Британия продемонстрировала удивительную стабильность, и этим она сильно отличалась от континентальной Европы, где тоталитарные режимы захватили власть в Германии, Италии и Австрии, а республики во Франции и в Испании находились в состоянии политического разброда. Социальная и культурная иерархия Британии сохранилась почти без изменений. Авторитет Парламента, судов и чрезмерно расслоенной системы образования оставался весьма высоким. На вершине образовательной системы по-прежнему находились Оксфорд и Кембридж; как и раньше, они представляли собой заповедник для выпускников частных школ. Монархия сохранила уважение подданных, тонко реагируя на внедрение демократических взглядов в массовое сознание. Например, король Георг V ежегодно присутствовал на финале розыгрыша Кубка по футболу на стадионе Уэмбли, где собирался рабочий класс. Празднование серебряного юбилея короля в 1935 г. стало поводом для всенародного ликования. Даже непродолжительный кризис, связанный с отречением Эдуарда VIII, не нанес институту монархии серьезного ущерба. Британцы жили в удобной изоляции от бурлящего страстями континента, населенного непонятными для них народами, до которых им не было никакого дела.
Тридцатые годы оказались для литературы и искусства на удивление плодотворным творческим периодом. Главной фигурой в поэзии оставался Элиот, американец по происхождению и консервативный англокатолик по убеждениям. Его «Четыре квартета» начали выходить в 1930 г. и продолжали появляться даже во время войны. Сам Элиот все больше склонялся к мысли, что драма ближе ему по духу, и в 1935 г. создал «Убийство в соборе» – о страдальческой участи Томаса Бекета. Но наиболее влиятельные писатели этого периода резко критиковали отход от жизни и отчуждение, свойственное, по их мнению, группе Блумсбери в 20-х годах. Молодые поэты У.Г.Оден, Стивен Спендер, Сесил Дей-Льюис и Луи Макнейс отразили в своем творчестве политические бури того времени. Ярким воплощением таких литературных настроений в литературе стала знаменитая поэма Одена «Испания» (1937), на которую его вдохновила недолгое участие в гражданской войне. Примечателен тот факт, что все эти молодые поэты если не стали коммунистами, то сильно увлекались своего рода неомарксизмом. Напротив, самые талантливые молодые писатели-прозаики того периода, Ивлин Во и Грэм Грин, будучи людьми совершенно разных политических взглядов, обратились в католичество.
Английская музыка изменилась мало. Мастер королевской музыки Элгар умер в 1934 г., но после осенне-меланхолического концерта для скрипки, написанного в 1919 г., мало что создал. Романтические мелодии Густава Хольста и Фредерика Делиуса с трудом соперничали с экспериментальными опусами последователей Игоря Стравинского и Арнольда Шёнберга, предлагавших атональную и даже неструктурированную музыку. Музыкальные поэмы Арнольда Бакса и Ральфа Воана Вильямса, написанные с использованием современных композиционных приемов, но при этом глубоко английские по мелодике и темам, показали, что современность можно сочетать с национальной традицией.
Для изобразительного искусства – и в живописи, и в скульптуре – 30-е годы стали временем больших взлетов и новаторства. Работы Генри Мура, сына йоркширского шахтера и ученика Джейкоба Эпстайна, вдохнули жизнь в английскую скульптуру. Еще одним первооткрывателем в этой области стала жена художника Бена Николсона – Барбара Хепуорт. Для живописи того времени характерно необычное разнообразие – рядом с деревенскими полотнами Стэнли Спенсера, наполненными христианской символикой, успешно сосуществовали картины Нэша, который увлекался французским сюрреализмом. В результате того, что в архитектуре и дизайне тоже наступила долгожданная пора новаторства, британские города стали значительно лучше выглядеть. Такого не было со времени процветания Нормана Шоу, Чарлза Войси и Чарлза Ренни Макинтоша, творивших до 1914 г. Британская архитектура продемонстрировала много интересных находок и настоящее чувство освобождения от старых установок. Это проявилось и во впечатляющих фрагментах общественных зданий, созданных под влиянием Вальтера Гропиуса и немецкой школы «Баухауз», и в элементах ар нуво и ар деко, украсивших фабричные корпуса и здания кинотеатров «Одеон», и даже в привлекающем взор оформлении таких обычных, но важных сооружений, как станции лондонского метро, построенных по проектам Франка Пика и Чарлза Холдена. В области, доступной для широкого круга людей, тоже наметился заметный культурный прогресс, хотя и не культурная революция, – оживилась Королевская академия и такие фестивали популярного искусства, как лондонские proms сэра Генри Вуда, проводимые в Альберт-холле.
