— Лжец! — взвизгнула Фейли. — Я владею полным знанием Каприза! Зря стараешься, маг. Никакие фокусы не спасут тебя от того, чтобы стать охотником за кровью.
— Ты не отдаешь себе отчета в том, что с тобой произошло за последние триста лет, — прохрипел Виг. — Неправильная практика Каприза ведет не только к безумию, но и к возникновению пагубного пристрастия, создает ложное ощущение полноты знаний, чувство своей непогрешимости, разжигает неутолимую похоть и страсть к насилию, — он замолчал, с трудом подыскивая нужные слова. — Все ваши ощущения одновременно и истинны, и ложны. И то, как ты собираешься распорядиться своим могуществом, неизбежно приведет к фатальному исходу. Если ты осуществишь свой план «причастия» и «расплаты», это будет означать конец всех нас и того мира, который мы знаем.
— Самую большую опасность представляет собой «расплата». Фрагментарность полученных знаний подтолкнет тебя к тому, чтобы пытаться соединить Каприз и Закон, а это закончится неизбежным крахом. Только один человек может и должен осуществить слияние золотой и черной сфер: Тристан, Избранный… — И вдруг совершенно неожиданно на лице старого мага появилась улыбка. — Позволь мне перефразировать твои слова, что ты произнесла на палубе галеона в ту ночь, когда мы оставили вас в открытом море. Ты и твои сестры думаете, что одержали победу. Скажи, волшебница, ты-то сама уверена в этом?
Принц слушал в совершеннейшем изумлении. Зачем Виг говорит ей все это? И вдруг он понял. «Старик знает, что наша смерть неизбежна. Если ему удастся остановить „причастие“ и „расплату“, то, возможно, когда-нибудь Феган и „маги резерва“ смогут одолеть Шабаш. Но в любом случае, ему самому, карлику и мне не суждено увидеть это собственными глазами».
Сумрачное выражение скользнуло по лицу первой госпожи Шабаша и тут же исчезло.
— Жалкий лжец, — повторила она. — Ты прекрасно знаешь, что я несравненно более могущественна, чем ты. Кто ты такой, чтобы читать мне лекции по магии? И «причастие», и «расплата» произойдут в назначенный срок, и вы с Избранным собственными глазами увидите, как мир падет к моим ногам, — Фейли бросила взгляд на Клюге. — Капитан!
Тот вырос перед ней, словно послушный пес.
— Я живу, чтобы служить! — произнес он. — Среди их вещей было найдено желтое одеяние, какое носят прокаженные. Прокаженные остались лишь в Гетто, значит, Тристан и маг прибыли в Пазалон именно оттуда. Начинай поиски. Разберите город по кирпичам, если будет необходимо, но найдите того, кто помог этой троице добраться сюда.
«В седельной сумке запасливого Гелдона наверно было еще одно желтое одеяние, — с ужасом понял принц. — Эта ошибка карлика будет стоить жизни множеству ни в чем не повинных людей…»
Клюге спросил, может ли он говорить. Волшебница благосклонно кивнула.
— Ты говорила, госпожа, что мы совершили ошибку, недооценивая принца. — На самом деле командира Фаворитов беспокоило вовсе не это; зная о том, с какой силой Сакку вожделеет Тристана, Клюге просто не хотел оставлять их. — Мне не хотелось бы покидать Цитадель. Я предпочел бы лично охранять вас, госпожа.
— Старик ни на что больше не способен, а принц не обучен магии. Ты что, забыл, кто я такая? За нас можешь не тревожиться. Я хочу как можно быстрее найти их сообщников в Гетто и расправиться с ними. Постарайся, чтобы умирали они как можно более долго и мучительно.
— Я живу, чтобы служить, — с явной неохотой отозвался капитан и вышел, бросив на Тристана прощальный ненавидящий взгляд.
Первая госпожа Шабаша воздела руку, маг поднялся в воздух и тут же был окружен прутьями возникшей клетки.
— Спите спокойно, — сказала она пленникам. — В особенности ты, принц. Утром тебя ожидает небольшой сюрприз.
Принц скользнул взглядом по их лицам, на мгновение задержавшись на Сакку. Она не сводила с него своих миндалевидных глаз, облизывая розовым язычком полные чувственные губы. Фейли, а за ней и остальные волшебницы покинули помещение. Как только они вышли, настенные светильники стали меркнуть и в конце концов погасли.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
Пленников окружала непроглядная тьма. Постепенно Тристан утратил всякое представление о времени. Боль терзала его тело, жажда становилась все нестерпимее.
— Виг, — тихо позвал принц. — Виг, с тобой все в порядке? Ну, если отбросить то, что меня едва не замучили до смерти, лишили магического дара и косичек, то в остальном со мной все в полном порядке, — язвительно отозвался маг. Несмотря на ужасные обстоятельства, в которых они оказались, Тристан улыбнулся, радуясь тому, что старик остается верен себе. — Нам нужно поговорить, но не напрямую, если ты понимаешь, что я имею в виду. Боюсь, у этих стен есть уши, и неизвестно, сколько у нас осталось времени. — Помолчав, он спросил: — Гелдон, ты можешь говорить?
Из темноты послышались глухие звуки, похожие на сдавленные рыдания. Потом карлик хрипло прошептал:
— Сакку столько раз стягивала на мне ошейник, что я, можно сказать, привык к этому. — Гелдон умолк; чувствовалось, что он собирается с силами, чтобы произнести следующие слова. — Я убил их. Всех тех, кого приводил сюда, в это ужасное место… Я виновен в их смерти.
— Вся вина ложится только на волшебниц, — твердо заявил старый маг. — И я не собираюсь впустую тратить драгоценное время, убеждая тебя в этом. Сейчас есть задачи поважнее. Не забывай, Тристан, как нужно излагать свои мысли.
Принц мысленно вернулся к своим прежним занятиям с магом — занятиям, которым он тогда придавал так мало значения, считая их почти бесполезными. «Бери пример с нас, — всегда говорили ему маги Синклита. — За нашими словами всегда стоит больше, чем кажется».
— У нас дома остался старый друг, помнишь? — начал маг. — Ему нравится думать, что он живет над нами.
«Старый друг — Феган, конечно. Живет над нами — в древесном доме».
— Помню, — ответил Тристан.
— Очень щедрый друг, помнишь?
«Щедрый… Значит, что-то дает… дары…» Тут принца осенило. «Ладанка!»
— Да. Я не забыл об этом.
— Хорошо, — сказал Виг. — Я тоже. Его щедрость все еще греет мне сердце.
«Он хочет сказать, что оловянная ладанка, которую дал ему Феган, все еще у него. Жаль только, что старик не объяснил мне, для чего она нужна. „Открой ладанку, загляни в нее и все поймешь“, — вот все, что он сказал».
— Да, помню. Иногда, чтобы понять, с чем имеешь дело, надо дать знанию возможность вырваться наружу, — ответил принц, имея в виду неизвестное содержимое ладанки.
— Хорошо. Ты помнишь, что я тебе говорил об этом его даре. Но наш старый друг рассказал мне кое-что еще, на этот раз о тебе, прямо перед тем, как мы оказались здесь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
