Подарочки (полный доспех персидского офицера) Ачкаму понравились. Еще больше его впечатлили две сотни броней на сопровождавших друга Аласейю телохранителях. Он даже очень деликатно намекнул, что хотел бы узнать, где такие брали и нет ли там еще?
Ему столь же деликатно ответили, что место это дальнее весьма, но в принципе достижимое. В правильной компании. Почему бы и нет? Чтобы попасть в Парфию, совсем не обязательно идти через Римскую империю. Имеются и другие пути. Попроще.
Черепанов, Коршунов и Агилмунд (как полномочный представитель и соправитель своего брата Книвы) обсудили с вождем сарматов варианты ущемления соседей. В частности, аланов. А также другие перспективные планы расширения территорий. И нарушение сарматской монополии на тяжелую конницу поначалу здорово огорчило Ачкама, показалось вождю уже не таким обидным. Перспективы совместной дележки чужих территорий изменили его настроение к лучшему. Особенно когда на выходе замаячило восстановление былой сарматской мощи.
Словом, посольство удалось на славу, и мелкая просьба друга Аласейи посетить место, которое привиделось во сне его брату Гееннаху, не вызвала возражений. Даже когда стало известно, что место это – не просто очередное степное пастбище, а (Черепанов очень подробно и старательно начертил на песке схемку) самое что ни на есть тайное святилище злого-презлого бога по имени «Врата Горизонта».
Шаман, которого вызвал для «консультации» Ачкам, минут двадцать ругался нехорошими словами, потом сообразил, что не сам вождь Ачкам желает посетить бога, а его «иностранные» гости напрашиваются. И сразу повеселел шаман. Потому что увидел замечательную возможность вместо собственных соплеменников «подарить» злому богу глупых инородцев.
Замыслы шамана вождь таить не стал, но Коршунов Ачкама успокоил: мол, разберемся.
Ачкам не усомнился. Он был уверен, что Алексей – тоже шаман. Причем – из крутейших.
В общем, с утречка они и отправились: Коршунов и Черепанов с супругами, Агилмунд с шестью готами и Ачкам с полусотней личной охраны. Разумеется, шамана тоже взяли. И пожрать-выпить в дорогу, потому что путь предстоял неблизкий: больше тридцати римских миль. Полтинник, если в километрах. Или, по местному, два дня пути, если не торопиться.
Они и не торопились. Дорога нетрудная, компания хорошая… Немного утомляла необходимость щеголять в доспехах в отсутствие видимого противника, но у сарматов так было принято. Ежели ты воин – изволь быть одетым по форме. Ничего не поделаешь.
Заночевали в роще у безымянной речушки. Поужинали кулешом с дичью и травками. Гости опустошили бурдючок херсонесского вина. Местные предпочли кумыс. Поговорили о будущем. Вернее, о будущих совместных проектах формата «Горе побежденным». О родиче Ачкама Фарсанзе, который всё никак не может занять трон Боспорского царства (надо пособить!) и о том, какие мирные хорошие люди живут по ту сторону Данубия-Дуная. И как просто и удобно будет собирать с них дань…
– Не знаю, как тебе, Лёха, – произнес Черепанов, – но боюсь, что придется нам с нашими новыми родичами немного поконфликтовать. Сколько волка не корми, а его всё тянет туда, где овцы жирнее. Извини, но я не тот человек, которому по вкусу дербанить великую империю.
– А кто собирался сирийскую автономную республику устраивать? – с иронией напомнил Коршунов.
– Так не устроил же. И вообще: автономия – это тоже в рамках империи. Просто прав побольше.
– Ты всё еще думаешь, что империя – это хорошо? – серьезно спросил Коршунов.
– Я родился в империи, – ответил Черепанов. – И я люблю имперский порядок. И закон. Одинаковый для всех. Империя, Лёха, это единственное место, где простой человек может чувствовать себя в безопасности и гордиться тем, что он – простой человек… хм… великого государства. Меня этому учили, Лёха. И пусть то, чему меня учили, мало соответствовало действительности, но, поверь, это было такое вранье, в которое очень хотелось верить! Можешь надо мной посмеяться, но я действительно верю, что такое возможно.
– Да Бог с тобой, Генка! Верь во что хочешь! – весело отозвался Алексей. – А я спать пошел. К Насте. – Он поднялся и уже стоя на ногах, сказал:
– Я не стану спорить с тобой. И смеяться тоже не стану. Но я сам – простой человек и хочу, чтобы ты знал: если для счастья моей Анастасии мне придется разрушить империю, я не задумаюсь ни на секунду!
И ушел.
– Ага… – пробурчал ему вслед Черепанов. – Простой человек… Простой, блин, король варваров и по совместительству римский легат… Разрушать-то любой горазд, а у меня, может, мечта…
И тоже отправился в шатер. К Коре. Ради которой он тоже был готов разрушить империю, но предпочитал всё же найти способ сохранить и то, и другое.
