Рейтинговые книги
Читем онлайн Красное колесо. Узел III. Март Семнадцатого. Том 3 - Александр Солженицын

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 153 154 155 156 157 158 159 160 161 ... 248

Теперь Казачьему союзу – собираться ежедневно! Изберём депутацию к новому атаману: собирать съезд не областной – а войсковой, и не в октябре – а в апреле, теперь же!! Областной комитет – пусть себе будет этот месяц, до съезда, но мы учредим Донской Казачий Совет – и взовём к станичникам собирать союзы хуторские, станичные, – и слать посланцев к нам. Собирайся, донцы, во единый круг! Будем готовить учредительный Войсковой Круг! – первый свободный от до-Петра!

Таня смотрела на седоусых старших офицеров – но оглядывалась и как в дверях столпились с блистающими глазами новочеркасские гимназисты и реалисты. И что эти тоже здесь – ах, хорошо!

Вот, кажется, и нашла себе Таня место: она – будет в Казачьем Союзе!

Наступай, наступай, Голубов, посмотрим!

601

По вечерам, если не боевая обстановка, генерал Савицкий любил отдых и простую домашность: выше пояса вместо военного была на нём тёплая вязаная кофта верблюжьей шерсти, а на ногах – тёплые чувяки. Зеркало кафельной печи хорошо нагрето: весна не весна, а пока можно в суше да в тепле – так надо. Ещё очень любил Савицкий всякое хозяйство – и дивизионное, и штабное, и своё собственное, – вот, расписной заварной чайничек с надколотым носком, возил не бросал, ложечки, сахарные щипчики, всё кусок дома.

Позвал начальника штаба чайку вместе попить.

– Вот, Иван Харитоныч, упаси Бог от этих приездов. Это – ещё умеренные, а приедут крайние?

В комнате-кабинете с углубными плюшевыми креслами один стол был с бумагами и телефонами, один под картами, а третий под чаем. Подле него и уселись теперь. Стояла на столе наблещенная 20-линейная яркая керосиновая лампа. Чтёные газеты, по недостатку места или непочтению, свалены были на пол у стены.

Из стакана в серебряном узорном подстаканнике с семейным вензелем Савицкий отпил свой коричнево-бордовый, настоенный, не ослабленный лимоном.

– Голова кругом идёт. Не сплю. Ведь мы кончаемся… Развал идёт на нас, как по широкому участку пущенный газ.

Высокий суровый полковник сидел недвижно. Что ж тут и говорить.

Савицкий щурился:

– Если б я сейчас мог спасти дивизию тем, что арестовать полдюжины комитетов, – я бы без колебания. Но дело зашло так, что уже и этим не спасёшь. Обычными методами военачальников – мы уже ничего не спасём. А вот я думаю все эти дни… думаю… Отколь гроза, оттоль и ведро. Надо – через верхи.

Начальник штаба удивился:

– Но вы ж их видели, Дмитрий Сергеич.

– А – не через этих. Именно, раз они такие, и Раззянко их такой же, – не через них.

В своей трогательной кофте Савицкий сидел, как хозяйка за столом, а решительность движения проявлялась и из-под этой вязи.

– Я думаю вот… Может быть, тот же наш командующий армией… Или даже выше… Просто не хотят взять на себя первой ответственности? сказать первое отчётливое слово против потока? А если я – возьмусь всё первый назвать? Подам им чёткий рапорт, моя подпись, моя ответственность за каждое резкое выражение, – а им только двигать бумагу по команде до самого верха. Может и Ставке надо – на что-то опереться. Там, смотришь, и от кого другого поступит.

Встал, с отверделой спиной, распрямлённой шеей, уже не домашний старичок, только что чувяками не печатая, прошёл к письменному столу, выдвинул ящик, достал хрустящие два белых листа:

– Соизвольте посмотреть, – отчеканил, подавая.

Начальник штаба, принимая лист – встал, звякнули шпоры, поклонился, и начал читать стоя, а сел не прежде чем сел и генерал.

Рапорт был написан чёрными чернилами, крупно, и почерк бы хорош, да чуть повреждён. (Ещё под Уздау прочеркнула Савицкому пуля три пальца понаружи.)

«Командующему армией генералу-от-инфантерии…

Командующему армейским корпусом генерал-лейтенанту…

«… Новый военный министр не знает ни уклада армии, ни её моральных потребностей, разве только материальное снабжение…» – сразу брал за рога. И правда, простой хрусткий бумажный лист, а что только можно в него вписать, если без увилистого красноречия:

«Без проведения через законодательный орган появился в спешном виде и сообщён телеграфно от имени военмина приказ об отмене ограничений в правах нижних чинов – под давлением партии социалистов, поставившей себе целью уничтожить Армию путём разложения нравственных устоев её. Под видом отмены ограничений в Армию вносится возбуждение солдат против офицеров. А совет министров и Комитет Государственной Думы продолжают взывать о единстве, как будто не знают или не понимают приказа министра…»

Вот так! Всем Сенькам выдавал по шапкам. Потягивал генерал остывший чай – и с волнением не спускал ревнивых глаз с полковника, угадывая, какое место он сейчас читает.

