Борьба эта понятна: огромное наследство трех уничтожаемых империй остается выморочным. Ему надо найти новых хозяев. Борьба эта понятна потому, что побеждающие великие державы, опекуны этого наследства, прежде всего обязаны блюсти государственные интересы своих собственных стран и обеспечить свои границы от возможных новых международных столкновений, от той самой третьей войны, о которой теперь так легко и неосторожно многие рассуждают.
Мне кажется, что г. Самнер Уэллс, недавний помощник министра иностранных дел Соединенных Штатов, которого никак нельзя заподозрить в старомодном империализме, точно определил на примере своей родины коренную цель каждой из великих держав в этой войне.
В своей речи 16 октября 1943 года он настаивал на немедленном соглашении или «временном союзе четырех наиболее могущественных в военном отношении держав среди объединенных наций» — Соединенных Штатов, Британии, СССР и Китая — на все переходное время от войны до будущей постоянной организации мира. Однако оратор для участия Соединенных Штатов в этом «временном союзе» поставил некоторые условия, среди которых главным было: обеспечение жизненных интересов Соединенных Штатов. «Каковы, пользуясь словами Пальмерстона, вечные и неизменные интересы Соединенных Штатов? — спрашивает оратор и отвечает: — Соединенные Штаты должны быть ограждены от всякой угрозы новых удачных нападений какой‑либо державы или какого‑либо сочетания держав».
Вечный и неизменный интерес России совершенно тот же самый: после бесчисленного количества нападений и вторжений в течение ее долгой и трагической истории Россия должна быть наконец обеспечена от угрозы нового нападения со стороны коалиции каких бы то ни было держав.
В этом праведная, справедливая цель России в этой войне.
Эта цель оборонительная и восстановительная. «В этой войне Россия имеет свои особые интересы, — пишет в своей последней статье покойный П. Н. Милюков. — Они связаны с вопросом о территориях прежней Российской империи на ее западных границах — тех территорий, которые были потеряны в тот момент, когда большевики овладели властью» («Новый журнал», кн. VI).
После опыта гитлеровского вторжения, которое так остро поставило перед русским сознанием государственные и национальные вопросы, нельзя убедить ни одного солдата и офицера, рабочего или инженера, крестьянина или интеллигента внутри России в том, что восстановление здоровых стратегических границ есть акт империализма.
*
Против восстановительных целей, которые в этой войне история поставила перед Россией, и в иностранной среде, и в русской эмиграции слышатся горячие и раздраженные возражения.
Первое — самое веское — возражение морального характера: если бы Россия была свободной демократической страной, никто бы не протестовал против новых границ СССР. Но «мы не можем примириться с тем, что несколько миллионов людей, привыкших к свободе, окажутся в бессрочном распоряжении коммунистической власти». Кто же с этим может примириться?! Только наша непримиримость никакого отношения к границам СССР не имеет. Формальная независимость, скажем, Эстонии никак бы не предохранила ее от так называемой советизации. Для этой цели Сталину было бы даже выгоднее, помогая местным коммунистам, не портить своих отношений с Западом, вызывая призрак «русского империализма». Вообще, не нужно забывать, что по партийной линии Кремль и в Европе работает с местными людьми. И не вина России, что этих местных людей слишком много. Из‑за этой болезни всей современной культуры Россия не может жертвовать своими неизменными интересами.
Второе возражение опирается на авторитет Ленина времен его брест — литовского падения: не стоит вспоминать, с какой беззаботностью тогда он, стремясь разжечь как можно скорее мировую революцию, разбрасывал направо и налево куски русских земель, раздавал врагам России все стратегические границы от Выборга и моонзундских позиций до Карса. Ведь не из‑за социальных реформ, хотя бы самых крайних, рвали тогда с большевиками левейшие представители «революционной демократии», а именно из‑за этого разбазаривания России. А теперь говорят о «формальном и безвозвратном отказе советского правительства от своих исторических прав по отношению ко всем бывшим российским территориям». Но какое же право имело ленинское правительство отказываться от чужих прав? Россия‑то ведь не была собственностью большевистской партии, и никакие отказы случайных диктаторов исторических прав государства не отменяют. И потом, разве Франция не отказалась в 1870 году формально и безвозвратно от Эльзаса и Лотарингии? А ведь отказ Франции был не только формальный, но и утвержденный свободно выбранным народным представительством. Вероятно, я совершенно безнадежный «империалист», ибо не могу понять, как можно так легко и скоро забыть то, что незабываемо!
Третье возражение, так сказать, поучительного и несколько деликатного характера. Приходится писать в чужой, хотя и гостеприимной стране. А именно, эта страна, вместе с Англией, ставится в укор России, как «мальчику без штанов» — благовоспитанные юноши из благородных семейств. И действительно, там, в России, захват территории, империализм, а здесь, в Великобритании и Соединенных Штатах, никто не хочет земельных расширений и захватов. Но ведь здесь никто и не потерял ничего в первую войну, а Великобритания даже приобрела все, что могла. А потом, куда же денется выморочное огромное наследство на материках и в океанах, в особенности пункты стратегически важные? Люди, привыкшие смотреть на землю, отлично это знают. Вот, например, выдержка из официозного «Журнала Армии и Флота» (10 января 1944 г.): «Наши официальные круги (Вашингтон) не сомневаются в необходимости приобрести иностранные базы для защиты нашего полушария. Австралия предполагает создать особый пояс защиты на юго — западе Тихого океана. Трудно допустить, что Британия пропустит случай усилить свою стратегическую безопасность»…
Четвертое возражение против новых границ России основано на полном отрицании права СССР заботиться о целесообразной стратегической защите страны и о приобретении баз для этой защиты. Со всех сторон говорят: никакого значения стратегические границы не имеют, развитие воздушного флота делает всякие границы бессмысленными. А против кого же собирается Россия защищаться, когда Гитлер будет разбит и Германия разоружена до последнего ружья?
Может быть, такие рассуждения и правильны. Но зачем же их применять только к России, которая в эту войну пострадала так, как ни одна еще из союзных великих держав? В печати достаточно опубликовано сведений о том, какой мощный аппарат стратегической обороны Соединенных Штатов и всего Западного полушария с новыми базами в Атлантическом и Тихом океанах готовит Вашингтон. Такой же аппарат, но только победнее, готовит Англия. Зачем? Ведь Германия и Япония будут разоружены не только для одного СССР! А качество воздушного флота не меняется от того, в каком направлении этот флот летит.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
