— Кто здесь? — тихо и опасливо, чуть ли не шёпотом, спросила Райс темноту, пристально всматриваясь, непонятно куда и максимально напряжённо прислушиваясь.
Ответом была, всё та же звенящая тишина, пустая и беспросветная. Наощупь двинулась ко входу, по пути попив и вновь плеснув остатками воды в лицо, приводя себя в чувство и прогоняя зарождающийся страх.
Шкура была на месте. Брёвна за ней тоже. Прижалась спиной к стене и вновь спросила темноту:
— Банник, это ты?
Ей никто не ответил. Райс попыталась вспомнить чему учили, по поводу ритуалов бань и о баннике в частности, но, как назло, в голове ничего не вспоминалось. Да, и как можно было что-то вспомнить из того, что пролетало у неё на учёбе, мимо уха.
Постояв некоторое время без движений, настороженно, неожиданно почувствовала, что ей холодно. Толи от входа дуло, хотя сквозняка, ни капельки не ощущалось, толи от страха зуб на зуб не попадал, но девка, медленно нащупала край лежака и так же медленно, забралась в шкуры, то и дело протягивая руки в стороны, каждый раз, ожидая, кого-нибудь там нащупать, но она по-прежнему была одна в этой глухой норе.
Свив очередное гнездо в самом углу, чтобы обеспечить безопасность своих тылов, несколько успокоилась и начала, в очередной раз, предпринимать попытки заговорить с тем, кто здесь хозяйничает.
Сначала, рыжая, робко спрашивала, затем, разойдясь, начала требовать и в конце концов, принялась на невидимку орать и угрожать, выплёскивая все ругательства и угрозы из своего арсенала, на что была способна. Потом перешла на мольбы, разревелась. Поревев, успокоилась и опять заснула…
Следующее пробуждение, было точно такое же, как и прошлый раз. Ничего не изменилось. Сон слетел мигом, резко, как и не было, и ей стало, по-настоящему страшно. Райс прекрасно знала, что ярицы молодятся, только ночь, а она уже, явно сидит здесь, как минимум третий день. В голове замелькали вопросы, которые все, как один, остались без ответов. «Что происходит? Почему её заперли в темницу? Как долго её будут здесь держать? Что ей надо сделать, чтобы выпустили?»
С самого пробуждения, у Райс началась истерика. Царская дочь, принялась биться в стены, потолок, колотить кулаками лежак, входную шкуру. Девка долго кричала, требуя, чтоб её выпустили или хоть кто-нибудь, откликнулся. Но всё было напрасно. Темнота и тишина остались беспросветной и беззвучной.
После выплеска истеричной ярости, навалилась апатия. Мысли, как по команде, покинули буйную рыжую голову, силы из молодого тела моментально улетучились, сделав его дряблым и безвольно хилым. Райс, забившись в свой угол, просто сидела и тупо смотрела в никуда.
Как долго она так сидела, ярица сказать не могла, но ни с того ни с чего, закрутивший живот, вновь позвал к лохани, выводя из ступора, после чего, Райс, позволила себе устроить, что-то похожее на помыв тела в бане, только ледяной водой и основательно замёрзнув, в очередной раз, зарылась в шкуры сохнуть и греться.
Эта процедура вернула её к активной жизни, и она, вновь принялась обдумывать сложившуюся ситуацию, но, как и в первый раз, все размышления закончились бурной фантазией о себе любимой… только, в какой-то момент времени, фантазия неожиданно пресеклась, будто её кто-то, за шкирку вытянул из мира грёз.
Рыжая, неожиданно осознала, что мечтает, как-то не так, как обычно, «не по-своему». Царская дочь, абсолютно точно представляла себя, на месте Матери Степи и не просто мечтала о неограниченной власти и всемогуществе, о лихих походах, в сказочных и далёких странах, а задумывалась над решением проблем, возникающих то там, то сям, в её безграничном царстве и все эти проблемы, ставили её в тупик, что никак не походило на безоблачные девичьи фантазии и ей это не понравилось.
Выдернутая из мира грёз, внезапно посмотрела на себя со стороны и ужаснулась той несуразности, её сегодняшней и правительницы огромного количества народов, в своих мечтах. Это было первое шокирующее открытие, здешнего сидения: она ничтожество, неспособная, пока, ни на что. Эта мысль, настойчиво впёрлась в её сознание, даже не спросив у хозяйки, на то разрешения.
