— Окончательный приговор, — ответил Тьерри, — это дело Риан и Коранноса, а не наше, но наказать его сейчас — это наш долг. Не за военные действия. Можно было бы обещать освободить его за выкуп, если бы речь шла только о них. Но за то, что сделали со жрицами и другими невинными людьми, этот человек, несомненно, заслуживает смерти.
Все молчали. Только крики раненых и свист ветра нарушали тишину. Теперь по всей долине горели костры, больше для тепла, чем для других целей; свет все еще оставался ярким, хотя день угасал.
— Ты станешь отрицать, что женщин сжигали по твоему приказу? — спросил Тьерри у Гальберта де Гарсенка.
— Вряд ли, — ответил тот.
Больше ничего. На синих одеждах и на красивом, гладко выбритом лице верховного старейшины была кровь, он стоял, окруженный смертельными врагами в конце своей жизни, и его младшему сыну казалось, что даже сейчас он не чувствует к ним ничего, кроме презрения.
— Из уважения к твоему сыну мы обещаем тебе смерть от стрел, — бесстрастно произнес Тьерри. Неподалеку от них отвязали от платформы на колесах певца Аурелиана. Кто-то накрыл его тело плащом.
— Я хотел бы сказать несколько слов своему сыну перед смертью, — сказал Гальберт де Гарсенк. — Блэз почувствовал, что у него пересохло во рту. Все молчали. — Это последняя просьба, — прибавил верховный старейшина Гораута.
Тьерри повернулся к Блэзу, Рюдель тоже, у обоих в глазах читалась тревога и желание оградить его от этого. Блэз покачал головой. Прочистил горло.
— Считаю, это справедливое требование. Мы можем его выполнить. — Он осторожно взглянул на Тьерри. — Если ты не возражаешь.
Тьерри медленно кивнул. Рюдель, похоже, все же собирался возразить, и Блэз услышал, как Валери у него за спиной что-то яростно пробормотал, но герцог де Карензу взмахом руки приказал отступить окружившим пленника коранам.
Когда они повиновались, Блэз вышел вперед. Кольцо людей расступилось, пропустив его.
— По-видимому, — спокойно сказал его отец, когда он подошел, — я ошибся в Уртэ де Миравале. — Он как будто обсуждал неверное направление поиска во время охоты или ошибочный севооборот на земле Гарсенков.
— Вряд ли стоило ожидать, что он присоединится к вам после сожжения женщин.
Гальберт пожал плечами:
— Ты думаешь, дело в этом? Он передумал или это было запланировано?
— Запланировано, — ответил Блэз. — Им и графиней. Больше никто не знал.
— Тогда это умно, — сказал отец. И вздохнул: — А, ладно, по крайней мере, я прожил достаточно долго, чтобы узнать, что мой сын будет править в Горауте.
Блэз горько рассмеялся:
— Благодаря твоей большой помощи и заботе.
— Конечно, — ответил Гальберт. — Я много лет трудился ради этой цели.
Блэз перестал смеяться.
— Это ложь, — резко возразил он. Ему показалось, у него в груди появилось что-то твердое и тяжелое. Он с трудом глотнул.
— Неужели? — миролюбиво спросил Гальберт. — Ты всегда считался умным. Подумай, Блэз.
Он не помнил, когда отец в последний раз называл его по имени.
— О чем тут думать? — огрызнулся он. — Ты проявил свою преданность семье в делах с Розалой, а теперь, здесь, с Ранальдом. Ты убил собственного сына.
— Я дал ему жизнь и отнял ее, — возразил Гальберт, все еще мягко, — хотя мне жаль, что пришлось это сделать. Как человек он ничего не стоил до самого конца, но он собирался лишить меня единственного шанса очистить эту землю…
— Конечно. Именно ради этого ты трудился все эти годы.
— Среди прочих вещей. Едва ли я сам чего-то стоил бы, если бы у меня была только одна цель в жизни. Я хотел сжечь Арбонну, если удастся, я хотел посадить своего сына на трон в Горауте, если удастся. Я никогда не надеялся добиться и того, и другого, но имел реальные основания надеяться либо на то, либо на другое.
— Ты лжешь, — снова повторил Блэз и сам услышал нотку отчаяния в своем голосе, но постарался подавить его. — Зачем ты это делаешь? Мы знаем, чего ты хотел: ты предназначал меня для служения богу.
— Естественно. Ты — младший сын, куда еще я должен был тебя пристроить? Ранальду предстояло стать королем. — Гальберт покачал головой, словно Блэз неожиданно проявил тупость. — Затем ты заартачился, не в первый раз и не в последний, а немного позже стало ясно, что Ранальд… такой, какой есть.
— Ты его таким сделал.
Гальберт снова передернул плечами.
— Если он не смог справиться со мной, то не смог бы справиться с королевской властью. А ты нашел способ. После того как мне удалось выгнать тебя из дома при помощи Иерсенского договора.
Блэз почувствовал, что бледнеет.
— Ты же не собираешься утверждать…
— … Что у меня было много причин заключить этот договор. Да, собираюсь. Это так. Подумай, Блэз. Деньги для этой войны и кинжал в спину Адемара в руках тех северян, которые лишились своей земли. И я в конце концов вынудил тебя покинуть Гораут, уехать туда, где ты мог собрать вокруг себя всех, кто был в состоянии противостоять Адемару. И мне, — прибавил он, словно ему это только что пришло в голову. — В конце концов, — продолжал Гальберт тем же ровным, спокойным голосом, — тебе понадобится много денег, чтобы вернуть северные болота, особенно после наших сегодняшних потерь. К счастью, Люсианна д'Андория снова овдовела. Я планировал организовать убийство Борсиарда здесь, если никто из ваших воинов не сумеет этого сделать. Я рассматривал ее как возможную невесту для Ранальда, если бы обстоятельства сложились благоприятно. Теперь тебе придется жениться на ней, и я знаю, что ты будешь рад этому почти так же, как ее отец. Когда его дочь станет королевой, он, возможно, даже прекратит периодически возвращать ее домой, в свою собственную постель. — Гальберт улыбнулся, а у Блэза слегка закружилась голова. — Только следи за ним, хорошенько следи за Массеной Делонги. Тем не менее при помощи Коррезе и Делонги ты сможешь устоять, когда Валенса откажется продолжать выплаты, оставшиеся по условиям договора.
Блэз почувствовал, что у него начинает болеть голова, словно на нее обрушивается удар за ударом.
— Ты лжешь, не так ли? Скажи мне, зачем? Какая тебе выгода сейчас, в данный момент, пытаться заставить меня поверить, будто ты все это спланировал?
— Я не планировал всего этого, Блэз, не будь глупцом. Я — смертный слуга Коранноса, а не бог. После того как ты уехал из дома в Гётцланд и Портеццу, я подумал, что Фальк де Саварик и некоторые другие северные бароны пошлют к тебе гонцов с предложением короны. Я не ожидал, что ты сам проявишь инициативу, как ты поступил. Я не знал, что ты настолько… безрассуден. Я и правда считал, что ты в какой-то момент окажешься в Арбонне, хотя бы только потому, что ты знал, что я сюда приду, но я не знал, какое большое… влияние они будут на тебя иметь. Это, должен признать, было для меня сюрпризом.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
