— Это почему же? — возмутилась Роза.
— Да потому, что она в голубом, — примирительно молвил Лиганд. — Ну, так какой же цвет вам по нраву в этот чудесный денек?
— Темно-зеленый. — Тенна указала на стопку кож этого оттенка, которые лежали на полке позади продавца.
— Хороший выбор для бегуньи. — И Лиганд ловко шлепнул тяжелую кипу на прилавок, а сам переместился в другой конец, где двое холдеров разглядывали пояса.
— Мы в Болле предпочитаем красновато-коричневые, — сказал Клив. — Такая у нас там почва. А моховое покрытие в наших жарких краях не так удобно, как на севере.
— В Игене трасса хорошая, — отозвалась Тенна, которой довелось там побывать.
— Да, верно. Мне вот эта нравится. — Клив указал на одну из кож в кипе. — Такая густая изумрудная зелень. Тенна согласилась с ним.
— Но тут и на сапоги хватит, а мне ведь летняя пара нужна. А резать он ее не захочет.
— Ну что, нашли себе по вкусу? И цена сходная. — Лиганд, как видно, замечал все, что происходит у него в палатке. — Он взглянул на метку на обратной стороне кожи. — Всего-то девять марок.
— Пять — и то уже грабеж, — ахнула Роза. И спохватилась — ведь покупательница Тенна, а не она.
— Согласна с тобой. — У Тенны было только четыре. Она еще раз пощупала кожу, мило улыбнулась Лиганду и отошла, а ее спутники поспешно последовали за ней.
— Лучшей выделки нигде не найдете, — крикнул им вслед Лиганд.
— Качество и правда хорошее, — тихо сказала Тенна, отойдя подальше. — Но мой предел — четыре марки.
— За эти деньги можно подыскать кожу поменьше — ну, может, и не такого красивого оттенка, — сказала Роза.
Они обошли площадь в третий раз и пересмотрели все зеленые кожи, но не нашли больше ни такого цвета, ни такой мягкой выделки.
— Пяти марок у меня просто нет, даже если мы и сойдемся на них, — сказала Тенна. — Та, бурая, что в третьей палатке, тоже подойдет. Может, попробуем?
— Ого, — произнесла вдруг Роза, в тревоге застыв на месте.
Клив тоже остановился. Тенна не сразу поняла, в чем дело, но тут дорогу им заступил высокий, седовласый мужчина — Тенна помнила его по утренней церемонии и узнала в нем старосту Грогха.
— Бегунья Тенна? — официально осведомился он, но глаза его смотрели приветливо.
— Да, — ответила она, чуть приподняв подбородок. Уж не хочет ли он ее проучить за то, что вздула его сына Хорона? Не может же она признаться, что стукнула не того.
— Не посидеть ли нам вот здесь вместе с твоими друзьями? — Староста указал на свободный стол, взял Тенну за локоть и мягко направил туда, в сторону от толпы.
Тенна успела сообразить, что ни в тоне его, ни в выражении лица нет ничего угрожающего. Староста обращался с ней неожиданно любезно. Плотный, с мясистым, начинающим обвисать лицом, он улыбался всем и каждому, пока они шли к столу — в любопытных взглядах недостатка не было. Встретившись глазами с виноторговцем, он поднял вверх четыре пальца. Тот кивнул и поспешил обслужить их.
— Я должен извиниться перед тобой, бегунья Тенна, — сказал Грогх тихо, чтобы слышали только они четверо.
— Извиниться… — начала Тенна и добавила, поймав испуганный взгляд Розы: — Староста?
— Мне стало известно, что мой сын Халигон сшиб тебя четыре ночи назад, отчего ты серьезно пострадала и долго не могла бегать. — Грогх хмуро свел брови, но было видно, что гневается он не на Тенну. — Должен признать, до меня уже доходили жалобы на то, что он ездит по беговым трассам. Смотритель Торло рассказал мне о нескольких случаях, когда несчастья едва не случилось. Можете быть уверены, что отныне Халигон будет держаться подальше от трасс, которые построили для себя скороходы. Ты с девяносто седьмой станции, что у Керунского холда, не так ли?
Тенна молча кивнула, не веря своим ушам. Староста холда извиняется перед ней!
— Халигон не знал в ту ночь, что едва не задавил тебя. Он, может, и сорванец, — староста улыбнулся с немалой долей снисхождения, — но сознательно зла никому не чинит.
Роза пихнула Тенну локтем, и та поняла, что должна воспользоваться случаем не только для себя, но и для всех бегунов. — Староста Грогх, я… мы все, — она указала на Розу и Клива, — благодарны вам за то, что отныне можем бегать без опасений. Я ведь в последний миг заметила, что кто-то скачет мне навстречу. Трасса скрывалась за холмом, а ветер глушил звуки. Я могла, пострадать куда более серьезно. Вы ведь знаете, трассы у нас неширокие. — Староста кивнул, и Тенна смело повела речь дальше: — И они предназначены для бегунов, а не для верховых. Думаю, станция Форт будет вам признательна, если вы запретите всадникам ими пользоваться. — Тенна не знала, что еще сказать, и умолкла, выжидательно улыбаясь.
— Я получил достойный ответ, бегунья Тенна. — Староста тоже улыбнулся ей, скользнув глазами по ее вырезу. — Ты очень красивая девушка, и голубое тебе к лицу. — Он потрепал ее по руке и встал. — Я уже сказал Торло, что нарушений больше не будет. — И староста своим обычным громким голосом добавил: — Веселитесь, скороходы, и пейте вино.
Он ушел, раздавая на ходу кивки и улыбки, а трое бегунов остались сидеть, как громом пораженные. Роза оправилась первая и хлебнула хороший глоток вина.
— Торло был прав — ты добилась успеха, — сказала она. — А вино-то отменное.
— Старосте плохого не подадут. — Клив украдкой придвинул стакан Грогха к своему — староста почти ничего не выпил. — Давайте разделим его порцию.
— Не могу поверить, что староста извинился передо мной, перед Тенной. — Девушка потрясла головой, прижав руку к груди.
— Но ты ведь пострадала, не так ли? — сказала ей Роза.
— Да, но…
— А откуда староста узнал все это? — подхватил Клив. — Ну, мы же видели, как Халигон пошел на станцию. — Роза еще раз попробовала вино и закатила глаза в немом восхищении. — Но староста Грогх — порядочный человек, хотя и считает женщин слабоумными. И он тоже заметил, что ты красива, — хихикнула Роза, — видишь, это помогло. У Халигона все девушки красивые, и старосте они тоже нравятся, хотя он только смотрит.
Бегуны так заговорились, что не заметили, как подошел Халигон. Они спохватились, лишь когда он развернул перед Тенной зеленую кожу из палатки Лиганда.
— Я прошу простить меня, бегунья Тенна. Я не знал тогда, что на кривой у холма кто-то есть. — Халигон учтиво поклонился, не сводя глаз с Тенны, и покаянное выражение его лица сменилось печалью. — Смотритель станции отчихвостил меня на славу, и отец тоже.
— Ты что ж, не веришь Тенне? — дерзко спросила Роза.
— Как я мог не поверить, когда она показала мне свои ссадины? — И Халлигон сделал знак хозяину палатки. Клив жестом пригласил его сесть.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
