Когда густые желтоватые клубы неимоверно вонючего дыма потекли из всех мастерских и из просторного дома, заставляя воинов заходиться неудержимым кашлем, не нашлось ни одного добровольца, желающего карабкаться на крышу и искать виновника этой пакости.
И когда в Солейск влетела пятерка огромных тэрхов Цитадели, все наемники Бервода уже сидели по опустевшим к весне сенникам и амбарам местных жителей, а Шангор, устроившись в доме старосты, начал допрос тех, кого узнал он сам или его люди.
Первым делом Саргенс выяснил, чем именно трубочист травил «гончаров», и бросил очищающее заклинание, а только потом они отправились помогать воеводе и князю. Закончился допрос только к тому времени, как в окнах домов начали гаснуть теплые огоньки и прибежавший охранник князя доложил, что жилище Бервода проветрено, а печи прочищены. Геройский трубочист заработал за этот день больше, чем за всю зиму.
– Нужно будет сманить его отсюда, – сонно пробормотала Веся жениху, – нам с тобой понадобятся смелые и находчивые люди.
– Хозяйственная ты моя, – чуть насмешливо восхитился ястреб, но в его взгляде было столько нежности, что чародейка и не подумала обижаться.
– Пойду… мы с Касей спим в соседней комнате, – нехотя вылезла из одеяла куница, и Дест немедленно подхватил ее на руки.
– Я тебя отнесу.
– Ты же устал!
– Но не настолько, чтоб не поднять свое солнышко, – попутно целуя невесту, ястреб нес ее к соседней двери, когда та резко распахнулась и в коридор выскочил взъерошенный и злой Ольсен.
– Проходите, – хмуро позвала стоявшая в проходе Кастина, но Веся и не подумала ее послушаться.
– Беги за ним, – шепнула на ушко любимому и рыбкой выскользнула у него из рук.
– Неужели наш дедушка решил пойти напролом? – устроившись на застеленном диване, княжна из-под полуприкрытых ресниц следила, как наставница взбивает для себя чужую перину и застилает ее дорогим накрахмаленным бельем.
– Ты уже взрослая девушка… Веся, – вздохнула травница, – и для тебя в человеческом теле тайн нет. Потому и я скажу честно… если бы он начал меня обнимать или целовать, я бы поняла… живет одиноко, сельские вдовушки на мельницу бегают не часто… а он мужчина еще крепкий и живой огонек в глазах не погас.
– А он что сделал? – широко распахнула глаза ученица.
– Пытался уговорить меня взять его браслет. Ну да… восемь лет назад я бы с радостью схватила… верила, это именно мой человек, ведь у нас даже в еде вкусы совпадают. Но сейчас мне вовсе не хочется таскать на руке дорогую вещицу и чувствовать себя стреноженной лошадью.
– Кася… Ольсен умный, ты сама знаешь. И добрый, и справедливый… но мне кажется, сейчас он растерялся. Или сломался… трудно в его возрасте осознать, как глупо он сам себе испортил жизнь… ведь когда мы встретились, он себя считал самым предусмотрительным. И не зря, я убедилась. А теперь все больше молчит… и сейчас, когда убегал, лицо было такое… злое и несчастное. Ты мне одно скажи, в твоей душе все умерло? Ни крохотной надежды на возвращение прежнего не осталось?
– И в кого ты такая лукавая… – тяжело вздохнула Кастина, – да догадливая… просто по-живому ведёшь. Ну не могу я так, сразу к нему повернуться и всё простить… пойми… не могу.
– Думаешь, он не понимает? – заворачиваясь в одеяло, вздохнула Веся. – Раз браслет принес, значит, все понимает. И умышленно сделал шаг первым… мне это так видится. А теперь придётся делать тебе.
– Да ни в жизнь, – сердито отказалась травница и полезла под одеяло, – спим.
Однако лампу задуть не успела, в дверь осторожно стукнули нетерпеливые пальцы.
– Эви… – тихонько позвал голос Береста, и куница, накинув шаль, метнулась к двери.
– Вот и этого как ветром носит, отдохнуть девчонке не даёт, – недовольно проворчала Кастина, глядя, как шепчется о чем-то с женихом ее воспитанница.
– Спокойной ночи, – раздался довольный голосок Веси, дверь захлопнулась, и звякнул засов.
– Ну и зачем ты ему так срочно понадобилась? – подозрительно осведомилась травница, изучающе рассматривая счастливое личико княжны.
– Принес мне на сохранение одну вещицу… – с притворной озабоченностью вздохнула та, – даже не знаю, где прятать.
Кастина не ответила, загасила лампу и подвернула одеяло, совсем дом выстудили, пока проветривали. Некоторое время лежала молча, слушая, как устраивается воспитанница, а когда та притихла, не выдержала и ворчливо спросила:
– Ну и чего же ты там хранить собираешься?
– А? – сонным голосом отозвалась куница, и травница усмехнулась, рановато она пытается обвести наставницу. – Да так… драгоценность одну.
– И чем ей было плохо у хозяина, этой вещице?
– Разгневался за что-то… разбить решил… а Десту жаль стало. Украшение старинное, редкое, и камень в нем непростой. Когда-то в пещерах нашли друзу драгоценных камней необычайно насыщенного лилового цвета и некоторое время купивший ее ювелир не знал, на какие украшения пустить редкий камень. Но тут вдруг к нему вернулась любимая жена… её много лет назад захватили с обозом хингаи, однако женщина сумела выжить и сбежать. И он сделал ей новый браслет… взамен украденного и вставил те самые камни. Хотел, чтоб такого не было больше ни у кого. Это был дед Ольсена… а ему браслет достался по наследству.
– И эту историю княжич рассказал тебе прямо сейчас, пока вы шептались? – насмешливо фыркнула Кастина.
– Нет, раньше, ещё когда мы ехали сюда. Потому я и послала Деста за дедом, когда увидела его лицо… и теперь хвалю себя за догадливость.
Некоторое время они молчали, и Веся уже совсем было решила, будто наставница спит, как раздался шорох белья и шлёпание босых ног.
– Давай… сама сохраню, – с тяжким вздохом произнесла травница, и ученица молча отдала ей теплое, словно живое, украшение.
– В руках держала, – сразу поняла Кастина, – ох и упряма!
Сердито фыркнула и ушлёпала на свое место.
– Да как же тут не быть упрямой, с такими-то учителями, – фыркнула княжна и завозилась, устраиваясь поудобнее.
Утром придётся снова рано вставать: Саргенс решил затемно выехать в Серое гнездо, с тем, чтобы после обеда отправиться в Цитадель.
Однако утро принесло неожиданный подарок, не успели еще чародеи и князь позавтракать, как из Гнезда в сопровождении вооруженного отряда прибыл Агедирс. Решительно вошел в столовую, отстранив объявившего о его прибытии охранника, и замер, недоуменно разглядывая сидевшего рядом с отцом молодого плечистого мужчину с очень знакомым лицом, помнившимся княжичу совершенно иным, по-юношески округлым и румяным.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
