– А ты где? – спросила Энни.
– Самое смешное в том, что меня там вообще нет. Раньше меня это удивляло, но в конце концов я поняла… Я и есть дом. Это я вся белая, красивая, старая, но сильная, и охраняю детей, и они ничего не боятся…
Голос Марго постепенно затих; она осторожно погладила лоб Энни. Та благодарно улыбнулась.
– Хорошо, – пробормотала она, засыпая.
Кристин усмехнулась, глядя на измученную тревогами девушку, лежавшую на постели.
Энни никогда не узнает, что Кристин сейчас разделила с ней свою единственную счастливую фантазию, пришедшую ей в голову за все эти годы. И, возможно, так и останется в неведении относительно того, кто ободряет и утешает ее, скрываясь под именем Марго Свифт.
Да и к чему ей это?
Кристин встала и подошла к двери, бросив последний взгляд на спящую девушку. Ее улыбка предназначалась не только Энни.
Бедная Энни! Ее ясная и простая жизнь, которую люди считают надежной защитой от страданий и трудностей, не спасла ее от травли и ненависти. И с ненавистью, распахнув объятия, открыла ей дверь в мир эта странная женщина – ее мать. Сколько они пробыли вместе перед тем, как Энни освободилась? Достаточно долго, вероятно. Мать и дочь…
Шрамы Энни, видимые и невидимые, были навек запечатлены в ее памяти и на ее теле, а шрамы Кристин остались только в сердце. Но именно эти зажившие раны делали их сестрами. Боль и стремление выжить скрепили их родство.
Нет, Энни не заслуживала упреков за прошлое. Она и так была слишком наказана за него.
Пусть хищники ищут другую добычу.
Дэймон, устало сгорбившись, сидел, неподвижно глядя перед собой. Безнадежность и опустошение были в его глазах, во всем его облике.
– Как наша девочка? – спросил он, просветлев на мгновение.
– Опять ужасный сон. Сейчас успокоилась и задремала. Марго ласково взъерошила его волосы и села на диван, ощущая дуновение легкого ночного ветерка, открыла книгу – критический обзор нескольких романов девятнадцатого века, и начала читать.
Но Кристин, ее второе «я», зорко наблюдала за Дэймоном краем глаза. Из него уходила жизнь, она чувствовала это, потому что надежды мужчины были для нее открытой книгой. Если в самом ближайшем времени не начнутся съемки «Плодородного полумесяца», виски и депрессия доведут Дэймона до точки.
Пора действовать!
– Дэймон! – сказала Марго вслух. – Я в пятницу вечером должна уйти. Оставайтесь вдвоем с Энни.
Дэймон рассеянно взглянул на нее.
– Свидание, мисс?
Марго загадочно улыбнулась:
– Не скажу!
Глава XXIV
Кристин не составило труда пробраться без приглашения на пятничную вечеринку в дом Ларри Нимена, известного продюсера. Она знала: Керт наверняка появится здесь, поскольку вложил много денег в новый сериал Ларри. Лицо Керта было знакомо Кристин по фотографиям, и она легко узнала его в толпе гостей. Обволакивающий призывный взгляд, грациозные скользящие движения тела – и Керт с видимой торопливостью постарался отделаться от собеседников и подошел к ней. Девушка невозмутимо представилась, назвала свое имя, добавив, что работает помощницей и секретарем Дэймона Риса. Это сообщение явно заинтересовало Керта. От Кристин исходил чувственный запах экзотических духов. Под облегающим платьем обрисовывались очертания стройных бедер и упругой груди. Роскошные волосы рассыпались по обнаженным плечам. Они обменялись рукопожатиями. Кристин чуть дольше, чем позволяли приличия, задержала его пальцы в своей ладони. Керт украдкой поглядывал на ее ноги.
Кристин упомянула сериал Нимена, потом перевела разговор на упадок современной кинематографии.
– Любовные сцены слишком невыразительны, – заметила она, улыбнувшись. – Совершенная тоска. Я считаю, любовь должна быть безумной, бешеной, страстной, сбивать с ног и уносить – даже если причиняет боль и страдания. Вы этого не находите, мистер Керт?
– Просто Харм, – твердо сказал Керт.
Маленькие глазки пристально, без стеснения ощупывали Кристин. Они направились к бару.
Через два часа они оказались в мотеле. Кристин категорически отказалась ехать в дом Керта. – Предпочитаю нейтральную территорию, – рассмеялась она. Кристин не останавливала Керта, когда он накачивался бренди на вечеринке, вместе они еще выпили по бокалу шампанского. Спиртное разгорячило его, да и чувственное поддразнивание, которым Кристин сразу же привязала к себе Керта, не могло остаться без последствий.
Но добиться главного будет сложнее. Правда, Кристин была уверена в своих силах. Долгий разговор с Кертом о его жене и дочерях многое дал Кристин: она смогла понять его лучше, чем он, может быть, понимал себя сам.
Кристин медленно разделась перед ним в свете включенного телевизора – лампы в комнате были погашены. В глазах Керта, напряженно осматривающих Кристин от груди до кончиков ног, медленно копилась злость.
Кристин томительным движением тела изобразила нетерпеливое ожидание. Трусики скользнули на пол, девушка осталась обнаженной. Керт мгновенно вскочил на ноги, грубо толкнул ее на кровать, повалил на живот, девушка вскрикнула тихо, восторженно-тревожно.
Не дав себе труда раздеться, Керт рывком раздвинул ее ягодицы, врезался в задний проход, хрипло бормоча непристойности.
Кристин извивалась под ним и сжимала кулаки, беспомощно била по постели, издавая стоны, полные боли и наслаждения, еще сильнее возбуждавшие Керта.
– О, Харм… почему ты делаешь это со мной? – рыдала она в подушку. – О-о-о…
Он закончил быстрыми короткими толчками, большие руки с силой впились в хрупкие плечи девушки. Она знала, что утром будет вся в синяках, но была готова к худшему.
Кристина налила ему виски из принесенной с собой бутылки и поднесла покорно, словно рабыня. Пока Керт пил, она гладила его мускулистые ляжки, благоговейно глядя на расслабленный пенис, только что бывший в ней.
Потом она начала говорить, застенчиво, страстно, дразня, обольщая, притворяясь, что охвачена страхом и восхищением, словно подзадоривая его не медлить, не останавливаться, а подавить болью, еще более ошеломляющей, которая убьет наслаждение и заставит ее молить о пощаде.
Через несколько минут Керт снова был готов взять ее: напряженный пенис вызывающе поднялся, возбужденный ее словами и искусной игрой пальцев. Взбешенный ее властью над ним, Керт бросил ее на постель, прикусил зубами ее грудь; жесткие пальцы впивались в нежную кожу бедер и промежности.
– О, Харм, – умоляюще стонала Кристина. – Больно… больно… не надо… пожалуйста, не надо…
Она вся дрожала под безжалостными ласками; дурманящий запах ее плоти наполнял ноздри Хармона, сильные руки ласкали разгоряченное тело. Она билась и извивалась под ним, прижатая тяжелым телом кричала и плакала, но в голосе торжествовали призывные, дразнящие звуки, а дрожь была дрожью экстаза. Беспощадные пальцы выворачивали, щипали, терзали промежность, приближались к клитору. Когда Керт с бешенством швырнул ее на спину и впился зубами в розовую, нежную, влажную плоть, в ее тревожных стонах слышалось торжество.
