— Возможно, я не откажу тебе, — богиня задумалась. — Почему бы и нет? Я давненько не была в тех краях. Стоит навестить некоторых своих знакомых. Слышала, там обосновались многие наши.
— Например, Яма, — поддержал Шива. — Думаю, ты захочешь его увидеть.
— И не только его. Я выполню твою просьбу, Шива.
— Знал, что могу на тебя рассчитывать.
Пролог
Темно-серая, наглухо тонированная машина представительского класса, сливающаяся с осенним предрассветным пейзажем, затормозила перед зданием с вывеской «Kama-Club» ранним утром. На улице было удивительно тихо. Ни машин, ни прохожих. Город, в котором жизнь бурлит круглые сутки, сейчас застыл.
Громко хлопнув водительской дверью, из автомобиля вышел директор лицея имени академика Катурина Анатолий Григорьевич и поспешно взбежал по лестнице, ведущей к парадным стеклянным дверям. Подавшиеся вперед сонные охранники отступили, не посмев задержать целеустремленного гостя, одетого в дорогое кашемировое пальто и ботинки стоимостью в их годовую зарплату. Несмотря на то что клуб работал круглосуточно, сейчас в нем было пустынно. Даже самые стойкие посетители разбрелись по домам. Лениво передвигались вялые после ночной смены официантки. Сидели, свесив ноги со сцены, красивые и гибкие танцовщицы, которые казались людьми лишь на первый взгляд. Настоящую апсару можно распознать издалека. Ни у одной человеческой девушки не может быть таких длинных ног, соблазнительных форм и неестественно тонкой талии. Правда, сейчас, когда наука шагнула вперед, люди научились подделывать свою внешность. Они вынимают ребра, делая талию уже, без тени сомнения ложатся на стол хирурга, чтобы увеличить грудь, вылепить новый нос или убрать лишние килограммы с живота, меняя свою собственную красоту на жалкое подобие той, которой наделены полубогини. Но опытный ценитель всегда распознает подделку, даже если она выполнена искусным мастером. В этом клубе подделок не держали.
— Какие гости! — Голос тихий, приветливый, но в нем сквозит угроза. — С чем пожаловал, Шеша?
— У меня к тебе просьба, — примирительно поднял руки Анатолий Григорьевич, продемонстрировав подобие улыбки. — Мой визит дружеский.
— Прошу… — Хозяин клуба, который лично вышел встречать гостя, махнул рукой в сторону вип-зала и, не дожидаясь, прошел за стеклянную дверь в соседнее помещение, предназначенное для переговоров и конфиденциальных встреч. Шеша двинулся следом, испытывая странное чувство. Он никогда и не предполагал, что однажды обратится за помощью к покровителю любви. Что такое любовь? Непонятное, необъяснимое чувство, от которого только проблемы. Любовь сложно предугадать и использовать. Шеша всегда презирал тех, кто боготворил придуманное сказочниками чувство, и не ожидал, что в самый важный момент именно от любви будет зависеть перераспределение власти в этом мире.
В вип-зале музыка играла тише, а небольшие кабинки были отделены друг от друга перегородками. Присев за один из столиков, Анатолий Григорьевич попросил:
— Сделай мне одно маленькое одолжение.
— Зачем? — внимательно посмотрел на собеседника Кама. В небесно-голубых, прозрачных глазах бога застыло равнодушие.
— Я окажусь перед тобой в долгу.
— И как велик будет этот долг? — Легкая улыбка и намек на заинтересованность.
— Достаточно велик…
— Ты уже давно в тени, Шеша. О тебе не слышно. Когда ты последний раз наведывался в Амаравати?[17] Нужен ли мне такой должник?
— Все меняется. — На лице Анатолия Григорьевича не дрогнул ни один мускул.
— И то правда, — как-то очень быстро согласился хозяин клуба, словно предыдущий вопрос был задан лишь для того, чтобы посмотреть на реакцию собеседника. — Так какую услугу ты от меня ждешь?
— Снадобье, способное разжечь любовь.
— Неужели?!
— Не мне! — брезгливо передернулся Шеша, заметив хитрую усмешку сидящего напротив юнца.