Перебирая в голове всё, что не знает и не умеет, и, как и где, это поправить, дочь великой царицы, пришла ко второму нерадостному для себя заключению, которое, оказывается, было настолько явным, что Райс, даже удивилась, подумав, «где же были её мозги?».
Она тут же вспомнила, что мама, никогда не заставляла заниматься боевыми науками, Райс этим, занималась самостоятельно, просто, потому, что ей это удавалось, а значит нравилось. Мама, постоянно заставляла заниматься потусторонним, настоятельно заставляла, но дочь, как могла, от этого ускользала, потому что, там у неё не всегда получалось, а значит и не нравилось.
И только сейчас, сидя в этом чудо-месте, насквозь пронизанным сверхъестественным и колдовским, почувствовала, как мало она об этом всём знает, и как слаба и беззащитна в данной ситуации. Тут же посетил парализующий вопрос, заданный самой себе: «А что, если я не выйду отсюда, пока не разрушу чертог заточения, своим колдовством?». И поняв, что если это так, то ей, бездари, сидеть здесь вечно, вновь принялась рыдать…
Следующее пробуждение, было тяжёлым. Сначала, никак не могла проснуться. Каждый раз, вроде просыпаясь, засыпала заново. Наконец, проснулась окончательно, но нежилая вставать, долго ворочалась и только позыв к помойной лохани, заставил подняться.
Попила. Умылась, плеснув воды в лицо. Села на полог, скрючилась в три погибели и начала мучатся от безделья. Мука, была невыносима. Ничего не видно, ничего не слышно, только наедине сама с собой. Чокнуться можно.
Тут в голову пришла идея. Она, неожиданно нашла занятие. Райс, решила устроить себе физическую тренировку. «Точно», - подумала рыжая и тут же ей занялась. Делала растяжки, размашки, отжимашки, скакашки и всё, что могла придумать, находясь в полной темноте. К этому времени, пленница уже, мало-мальски ориентировалась в пространстве, благо, оно колдовским образом, не изменялось, как еда с отхожим местом, что позволяло ей, довольно легко перемещаться, в этом наглухо запечатанном строении.
Прошло не так много времени, когда девка устала, запыхалась и закончила все свои занятия, напившись и облившись, с головы до ног, ледяной водой, из неисчерпаемого жбана. Утёрлась, одной из шкур спального гнезда, и опять пристроилась на пологе, отдыхая и думая, чем бы ей ещё заняться.
Отдохнув, царская дочь почувствовала голод и обрадовалась, что нашла себе очередное занятие, только когда опустошила, почти половину горшка, где был, на этот раз, густой наваристый грибной суп, забралась в свой угол и в очередной раз, принялась маяться ничего неделанием, даже, завыв в голос, от безысходности…
Ярица потеряла счёт дням. Не понимала, что сейчас: день или ночь, утро или вечер. Ей было наплевать. В первые, в пустой голове, мелькнула мысль утопиться в жбане с водой, ибо терпеть эту муку, было невыносимо.
Царская дочь, уже чётко представила, как будет убиваться мама, вырывая свои роскошные волосы, когда вскроют эту проклятую тюрьму и найдут её безжизненное тело. Как будут заламывать в горе руки, её ближницы, как будет страдать отец, как всеобщий траур накроет всю степь. Ком обиды за себя любимую перехватил горло, и она горько, навзрыд, зарыдала, с раскачиванием тела из стороны в сторону. Горе было безмерным и безутешным.
Очередные реки слёз, прервала отчётливо прозвучавшая в голове мысль: «надо выбираться отсюда». Райс, резко подскочила и недоумённо спросила себя в голос:
— А почему ты раньше то об этом не подумала, дура?
Голос прозвучал, как в пустой бочке, что давил не только на уши, но и на нервы. Девка, психанув, вскочила и принялась прощупывать пальчиками стыки брёвен. Выдирать, где было возможно то, чем эти щели были законопачены, лишь бы добраться до крохотного, хоть какого-нибудь, источника света. Затем, основательно принялась за входную шкуру, пытаясь вытянуть край.
