведет сперва к Беллуно, а дальше — к самому Сан-Стефано ди Кадоре.
— И вы сумеете его отличить с воздуха от других селений?
Гуэски с готовностью ответил:
— Там прямо перед городом гидростанция.
— Вы уверены, что узнаете ее?
— Не беспокойтесь. Ведите себе самолет, а мы будем следить за курсом.
Что-то мне в его заявлении очень не понравилось, но ничего другого все равно не оставалось — только продолжать полет.
И я его продолжил. И вскоре на севере мы заметили Пьяве. Я изменил курс и полетел вдоль реки на северо-запад, пересек две ее излучины, потом еще одну. Над Вальдобьяддене мы окончательно определили свое местонахождение. Приближались предгорья, и мне пришлось начать постепенный подъем.
Через несколько минут мы достигли предгорий Альп; высота их здесь достигала 2000 футов над уровнем моря. Река повернула на север, затем на северо-восток. Гуэски засек слева город Фельтре, а Кариновский — ветряную мельницу справа. Все совпадало. Мы были на высоте 9000 футов над уровнем моря, когда достигли Беллуно. Перед нами высились Альпы, похожие на ощетинившееся наконечниками копий войско. В самолете стало весьма прохладно.
Теперь управлять машиной оказалось труднее. Сильные вертикальные воздушные потоки раскачивали крылья, мотор надрывался в разреженном воздухе. Под нами долина Пьяве четким зигзагом разрезала Доломитовые Альпы. Близость гор заставила меня подняться до 10 000 футов.
Я услышал, как вскрикнул Кариновский, и, обернувшись, увидел горный отрог, проплывший всего в сотне ярдов от правого крыла. Пик его был выше нас по крайней мере на милю.
— Еще такие поблизости есть? — спросил я.
— Пока нет, можно не волноваться, — ответил Кариновский. — Если не промажем мимо Сан-Стефано, конечно.
Долина Пьяве продолжала уходить к востоку; наконец Гуэски увидел гидростанцию, а потом справа, на высоте 8481 футов, показался и Сан-Стефано; мы начали постепенный спуск.
Стали видны отдельные дома, крошечные участки возделанной земли и просторные луга на крутых горных склонах; затем мы заметили одноколейную железную дорогу, пересекавшую часть города.
— А вон и конечный пункт нашего назначения! — воскликнул Гуэски.
И я тоже его увидел: это был охотничий домик. Небольшой, П-образной формы, примерно в миле от селенья. Перед домом виднелась узкая полоска открытого пространства — с воздуха она казалась не больше почтовой марки. Да мне никогда в жизни не приземлиться на такую маленькую площадку! Но вблизи не было ничего, что выглядело бы получше и попросторнее. Я решил продолжать спуск, облетая поле по кругу. Я надеялся, что вблизи посадочная площадка будет выглядеть не столь пугающе.
Облетев поле, я попытался приблизиться к ней, стараясь держаться носом к ветру. Убрал скорость и подал ручку вперед. Под нами скользнула назад купа деревьев, дом, и выплыл край поля. Я повернул самолет носом на северо-восток.
Все произошло даже слишком быстро. Внезапно я оказался совсем рядом с землей, однако продолжал нестись с ужасающей скоростью. Самолет летел слишком низко, чтобы это было безопасным, но слишком высоко для посадки. Если припомнить то, что я узнал от Улыбчивого Джека и прочих героев шпионских романов, сейчас нужно было дать газу, набрать высоту и идти на следующий заход. Но у меня не хватило пороху. Самолетом я управлял пока только «методом тыка», а земля, казалось, была уже в двух шагах. Стиснув зубы, я двинул ручку вперед, одновременно полностью убрав газ.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
