тот страшный шторм.
Показалось вдруг, будто откуда-то повеяло холодным ветром, захотелось прикрыть спину от проливного ледяного дождя, а пуще того от непрерывно бьющих молний – я уже не различал, обычных или магических. Я вообще не видел, куда лечу, что передо мной – грозовая туча, огромная волна или утёс! И не понимал, что делать: бросаться в сторону, вверх или, наоборот, нырять? Да и сил не осталось, крылья не держали, я мог только отдаться на волю ветра, ловить восходящие потоки и стараться не свалиться камнем вниз, но надолго меня бы не хватило. Я не мог вырваться из этого шторма, не мог даже сесть на воду, рискуя разбиться о скалы…
Я невольно подумал: «Ведь не было же ничего подобного! Был смерч над островом, молнии, не страшные для нас… И где все остальные? Дядя? Почему я никого не…»
Темная громада впереди вдруг заняла всё поле зрения, даже молний я больше не видел, не слышал раскатов грома. Она навалилась на меня невозможной, непереносимой каменной тяжестью, и я почувствовал, что падаю, падаю, падаю в бездонную пропасть, в которой даже воздух не держал – сколько ни молоти крыльями, не взлетишь! Его вообще не было, я тщетно пытался сделать вдох, но ничего не выходило, кровь уже гремела в ушах, глаза заволокла кровавая пелена, сердце мое, сердце сильного молодого дракона вдруг пропустило удар, другой, и…
Видение было таким ярким, почти физически ощутимым, что я содрогнулся… и очнулся, лежа на полу.
– Вейриш, – Фергия осторожно похлопывала меня по щекам. Ну, как «осторожно», таким шлепком кого-нибудь более хлипкого убить можно. – Вейриш, что с вами? Ответьте же, ну!
Я и рад был бы сказать, что со мной все в порядке, но не смог. Не было сил даже пошевелить пальцем, не то что произнести несколько связных слов!
– Аю, с ним часто такое бывает?
– Никогда не бывает, – покачала та головой и положила мне на лоб узкую прохладную ладонь. Лицо ее оставалось невозмутимым, но я знал жену достаточно хорошо, чтобы понимать: она очень напугана. – Аю не видела.
– И в чем же дело? Вряд ли он на солнце перегрелся! И не пил вроде бы, вел себя совершенно адекватно… – Фергия наклонилась ниже и бесцеремонно обнюхала мои губы. – Ничем этаким не пахнет, да только я не знаю все вещества, которые у вас здесь употребляют. А уж какой они могут дать эффект… Аю?
– Вейриш ничего не жует и не курит, – твердо сказала та. Потом поправилась: – Нет, иногда курит с другими мужчинами, но это не злые зелья. Просто каррис. Пьет вино. Аю бы знала о другом.
– Ну не восторг же от лицезрения моей, вне всякого сомнения, неотразимой персоны уложил его в такой глубокий и продолжительный обморок… Вейриш, – она снова потормошила меня, – вы хоть моргните, дайте знак, что слышите и понимаете! А то, может, вас удар хватил и вы разума лишились, а я тут распинаюсь!
– Умеете вы… ободрить… – с усилием выговорил я и попытался сесть.
– Это у нас семейное, – напомнила Фергия, цепко взяла меня за запястье и принялась считать пульс. – Знаете, вы будто только что прилетели с Северных островов, причем гнали со всех крыльев и ни разу не остановились передохнуть. Аю, сама послушай, как у него сердце заходится!
Та просто приникла к моей груди, но скоро выпрямилась и кивнула.
– Однако вы никуда на наших глазах не летали, сидели и мирно беседовали, – продолжила Фергия. – Что же могло вызвать такой приступ? Подобное сердцебиение случается от сильного испуга, но не меня же вы испугались?
– Видение, – выговорил я наконец. – У нас бывают…
– Да, мама говорила, – поняла она меня. – Но я полагала, это что-то наподобие предчувствия или… не знаю, интуиции, как у меня.
– Обычно так и есть.
Я потянулся за водой и опустил руку, так она дрожала. Я даже после кошмарной попойки в Арастене не чувствовал себя настолько скверно! Аю поддержала мне голову и поднесла пиалу к губам. Немного полегчало.
– Значит, в этот раз случилось что-то необычное, – произнесла Фергия, в упор глядя на меня. – Ну же, Вейриш, говорите, вы уже не умираете!
– У меня никогда не случалось видений, – сказал я. Она была права: противная дрожь во всем теле быстро унялась, сердце успокоилось, и дышал я уже не как загнанная лошадь. – И ни от кого из старших я не слышал, чтобы у них бывало подобное. Это из области преданий… Может, прабабушка Иррашья что-то такое знает, но я ее видел только издали…
– А что гласят предания? – поинтересовалась Фергия. – Я помню, что драконам нужно крайне внимательно относиться к предчувствиям, чтобы не влипнуть в неприятности, но большего ни вы, ни Гарреш маме не рассказывали.
– Да кто же мог знать… – Я вздохнул поглубже. – Видение для дракона – это… это не предчувствие. То только предостерегает, и можно избежать беды, если держать глаза открытыми и думать головой. А видения – о том, что случится неизбежно.
– И что же вы узрели, Вейриш? – негромко спросила Фергия, и я ответил:
– Свою смерть.
Аю смотрела на меня не мигая, и мне вдруг почудилось: она давно знает о том, что меня ждет. Ашшу тоже прекрасно различают зыбкие тени вероятностей и неотвратимые события.
– Ты что-то углядела? – спросил я, и она медленно покачала головой.
– Аю не видит. Слишком далеко. Слишком темно. Никак не добраться.
– То есть Вейриш умрет, но случится это так нескоро, что ты просто не доживешь, а потому и увидеть этого не можешь? – непосредственно поинтересовалась Фергия, и Аю кивнула с заметным облегчением. – Хм… Интересно, что же с вами такое случится, Вейриш? Что там было?
– Смерть, я же сказал, – повторил я.
Такой свинцовой усталости я давно уже не испытывал, и если Аю после своих прозрений ощущает что-то подобное, то… не знаю даже, как держится, она ведь почти постоянно подмечает какие-то мелочи! Может, дело привычки? Или же суть нашего дара различна?
– Какая? – не отставала Фергия. – Вас подстрелили из пушки? Вы напились пьяным, взлетели на самую высокую здешнюю гору, поскользнулись на леднике, упали и сломали шею? Хотя вряд ли, дед говорил, драконы прочные, замучаешься, пока вскроешь… Ну же, не молчите!
– Кажется… – сказал я, сложив два и два, как она выражалась. – Кажется, меня настиг злой рок. То, что поджидает в небе и в море. Аю тоже это видит и запрещает мне летать в такие дни. Как сегодня. Верно же?
Аю кивнула.
– Похоже, оно было совсем близко…
– Что?
– Я не знаю, – развел я руками. – Никто не знает.
– Дядя сказал Вейришу разобраться, – сообщила
