к самому началу водопада.
Контролировать технику Дотона на таком большом расстоянии от себя было сложно и энергозатратно, но ближе подходить я не стал. Дальше подступы к Такигакуре были защищены более изощренными техниками, чем те, что встречались на нашем пути ранее. Влезать в них, предупреждая о своем прибытии, я не посчитал нужным. Оповестить хозяев, что у них гости, я решил более изощренным способом.
Грохочущий водопад оборвался, словно где-то ближе к истоку был перекрыт кран. Собственно, примерно так это и было. Созданная мною запруда на вершине скалы пресекла поток. Последние тонны воды рухнули на камни с громким хлестким хлопком, после чего по серым камням стекали лишь тонкие ручейки. В наступившей тишине шелест ветра в кронах деревьев зазвучал как-то особенно тревожно.
В этой тишине даже можно стало услышать легкий хлопок использования техники Телесного Мерцания. Скосив взгляд на появившуюся на ближайшем дереве девушку, мягко приземлившуюся на мощный сук всеми четырьмя конечностями, я только кивнул, заметив:
— Так и знал, что не усидишь на месте, Курама.
— Должен же кто-то тебя прикрывать, — получил я немного надменный ответ. — Если ты так дорожишь жизнями смертных и не рискуешь вести их на рискованные операции, то я для тебя самый удобный союзник.
— Самомнение зашкаливает, — покачав головой, прокомментировал я слова Кьюби. — Я не уверен, кто на самом деле смертен. Люди с их бессмертной душой, либо ты… О том, что ждет тебя после смерти в этом мире, я ничего не знаю.
— А про людское посмертие, значит, ты в курсе?
— Да.
Курама молча рассматривал меня из-под длинных ресниц. Тем временем вода за возведенной мною запрудой начала подниматься и находить новые пути. Из еле заметных невооруженному взгляду каверн и гротов в скале, по которой недавно стекал водопад, начали бить пока еще неуверенные, но набирающие силу, водяные потоки. Они медленно начали стекать по все еще влажным скалам, вновь наполняя обмелевшее русло. Только поток был не настолько силен, чтобы вода вновь поднялась на прежний уровень. Камень, на котором я по-прежнему стоял, начал подсыхать, а ил на нем повис, прилипнув к серой поверхности гранита.
— Ты умеешь удивлять, — наконец прозвучали слова из уст Курамы. — И не только своими речами, но и стилем их изложения. Я наблюдаю за людьми. И вижу, что ты иногда странно говоришь. Не так, как предполагает ситуация. Чаще серьезен, как старик, но иногда, как нахальный малолетка.
— Неужели? — что-то не замечал за собой подобного. — Может быть. Со стороны виднее. Но я говорю так, как считаю нужным. А все эти условности в общении пусть соблюдают те, кому этого хочется.
— Речь была не о том, но я, кажется, понимаю тебя…
— Лестно, что я привлекаю столько внимания с твоей стороны, что ты начинаешь анализировать то, что и как я говорю.
— Всегда любопытно наблюдать за змеей, которая пытается летать, а не ползать.
Прищурившись, я посмотрел в сторону невозмутимого биджу.
— Интересно, а как бы летали лисы…
Мое замечание Курама оставил без комментариев, самодовольно сложив руки на груди и уставившись на вырывающиеся из пещер в скалах потоки воды. Я тоже перевел туда свой взгляд — похоже, шиноби Водопада все-таки начало подтапливать, и они нашли причину, почему это происходило. Кецурьюган позволил заметить сгустки чакры, стремительно приближающиеся к моей запруде.
С досадой цокнув языком, я неодобрительно покачал головой. Никогда не считал себя злопамятным, но эти слова я Кураме, конечно же, при случае припомню. Просто потому что память у меня хорошая. Но, вообще, он, кажется, учится у меня слишком многому плохому.
С запрудой шиноби разобрались быстро, я ее и не делал особо прочной. Но даже так она могла удержать внушительный объем воды, который и рванул с обрыва вниз. Многотонный бурный поток с грохотом рухнул на скалы, раскидывая в стороны массивные валуны, неся с собой кучи смытых с берегов поваленных стволов деревьев, обломков каких-то построек и прочего мусора. Пенясь и неистово ревя, вода рванула вперед, снося деревья и несясь прямо в мою сторону. Пришлось техникой раздвинуть поток, чтобы не оказаться им сметенным.
Направлять движение воды вообще проще всего, на это требуется не так много контроля и чакры, как для неохотно подчиняющейся чужой воле земли или слишком хаотичных воздуха, огня и молнии. Впрочем, в последнее время я плотно работаю именно над управлением окружающей меня стихией, а не над созданием ее из чакры. Научившись создавать Кирин из природных молний и Онидоро из естественных пожаров, рассечь даже столь бурный и мощный поток было несложно. Только поддерживать технику пришлось долго, слишком уж много воды накопилось.
Зато шиноби, даже без выдающихся сенсорных способностей, смогли быстро заметить неестественно ведущий себя водяной вал, разбивающийся на ровном месте на два неистово пенящихся и сыплющих брызгами потока. Все-таки вся эта затея с подпруживанием реки была лишь для того, чтобы пригласить ниндзя Такигакуре на встречу.
— Орочимару! — едва не срываясь на рычание, гневно воскликнул шиноби, стоило только ему появиться в паре десятков метров от меня на противоположном берегу.
Этот ниндзя применил Шуншин, чтобы переместиться ко мне и оказаться на мощном дереве суги. Не знаю, есть ли такие деревья в прошлом моем мире, а если есть, то насколько они похожи, но это было достаточно крепкое хвойное дерево, чтобы стойко выдержать могучий удар бурной реки. Сам же шиноби, явившийся ко мне, был нынешним лидером деревни Водопада, Хисеном. Выглядел он крепким таким мужчиной, лицо которого рано прорезали морщины, а волосы тронула седина. Насколько мне известно, родился он на пару лет позже меня, но выглядел лет на двадцать старше. Последствия каких-то техник или препаратов, связанных с темной медициной, насколько я понимаю.
— Хисен, — спокойно ответил я на яростный крик.
— Это твоих рук дело?! — меча молнии глазами и тыча пальцем в водопад, спросил меня шиноби.
Еще раз кинув взгляд на величественный поток, скачущий по серым скалам, я утвердительно кивнул.
— Мне нужно было с тобой поговорить.
К чести Хисена, должен заметить, что он быстро взял себя в руки. Может, не так сильно их там подтопило? Посверлив меня взглядом, он сделал глубокий вдох, стараясь привести свои чувства к равновесию, и