Глава пятая
Сарматская степь. Святилище злого бога
Истукан по имени «Врата Горизонта» стоял на пригорке. За просторной оградкой из стоячих камней. Выглядел внушительно. Традиционные дары громоздились почему-то не у подножия, а на приличном отдалении.
Черепанов вопросительно взглянул на Ачкама.
– Ближе – нельзя, – сказал сарматский вождь. – Это злой бог. Может схватить тебя и забросить дальше края мира. Такое случалось.
Сарматский шаман подбежал к оградке, заплясал, замахал лошадиным хвостом.
На него не обращали внимания. Сарматы – по привычке, остальные – потому что разглядывали истукана. Идол выглядел колоритно. Устрашающе. Нездешне.
– Слышь, Ген, а ведь это почти поп-арт, – по-русски сказал Коршунов.
– Может быть. Я в этом не разбираюсь. Зато почти уверен, что здешними технологиями такое не изготовить.
– Почему так решил.
– Посмотри, какие узоры, какие изгибы…
– Ну и что? В Риме и не такое режут…
– Так то – в Риме, – покачал головой Черепанов. – Здешних «каменных богов» видел? Булыжники булыжниками.
– Допустим, ты прав, – согласился Коршунов. – Хотя я легко могу допустить, что могли и местные постараться. Или какой-нибудь взятый в плен зарубежный ваятель.
– Ага. Ты объем работ прикинь. Это же гранит, а не туф. И добавь к этому то, что наш источник сигналов где-то поблизости.
– Где-то – это не значит прямо здесь, – возразил Коршунов. – Вот была бы у нас рация… Ладно, допустим, перед нами артефакт чужинского происхождения. Источник сигналов тоже тут. Значит что выходит? Инопланетяне артефакт подкинули?
– Шут его знает, – вполне серьезно ответил Черепанов. – А чего, кстати, ты ждал? Бога Вотана с радиопередатчиком? Надо бы поближе глянуть. Вдруг у него антенна из спины торчит?
– Ну, так давай подъедем, поглядим, – ответил Коршунов и тронул коня.
– Не стоит, Аласейа, – негромко сказал Ачкам, заметив это движение. – Что, если бог утянет тебя?
– Тогда ты проводишь моих друзей домой, – сказал Коршунов. И, по-русски: – Поехали, Генка!
Алексей пошутил. Он не верил, что с ними может что-то случиться. Во всяком случае, что-то нехорошее. Коршунову так долго твердили о его невероятной удачливости, что он и сам в нее уверовал. Но ведь были же основания!
– Твои друзья вернутся домой, – очень серьезно ответил Ачкам. – Обещаю!
– Эй, а вы куда? – воскликнул он, увидев, что Анастасия и Корнелия тоже двинулись за ними. – Настя, ты же слышала, что вождь сказал!
– И ты думаешь, я испугаюсь какого-то каменного кумира? – надменно произнесла Анастастия. – Господь защитит меня от происков беса.
– Не надо, Кора, это может быть опасно! – встревожился и Черепанов.
Корнелия покосилась на гречанку. Как можно допустить, что она, дочь и внучка императоров, боится, когда не боится какая-то девка из Антиохии!
Но мужу она заявила другое:
– А если что-то случится с тобой? Хочешь оставить меня одну в этой дикой степи?
Так что к идолу они поехали вчетвером.
Сарматский шаман попытался воспрепятствовать, но Ачкам прикрикнул, и шаман убрался с дороги.
Антенны в спине идола не наблюдалось. Но и без антенны он выглядел весьма неординарно. Вблизи он оказался еще причудливее, чем издали. Выяснилось, что у каменюки обработаны все четыре грани, и с каждой пялится своя образина. Все – разные. Объединяло их одно: от всех четырех чудовищных ликов сквозило мистическим ужасом. Резал их настоящий гений.
Женщины и Алексей остановились в пяти шагах, а вот Черепанов спешился и, держа коня в поводу, подошел к идолу вплотную.
– Ну и что дальше? – поинтересовался Коршунов. – Споем для него «Прощание славянки» и поедем домой?
– Знаешь, Лёха, кого мне напомнил этот сарматский бог… – произнес он задумчиво.
– Кого?
– Януса, – сказал Геннадий. – Помнишь? Двуликий бог Порога. И врат, кстати. И времени – по совместительству. Только у Януса два лица, а у этого – четыре. А еще, Леха, хочу тебе напомнить, что Янус – мой бог-покровитель. И обрати внимание… – он поднял руки и продемонстрировал татуировки на запястьях: «ССС» на правой руке и «LXV» – на левой[200]. Затем торжественно, хотя и не без иронии произнес:
