Штейн — умнейший человек. Я вообще никого настолько умного не знаю. Алхимик он, что называется, от Идры, а еще у него стальной несгибаемый характер, и администратор он — каких еще поискать. С другой стороны, Штейн каждому человеку назначает место в своей вселенной. Нет, не подумайте, что он руководствуется первым впечатлением, он к каждому долго присматривается, изучает плюсы и минусы, достоинства и недостатки. И не дай вам боги, если окажется, что он ошибался на ваш счет. Штейн очень не любит, когда ошибаются, тем более, когда ошибается он сам. У него для каждого есть свой лимит ошибок, если вы его превысите, он перестанет воспринимать вас как человека. Я отведенный мне лимит превысила. Теперь я из молодой, не хватающей с неба звезд алхимички, которая может высказать здравую идею, но, тем не менее, не способной к серьезной науке, превратилась для него в изгоя. Очень жаль, но я переживу. Я точно знаю, что если я и должна кому-то что-то доказывать, то только себе.
— Может быть, существует какой-то способ их разыскать? — спросила Селена.
— Я такого способа не знаю, — ответил Штейн. — Мы не думали, что кому-то захочется разламывать артефакты ценой в два с половиной колеса и выпускать говорунов на волю, потому совершенно не позаботились о каком-то механизме поиска. Максимум, что мы можем — это проверить, живы ли они еще или нет.
— Как проверить? — заинтересовался Илис.
— Говоруны способны вызывать друг друга, это свойство именно их, а не корпусов-аппаратов. На сбежавшего говоруна можно попробовать «позвонить». Если он откликнется, значит еще жив.
Это не Штейн сказал, это я сказала. Фьюарин перестала всхлипывать и стала прислушиваться к нашему разговору.
— Разумеется, так можно сделать, — фыркнул Штейн, даже не посмотрев в мою сторону. — Только что это даст? Говоруны — неразумные, даже связавшись с ними, им не объяснишь, что надо вернуться в лабораторию.
— А у них имена есть? — спросила вдруг Фьюарин.
— У них есть номера, они на них реагируют, — ответил Штейн. — По сути, когда вы произносите в трубку «соедините с капитаном Андерсоном», то сервисное заклинание преобразует эти слова в номер телефона вашего капитана и передает его говоруну, тот, услышав номер, меняется, уподобляясь своему, так сказать, коллеге. А дальше они общаются. Когда вы кладете трубку на рычаг, сервисное заклинание называет говоруну его собственный номер. Это переводит его в начальное состояние и погружает в режим ожидания.
— Тогда мне нужны их номера, — сказала Фьюарин. — Если они еще живы, я их найду и приведу.
* * *
Фью мы оставили в Лаборатории. В теории ее план звучал просто: она по имени-номеру ищет говорунов, отправляется к ним и приводит их в Лабораторию. На практике все было несколько сложнее: мало было найти говоруна, надо было его поймать, надо было переместиться с ним обратно, надо было как-то предотвратить его новый побег. Впрочем, Штейн сказал, что на этот счет у него есть несколько идей и попросил нас покинуть Главную алхимическую, чтобы не мешать. При этом он очень красноречиво косился на меня, так что ни у кого не оставалось сомнений, что мешаю ему именно я. Мы выслушали обещание Фьюарин «залететь в Стражу, когда тут все закончится», попрощались и ушли. К моему громадному облегчению.
Действительно, проработав в Страже два с небольшим месяца, я успела позабыть, каково это иметь начальником Штейна. Никогда никого не встречала, кто считал бы его приятным человеком. Невысокого роста, горбатый, склонный к полноте, с жидкими короткими волосами и блеклыми сероватыми глазами, смотрящими в разные стороны — внешностью он был более приятен, чем характером. Нельзя сказать, что он не любит людей. Любит, но не тех, с кем работает и не тех, кого можно встретить на улице. Он любит людей абстрактных, усредненных, все человечество в целом, но никак не порознь. А уж сочувствия от него и вовсе не дождешься, этого слова у него в лексиконе просто нет. Находиться рядом с ним, если у вас есть хоть капля гордости и мнение, не совпадающее с его мнением — просто ужас.
— Кажется, вы не очень-то ладите с профессором, — заметил Илис, когда мы уже были на улице.
— Это совсем не сложно заметить, — ответила я. — Сложно ладить с человеком, который совершенно с тобой не считается.
— Ты поэтому тут больше не работаешь? — спросил Илис.
— Можно и так сказать, — ответила я. — На самом деле, я тут больше не работаю, потому что он меня выставил.
— За что? — спросил Илис.
— Плохо себя вела, — ответила я.
— Не хочешь рассказать? — спросила Селена.
Мы как раз садились в экипаж, который нам поймал Илис.
— Да рассказывать особо нечего, — ответила я. — Я сначала практику у Штейна проходила. Мне очень нравилось тогда. Потом, когда ИБМ закончила, устроилась сюда на работу. Сначала все хорошо было, пока в один прекрасный день я не споткнулась и не влетела в активную зону заклинания, которое Штейн только что наложил. Меня спас Миори, в целом обошлось, но волосы у нас у обоих теперь навсегда синими стали. Я, до того случая, ждала, когда меня старшим лаборантом сделают, но после него об этом и речи быть не могло. Я за званиями и должностями не гонюсь, не думайте, но гораздо интереснее заниматься самой наукой, чем мыть пробирки за тем, кто ей занимается. Мне стали поручать всякую неинтересную работу, типа ведения журналов чужих опытов и совсем перестали допускать до чего-то серьезного. Сейчас я понимаю, что Штейн еще после того случая на мне крест поставил, а тогда я решила, что если покажу, на что способна, то верну его уважение к себе, и мне снова начнут доверять серьезные и интересные вещи. Ну и стала самостоятельно заниматься одной перспективной темой, чтобы потом удивить всех результатом. Конечно, она требовала времени, а в сутках всего двадцать четыре часа, как не крутись. Однажды я опоздала сдать работу, которую мне поручили, потому что просто увлеклась своими изысканиями и не успела начертить графики для презентации. Штейн мне полтора часа лекцию читал на тему, как важны были эти графики и как я всех подвела. Я бы за время, что он меня отчитывал, их трижды начертить успела бы… Впрочем, я не буду спорить: тогда он прав был, там я виновата была целиком и полностью. После того случая я стала четко следить за временем и не позволяла себе уделять своей теме более трех часов в сутки. Конечно, это серьезно замедлило мои изыскания, но так я могла не боятся того, что снова подведу коллектив…
— А что за тема? — поинтересовался Илис.
— Создание химеры-полиморфа без использования природных механизмов полиморфизма, — ответила я.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