В таком же духе шло и дальше, всё энергично:

«Нельзя допускать в армию политику, агитацию партий… Армия разваливается сокрушительно. Никакие военные действия этой весной становятся не возможны. Для натур малодушных и подлых надо установить законом физическое наказание, – это есть даже в западных армиях, с культурными солдатами. И – оставить смертную казнь по приговору полевого суда, хотя бы для изменников-перебежчиков.»

И даже на Учредительное Собрание замахивался:

«Невозможно без главной части мужчин обсуждать образ правления, земельный вопрос, состояние сословий.»

– Ну, как?

Начальник штаба отложил листы на чистое место.

И правда, что мог иное сделать беспомощный начальник дивизии? Смело, чётко, и лепить им в лоб. Снизу вверх.

А это никогда не легко, снизу вверх.

– Ваше превосходительство. Боюсь, реальный результат будет один: через считанные дни – вам отставка. В порядке омоложения командного состава.

– Да пусть отставка! – махнул Савицкий, в гневе. – Я и жизнью не дорожу.

Да начальник штаба его знал.

И не знал. Савицкий закинул голову:

– А если ещё и в газетах напечатать?…

Ого! Живо перенимал он образ действий эпохи! Против Гучкова – и гучковский же приём!?

Начальник штаба любовался своим командиром. И ужасался их общему бессилию:

– Газета, ваше превосходительство, в лучшем случае ответит: некоторые воинские начальники по своему политическому невежеству по сей день не уяснили подлинного смысла событий. Не через Гучкова, так через газету отставка ваша совершится тотчас.

– Но командующему армией это может дать опору формальную для протеста? для движения рапорта? Начальник дивизии – тоже не мелочь. И кому-то в Ставке пригодится такой рапорт? Во всяком случае, голос прозвучит?

– Честно говоря, ваше превосходительство, не думаю. Честно говоря: просто некому сейчас в России ничего дельного написать.

Савицкий твёрдо смотрел. Думал.

– Нет, всё равно пошлю. Завтра же.

602

И вот наступил великий день – день оглашения Манифеста «К народам всего мира». Пленум Совета намечался в самом большом зале Петрограда, какой только обнаружили: в Морском кадетском корпусе на Васильевском острове, думали вместить туда тысячи, может быть, четыре.

Гиммер не ожидал, что будет так волноваться. Представить себя сразу перед столькими тысячами, а слова бросать сразу ко всей Европе – это чем ближе, тем казалось грандиознее, и даже в груди пересыхало. Хватит ли голоса? Ну, в закрытом помещении легче, чем на улице. Да ведь не просто же прочесть готовый Манифест – он должен будет сделать распространённый доклад, найти ещё новые аргументы и построения и при этом не слишком рассердить оборонцев и не потеснить интернационалистов. Гиммер думал, доклад такой у него в голове готов, – нет, не готов, с утра понял. Но и удалиться готовить его – он тоже уже не мог, какая-то взволнованная потерянность рассеивала.

Итак, он пошёл на обычное заседание Исполнительного Комитета и полуприсутствовал тут, полуслышал, хотя ни в чём не участвовал, а заглядывал в свои хаотические листки и ещё дописывал сбоку. Переписать начисто и потом заучить или запомнить – уже и времени не оставалось, и усидчивости.

Заседание ИК началось с заявления какого-то шофёра, что ему известно, будто Горемыкин освобождён из Петропавловки. С подобными донесениями теперь многие пробивались в Исполком, они вызывали волнение, но большей частью оказывались ложными. Однако сопоставляя с рапортом георгиевских кавалеров из Могилёва, что вся Ставка – контрреволюционное гнездо? В «Известиях» уже появилась сегодня предупреждающая статья самого Стеклова – сильные статьи «Известий» выдвигались как вооружённые полки. А теперь ещё и освобождение Горемыкина? Да не готовят ли реставраторы этого старца в премьер-министры? Запросить Керенского.

В который раз возмутились Керенским: обязанный отчётом Совету, он никогда не отчитывался, не сказывался, не появлялся, совершенно обуржуазился. Даже на сегодняшнем пленуме, где он обязан быть, он конечно не будет.

1 ... 153 154 155 156 157 158 159 160 161 ... 248
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Красное колесо. Узел III. Март Семнадцатого. Том 3 - Александр Солженицын бесплатно.
Похожие на Красное колесо. Узел III. Март Семнадцатого. Том 3 - Александр Солженицын книги

Оставить комментарий