— Зачем?
— Я же сказал — надо…
— Надеюсь, ты понимаешь, что это не панацея. Нельзя связать истинной любовью двоих, если они не частички одного целого. Точнее, связать-то чисто теоретически можно, но это не будет даже подобием любви. Мучительный, тянущийся на протяжении жизни союз, который не приносит ни удовольствия, ни счастья…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Да уж, ты изрядно подпакостил человечеству, разорвав одно целое на две разнополые половинки, но мне не нужно приворотное зелье. У меня нет цели связать двух неинтересных друг другу людей…
— Людей? — Тихий смешок и испытующий взгляд.
— Не придирайся к словам! Все мы здесь в той или иной степени люди! Мне нужно лишь напомнить моему воспитаннику о его истинных чувствах.
— А ты точно уверен, что знаешь о его истинных чувствах?
— Я точно в этом уверен. Просто он охладел к той, которая предназначена ему кармой. Нужно только немного подтолкнуть. Заново разжечь затухающее пламя. Уверен, у тебя найдется чем мне помочь.
Удивительно молодой хозяин клуба посмотрел внимательно, задумался, словно собираясь сказать что-то важное, но внезапно изменил свое решение. Выражение лица стало более легкомысленным, а в голосе прозвучала ирония.
— Напомнить об истинных чувствах, говоришь? Это как раз можно, но будь осторожен, понятие «истина» относительно.
Глава 1
На расстоянии вытянутой руки
Алина
Три недели спустя
Резкие, слегка угловатые черты лица, насмешливо вздернутая неровным шрамом бровь и тихий, ласкающий голос — полутора часов, которые длилась лекция, мне решительно не хватало для того, чтобы насмотреться на Влада. На его занятиях всегда стояла тишина. Его слушали с замиранием сердца. «Владислав Анатольевич словно гипнотизирует аудиторию!» — как-то с придыханием поделилась однокурсница Маринка и влюбленно закатила глаза. Девчонки из нашей группы согласно закивали, но, пожалуй, лишь для меня эти слова имели смысл. Я и правда считала, что Влад умеет гипнотизировать, и держалась от него на расстоянии.
Моя попытка забрать документы из лицея почти месяц назад закончилась ничем. Елена Владленовна, льстиво улыбаясь, никуда меня не отпустила. Ее доводы были разумными, я не могла с ними поспорить и не показать, что знаю намного больше, чем должна, и поэтому осталась. Меня могло скомпрометировать письмо бабушки, и я его сожгла, а общение с Владом свела на нет. Он не возражал.
Последний раз, когда мы с ним встречались тет-а-тет, я планировала уехать из лицея и сама поцеловала парня на прощанье. Жалела потом не раз. Прошло несколько недель, а я слишком хорошо помнила вкус его губ. Мы с Владом теперь пересекались только на его парах два раза в неделю, ну и периодически в столовой, но там он не отходил от Вероники. Казалось, их любовь вспыхнула с новой силой. Я смотрела на обнимающуюся парочку и чувствовала, что от боли сжимается сердце. Как он мог? Сначала целовать меня, показывать звезды и учить держать равновесие, стоя на узких перилах крыши, а потом, словно ничего не произошло, смотреть влюбленным взглядом на другую? После того вечера я словно перестала для Влада существовать и лишь изредка ловила задумчивый взгляд, когда парню казалось, будто я его не вижу. Как, например, сейчас. Я упорно делала вид, что записываю в тетрадь лекцию, но показное безразличие не помогало. Несмотря на все усилия, забыть Влада не получалось.
Не стоило этого делать, но я не удержалась, резко вскинула голову, пытаясь поймать его задумчивый взгляд, и утонула в черных, смоляных глазах, чувствуя, как начинают гореть щеки. «Черт бы его побрал!»
Иногда мне казалось, что Влад ждет этих пар не меньше меня, здесь он вел себя иначе. Даже смотрел по-другому. Наверное, потому, что рядом не было Вероники. В аудитории мы находились почти наедине, если не считать, конечно, двадцати пар любопытных глаз.
— Он снова на тебя смотрит, — написала мне Ксюха на клочке бумаги и многозначительно подмигнула.
