столпы, на которых держится наш мир…
Я взглянул на Фергию. Она слушала завороженно, приоткрыв рот, как ребенок, которому рассказывают волшебную сказку. Вот только у этой истории финал был явно не счастливым.
– Мы хотели отправиться за океан, – монотонно говорила джанная, покачиваясь из стороны в сторону. – На закат, чтобы самим увидеть, куда пропадает солнце по вечерам. Но Мадри сказал, что нужно подождать немного. Что он устал. Тогда мы прибыли сюда и построили дом, и я позвала воду и вырастила сад, чтобы Мадри мог отдыхать в его тени…
– Он, наверно, был уже стар? – осторожно спросила Фергия. – Столько странствий и испытаний с трудом умещаются в одну человеческую жизнь, пусть даже ты помогала ему!
– Да, Мадри был стар, но выглядел немногим старше этого крылатого.
– То есть своим волшебством ты поддерживала его молодость? Я так и думала, – кивнула Фергия. – Значит, вы обосновались здесь, и что случилось потом?
– Мадри искал пути на запад, покупал книги и карты. Мы по-прежнему водили караваны, иначе люди задумались бы, откуда у него богатства. Только далеко не ходили: я ведь могла принести что угодно и сколько угодно, к чему утруждаться? Теперь у него были верные люди, которые не выдали бы его, а чужих мы не брали. Так шло время… И однажды, – джанная вздохнула, едва не потушив костер, – Мадри сказал, что должен жениться. Я спросила: зачем? А он сказал: кому же я передам знания о тех чудесах, которые видел? Кому покажу их? Кто продолжит мои странствия, отправится за край мира, когда я умру? Человек может жить долго, но не вечно, вот почему так важно передать дело жизни детям.
Я подумал: далеко не всем потомкам по нраву занятие предков, иначе сыновья пекарей не становились бы моряками и учеными, а дети великих путешественников – домоседами, отроду не бывавшими дальше соседнего городка.
– И ты согласилась? – спросила Фергия. Ее-то такое заявление не удивляло, она сама происходила из династии, выпестованной старым Фергусом Нарен!
– Конечно, – ответила джанная. – Я тоже хотела сына от Мадри, но это невозможно. Наши мужчины могут делать детей вашим женщинам, но не наоборот. Наверно, ваши мужчины слишком слабы для этого. И я подумала: пускай Мадри возьмет женщину, а та родит ему сына. Он воспитает его, я стану помогать, и вырастет еще один человек, похожий на Мадри, который хочет узнавать больше и больше и не боится ничего. И даже если Мадри состарится и умрет – моё волшебство не может вечно продлевать ему жизнь, – останется сын, а потом внук. И они поплывут на закат и на восход, на край земли, увидят огромные, больше кораблей, льдины и гигантские сияющие полотнища в небе, о которых рассказывали путешественники…
– Я видела, – вставила Фергия, – Вейриш тоже.
– А мы нет. И не знали, смогу ли я помогать за океаном, будет ли там действовать мое волшебство, как встретят меня чужеземные духи? Мы с Мадри хотели проверить, пока ребенок будет расти. Но не успели… – Темные глаза джаннаи вспыхнули багровым пламенем, и это были не отсветы костра, ручаюсь. – Мадри встретил эту дочь шакала и полюбил ее. Он никогда никого не любил по-настоящему. Может быть, меня, и он говорил мне об этом, но я не человек! Он потерял голову…
– Седина в бороду, – проворчала Фергия. – С виду он был еще молодым, но на самом-то деле годился девчонке в деды. Бывает этакая… последняя страсть на закате жизни.
– Что, господин Нарен рассказывал? – шепотом поддел я.
– Нет, если с ним такое и случалось, то он в жизни в этом не сознается… А свидетелей, если они вообще были, подозреваю, и в живых нет, – ухмыльнулась она.
– Дальше ты снова угадала правильно, – не слушая нас, говорила джанная. – Мадри бросил все свои богатства к ее ногам. Выгнал своих шуудэ, когда она потребовала. И наконец открыл ей наш секрет…
– Как же она собиралась завладеть тобой? – спросила Фергия. – Ведь ты, если я верно понимаю, помогала Мадри по собственной воле? За столько лет ты, уж наверно, не раз спасала ему жизнь, а значит, о долге можно и не вспоминать!
– Он солгал жене, что держит меня в плену. – Джанная закрыла лицо руками. – Иначе как бы он объяснил ей, какие узы связывают нас и как долго? Мадри боялся, что если она узнает – он ровесник ее прадедушки, то больше не посмотрит на него. Он уже не думал о сыне, ему нужна была только эта!..
Она выругалась длинно и цветисто. Я постарался запомнить: никогда подобного не слышал, даже от дяди! Вот смогу его удивить… если уцелею.
– Я думала, буду терпеть, – проговорила джанная. – Люди живут мало. Скоро жена состарится и умрет, и Мадри снова будет только моим. Но он…
– Потребовал долг? – перебила Фергия.
– Да. Ты правильно сказала – я давно его отдала, но он будто забыл об этом. Он захотел, чтобы я берегла его жену так же, как его самого, чтобы не давала ей стареть. Чтобы слушалась ее… Чтобы, – джанная снова начала увеличиваться в размерах, и выглядело это жутко, – служила ей! Но я сдержалась. Решила подождать – вдруг Мадри одумается?
– Но она, наверно, захотела проверить, станешь ли ты подчиняться, и позвала тебя?
– Так и было. Я как раз думала, что смогу украсть ребенка, унести на край света и воспитать, как своего, – созналась джанная. – Вот только, если у них родится сын, кто угадает, на Мадри он будет похож или на его жену? И не лицом, а нравом?..
– Но ты ее не убила! – перебила Фергия.
– Не убила. Она сперва выведывала, много ли сокровищ у Мадри. Все ли спрятаны в доме или есть другие. Я раздразнила ее жадность, говорила много и красиво, показывала ей украшения и горы самоцветов… Я думала: Мадри поймет, когда увидит ее лицо… Но когда он проснулся, понял, что жены нет рядом, и бросился на поиски, то уже не мог думать, – покачала она головой. – Он вбежал в комнату, увидел, как мы говорим, стоя лицом к лицу, и закричал на меня. Я хотела сказать ему, о чем выспрашивает эта женщина, но он не слушал. Он… – Джанная снова вздохнула. – Он приказал мне убираться прочь. И я послушалась его, как слушалась все эти годы!
– Ах вот почему в доме такой кавардак… – пробормотал я.
– Я приняла истинное обличье, – кивнула она, – и тогда эта ничтожная завопила от ужаса и кинулась прочь, не разбирая дороги.
– Однако она далеко убежала, – сказала Фергия, – и ухитрилась выжить. Но что случилось с Мадри? От него, если не ошибаюсь, только тапок остался.
– Я