Если не считать промышленных районов, пораженных депрессией, Британия 30-х годов выглядела как страна, вполне довольная собой и испытавшая подъем творческих замыслов во многих областях культуры. Это настроение резко изменилось в 1937 г., но не из-за внутреннего разлада или переоценки ценностей, а под влиянием событий, происходивших за рубежом. Внутренняя стабильность 20-х и 30-х годов зиждилась на неизменности британской внешней политики. Общество реагировало на предложение Кейнса в 1919 г., и его недоверие стало причиной свержения Ллойд Джорджа в 1922 г. Правые не желали ввязываться в военные авантюры за границей, а левые считали, что условия мира, подписанного в 1919 г., были жесткими и не заслуживают морального оправдания, так как они не ставили целью достижение гармоничного мира, а являлись продуктом империалистической конкуренции. В 20-х годах в Британии предполагали, что в течение еще десяти лет никаких больших войн не случится. В связи с этим британский оборонительный потенциал был ослаблен, что не вызывало протеста общественности. Особенно пострадал военный флот: Черчилль, будучи министром финансов, значительно урезал средства на его содержание. Новая, внушительная по своим размерам, только что достроенная морская база в Сингапуре уже казалась анахронизмом. Британия продолжала оказывать военную поддержку индийским раджам, но постепенно Лондон сумел договориться с Махатмой Ганди и Индийским национальным конгрессом, и в результате военный гарнизон на субконтиненте был сокращен с 57 тыс. человек в 1925 г. до 51 тыс. в 1938 г. Таким же образом постепенно начали налаживаться нормальные отношения с Ирландским свободным государством, и в 1936 г. были подписаны соглашения и практически ликвидированы ирландские долги Британии. Это свело к минимуму возможность военного или военно-морского конфликта с этой страной.
Даже приход к власти Гитлера, ставшего канцлером Германии в январе 1933 г., не вывел общественность Британии из пассивного состояния. За исключением представителя профсоюза транспортных и неквалифицированных рабочих Эрнеста Бевина, лейбористское движение было настроено пацифистски. Рабочие вообще не хотели голосовать за расходы на вооружение, планируемые консервативным в своей основе «Национальным правительством». Среди левых социалистов встречались сторонники Народного фронта, как, например, сэр Стаффорд Криппс, который настаивал на необходимости союза с СССР и утверждал, что только социализм способен разрешить международные противоречия.
Консерваторы, в свою очередь, не желали никаких авантюр во внешней политике, особенно после того, как Болдуин заверил народ, что в будущей войне оборона будет невозможна, поскольку определяющими в ее ведении станут военно-воздушные силы. Бомбардировщик, с его точки зрения, остановить нельзя. Консерваторы мало что сделали, когда потребовалось поддержать авторитет Лиги Наций при разрешении конфликтов в Маньчжурии (1931) и Абиссинии (1935). Среди правых появились люди, говорившие об общности Великобритании и гитлеровской Германии, якобы объединенных тевтонским происхождением и идеями антикоммунизма. Такие, в частности, встречались среди газетных магнатов. Группа подобных политиков и журналистов нашла приют в особняке лорда и леди Астор в Кливдене, на берегу Темзы близ Марло. Широко распространилось мнение, что именно эти люди оказывают влияние на поведение Министерства иностранных дел, настраивая данное ведомство в нужном им политическом направлении.
Когда пришла пора действовать, общество оказалось к этому не готово. В начале 1936 г. Гитлер, нарушив версальские договоренности, вступил в Рейнские земли. Дать военный отпор этой акции призывали свое правительство только несколько политических деятелей, и среди них пребывавший в изоляции, непопулярный тогда Черчилль. Еще раньше, когда Италия захватила Абиссинию, британская публика хотя и неохотно, но одобрила политику умиротворения, проводимую Министерством иностранных дел. В действительности итальянцам позволили оккупировать древнюю империю Африканского Рога при минимальной экономической и военной вовлеченности Британии. Официально много говорилось о поддержке Лиги Наций и о духе коллективной безопасности, но на этом все и заканчивалось. Сэра Сэмюэла Хора, министра иностранных дел, принесли в жертву общественному мнению и отправили в отставку после событий в Абиссинии. Но было очевидно, что политика умиротворения Бенито Муссолини являлась результатом коллективного решения кабинета. Правительственные документы, с которыми теперь можно ознакомиться, подтверждают данный факт. К тому же Хор через несколько месяцев вернулся в правительство, что не вызвало практически никаких возражений. В Испании, где демократически избранное левое республиканское правительство подверглось нападению со стороны правых националистов под предводительством генерала Франко, мятежникам была оказана поддержка со стороны Италии и Германии поставками вооружений. В это же время Британия продолжала твердо следовать принципу невмешательства, хотя такая политика в конечном итоге привела к падению демократии в Испании. В октябре 1937 г. к власти пришел авторитетный политический деятель Н.Чемберлен, который, в отличие от пассивного сторонника умиротворения – Болдуина, был убежден в необходимости активного поиска компромисса с фашистскими диктаторами. Этот факт отразил растущее настроение в поддержку политики невмешательства в дела стран Европы. Такие важные государственные фигуры, как сэр Хорас Вильсон и сэр Невил Гендерсон, посол Великобритании в Германии, много способствовали утверждению подобных настроений.
