– Чувствуешь, что за ними стоит что-то очень древнее, многие века памяти и долгого, медленного, упорного размышления, но внешне они принадлежали настоящему, как солнце, сверкающее на наружных листьях обширной кроны или на ряби на поверхности очень глубокого озера. Не знаю, но мне показалось, что что-то росшее в земле, как можно сказать спавшее между корнями листьями, между глубокой землей и небом, неожиданно проснулось и рассматривает вас со спокойной уверенностью, которая дается бесконечными годами.
– Хрум, хум, – бормотал голос, глубокий голос, похожий на звук большого деревянного инструмента. – Очень странно! Не нужно торопиться, это мое слово. Но я услышал ваши голоса раньше, чем увидел вас, и они мне понравились – приятные маленькие голоса, они напомнили мне что-то такое, что я не смог вспомнить – если бы я увидел вас раньше, чем услышал, я растоптал бы вас, приняв за маленьких орков, и лишь потом обнаружил бы свою ошибку. Очень странно! Корень и ветка, очень это странно!
Пиппин, по-прежнему изумленный, не чувствовал испуга. Под взглядом этих глаз он испытывал лишь любопытство, но совсем не страх.
– Кто вы? – спросил он. – И откуда?
Странное выражение промелькнуло в старых глазах, что-то вроде предостережения; глубокие источники закрылись.
– Хрум, – ответил голос, – я энт, так по крайней мере вы меня называете. Да энт, вот какое слово. Одни называют меня Фэнгорн, другие – Древобрад. Древобрад подойдет.
– Энт? – спросил Мерри. – А кто это? Как вы сами себя называете? Как ваше настоящее имя?
– Ху, ху! – ответил Древобрад. – Ху! Как это можно сказать! Не так торопливо! Я спрашиваю. Вы в моей стране. Кто вы такие, мне интересно знать. Не могу разместить вас. Вас нет в старых списках, которые я учил, когда был молод. Но это было много-много лет назад, и с тех пор могли появиться новые списки. Посмотрим! Посмотрим! Как же это?
Учи список живых существ.
Вначале назови четыре рода.
Старше всех эльфы, дети эльфов; Гном роется в горах, дом его темен; Энт рожден землей и стар, как горы; Люди смертны, они хозяева лошадей. Хм, хм, хм.
Бобер строит, олень скачет, Медведь охотится за медом, кабан – борец, Псы голодны, лани пугливы… Хм, хм.
Орел в вышине, бык на пастбище, У лося корона из рогов, Ястреб же всех быстрее, Лебедь всех белее, змея всех холоднее…
Хум, хм; хум, хм, как же дальше? Рум, тум, рум, тум, румти тум, тум. Это был длинный список. Но вас там не было.
– Может нас и нет в списках старых и старых сказках, – сказал Пиппин.
– Но мы уже существуем очень давно. Мы хоббиты.
– Почему бы не сделать новую строчку? – спросил Мерри. – Хоббиты малы ростом, они живут в норах. Поставьте нас за четырьмя, сразу после людей (высокого народа), и все будет правильно.
– Хм! Неплохо, неплохо, – сказал Древобрад. – Подходит. Значит вы живете в норах? Очень подходит. Но кто назвал вас хоббитами? Слово не похоже на эльфийское. А эльфы придумали все старые слова: они все начали.
– Никто не назвал нас так, мы сами зовем себя так, – сказал Пиппин.
– Хум, хмы! Давайте! Но не так торопливо! Вы зовете себя хоббитами? Но это еще не все. У вас должны быть еще имена.
– Я Брендизайк, Мериадок Брендизайк, хотя большинство зовет меня просто Мерри.
– Я Тук, Перегрин Тук, но обычно меня зовут Пиппин или даже Пин.
– Хм, вы торопливый народ, я вижу, – заметил Древобрад. – Вы оказываете мне часть своим доверием, но не всегда будьте таким. Есть энты и энты; вернее существа, похожие на энтов, но они не энты. Я буду вас звать Мерри и Пиппин – хорошие имена. Но я не собираюсь сообщать вам свое настоящее имя, по крайней мере пока. – В его глазах мелькнуло странное полуюмористическое выражение. – Это займет слишком много времени: мое имя все время растет, а я живу долго, очень долго; поэтому мое имя похоже на рассказ. Настоящие имена рассказывают историю вещи, во всяком случае в моем языке, в энтийском языке, как вы могли бы сказать. Это прекрасный язык, но нужно очень много времени, чтобы сказать на нем что-нибудь, поэтому мы ничего не говорим; только если дело стоит того, чтобы тратить много времени на то, чтобы сказать, и на то чтобы слушать.
А теперь, – глаза его стали очень яркими и «настоящими», они, казалось, изменились и в то же время стали острее, – что происходит? Что вы здесь делаете? Я могу слышать и видеть (а также обонять и чувствовать) очень многое из того, из этого, из этого а-лаллалалла-рубиба-камандолии– гдорбуруме. Простите меня: это часть моего имени; не знаю, какое слово есть в других языках. Вы знаете, что я имею в виду. Я стоял и смотрел на прекрасное утро и думал о солнце, и о траве под деревьями, и о лошадях, и об облаках, и о мире. Что происходит? Что делает Гэндальф? И эти – Бурарум, – он издал глухой рокочущий звук, похожий на звук большого органа, – эти орки и молодой Саруман в Изенгарде. Я люблю новости. Но не очень торопитесь.
– Происходит многое, – сказал Мерри, – и даже если мы постараемся быть быстрыми, то придется рассказывать очень долго. Вы сами велите не торопиться. Должны ли мы рассказывать все? Не будет ли с нашей стороны грубостью, если мы сначала спросим, что вы хотите делать с нами и на чьей вы стороне. И знаете ли вы Гэндальфа?
– Да, я знаю его: это единственный колдун, который действительно заботится о деревьях, – сказал Древобрад. – А вы его знаете?
– Да, – печально ответил Пиппин, – мы его знали. Он был нашим большим другом и предводителем.
– Тогда я могу ответить на другие ваши вопросы, – сказал Древобрад. – Я не собираюсь ничего с вами делать без вашего позволения. Но мы должны кое-что сделать с вами вместе. Я ничего не знаю о сторонах и иду своим путем, но вы можете идти со мной хотя бы временно. Но вы говорите о мастере Гэндальфе, будто его история пришла к концу.
– Да, – печально сказал Пиппин, – история продолжается, но Гэндальф в ней больше не участвует.
– Ху, давайте говорите! – сказал Древобрад. – Хум, хм, хм, ну, я не знаю, что сказать. Давайте!
– Если вы хотите знать больше, мы расскажем вам, – сказал Мерри, – но это займет много времени. Не опустите ли вы нас. Может, мы лучше посидим здесь вместе не солнце. Вы устанете держать нас.
– Хм, устану? Нет, я не устану. Я не легко устаю, и я не сижу. И очень не легко сгибаюсь. Но здесь слишком жарко. Давайте оставим… Ну, как вы это называете?
– Холм? – предположил Пиппин. – Углубление? Лестницу?
Древобрад задумчиво повторял его слова.
– Холм? Да, это оно. Но это слишком торопливое слово для того, что стоит здесь с тех самых пор, как сформировался мир. Ну, неважно. Давайте, оставим его и пойдем.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
