Но сейчас не в силах разогнать грусть и звон браслетов танцовщицы. Как-то враз Амме осознало, что молодость ушла, и возвращения в те благословенные времена не будет. Ушла она совсем недавно. Вместе с человеком, который за несколько дней в Эрхавене незаметно стал для Верховной всем. Молодость ушла, а она и не заметила, отдав всю себя карьере, карабканию наверх, отталкиванию соперников. Доказывая всем, что она — не амбициозная бездарность, а самой богиней призванная предводительница Храма. И доказала: когда в Эрхавене бушевала смерть, жрицы вручили ей власть, а богиня одобрила их выбор. Но только недавно Амме поняла, что упустила…
Жрица вздыхает… и решительно поджимает губы. Довольно мечтать, пора браться за дело. Вон сколько сводок, прошений, жалоб, донесений и просто доносов скопилось за время осады. Добро пожаловать в мирное время, где без бумажки не ступить и шагу. По крайней мере, имеющему отношение к Храму…
Амелия наскоро читает документы, макает перо в чернила и ставит размашистые резолюции: «К исполнению», «Запрещаю», «В Конклав Храма», «В Магистрат», «В дело», «В архив»… На самом деле бумаг на имя Верховной поступает куда больше, чем она могла бы прочитать, даже ничем другим не занимаясь. На ее стол попадают лишь важнейшие. Те, которые Канцелярия Верховной жрицы сочла достойными ее внимания.
Амелия принимает решения почти машинально, мысли вновь и вновь возвращаются к мятежному Палачу Лиангхара. Он ушел, она осталась — как всегда. И как всегда, ей остается только любить, ждать и верить. Верить, что он вернется.
«Левдаст говорил, в наш мир лезет нечто смертоносное для всех. Прав он или нет?» Хочется верить ему, вроде бы очередному и в то же время особенному в ее судьбе, безоговорочно. Но женщина повидала слишком много интриг и лжи, чтобы поверить, не выяснив правду. Средства найдутся — иначе какая же она Верховная?
Амме еще раз бросает взгляд на заваленный бумагами стол. Если Левдаст прав, все, чем она занимается последние недели — суета сует. Важно лишь то, навстречу чему ушел любимый. Амелия ловит себя на том, что согласилась бы отдать свой сан в обмен на право встать с ним плечом к плечу. Разделить все опасности и невзгоды, а потом принять судьбу, какой бы она ни была. Лишь бы одну на двоих… И усмехается: скажи кто месяц назад, ведь не поверила бы!
…Штампы, печати, входящие и исходящие номера… Амелии, привыкшей к языку танца, они ненавистны. Хочется встать из-за опротивевшего стола, вернуться к ученицам и показать несколько новых движений, разъясняя их сокровенный, магический смысл. Увы, без бумаг, знает Верховная, Храмом управлять невозможно. Потому жрица лишь встает из-за стола, с усилием распахивает тяжелое, набранное из медарских витражей, окно, взгляд устремляется в лазурную даль Торгового моря.
Начало Десятого месяца в Эрхавене — еще почти лето, а в этом году солнце вообще будто забыло, что прошло осеннее равноденствие, и пора поумерить жар. В окно врывается горячий ветер, пахнущий морем, блеск отражающегося в волнах солнца, крики чаек… Там, куда ушел Левдаст, наверное, уже лежит снег и властвуют морозы. Амелия никогда не бывала севернее Медара, она знает о тех краях лишь по рассказам Неккары и жриц из Ствангара. Увы, и Левдаст, и Нек, и ученицы ушли в бой, а она… Она осталась позади, как беспомощная старуха.
Все, хватит! Амелия решительно возвращается обратно за стол, берет из кипы бумаг на столе на столе какую-то грамоту… И смотрит на нее, широко раскрыв искусно подведенные глаза.
Грамота непохожа ни на одну другую. Прежде всего, она написана не на бумаге, бересте или пергаменте, а на странном черном материале, словно бы поглощающем свет. Четко, словно вырезанные на агатовой поверхности, белеют незнакомые письмена. Амелия силится прочитать, потом замечает внизу перевод на эрхавенский. Амме бросается читать, и глаза жрицы лезут на лоб:
«Старейшей Амелии, сиятельной Верховной жрице Исмины, король земли Владыки, Высший Палач Лиангхара Мелхиседек Атарг, выражает почтение…»
Сперва Амме кажется, что кто-то неуклюже пошутил, или ее стали подводить глаза. Но ни один шутник не смог бы сотворить подобное. Печать из странного, зловеще-лилового материала заколдована, от нее прямо-таки разит смертоносной магией, конечно, искусно спрятанной, но и Амелию недаром избрали Верховной жрицей. Символы и письмена на печати ничего не сказали бы обычным горожанам и даже почти всем жрецам, но Верховная имеет доступ в самые секретные фонды храмового архива, где до сих пор хранятся рескрипты короля Ахава и Озии Атаргов. Сомнений нет — письмо подлинное. Амелия еле справляется с желанием выбросить грамоту в окно. Но все-таки собирается с духом, осторожно, будто ядовитую змею, берет в руки страшное письмо.
«Если у вас, Верховная жрица, есть сомнения в подлинности письма, дайте прочесть любому, кого не жалко пустить в расход. Сомнения исчезнут».
Это лишнее. Верховная жрица знает и другие способы отличить фальшивку. Так и сам Мелхиседек наверняка узнал бы ее письмо. Пробежав глазами цветастую и ничего не говорящую преамбулу, состоящую из дежурных, казенно-вежливых фраз, женщина принимается за основную часть.
«Итак, письмо, которое отдал мне через посла Эрхавена мятежный Палач, прошло тщательную проверку как на предмет подлинности, так и по правдивости содержащихся в нем сведений. Выводы, к которым пришли наши жрецы, таковы.
Первое. Все, что говорится об угрозе Миру, и наверняка уже известно вам, правда. Левдаст ничуть не сгустил краски, скорее наоборот, поскольку понимал, что полной правде не поверят. Правдивость слов мятежного Палача подтверждается самим Владыкой.
Второе. Возможно, вам это очевидно, но та, кто сопровождает Левдаста Атарга под личиной некоей Жаклин — в действительности земное воплощение Исмины…»
Амелия морщится. Вот так запросто, без титулования «благая богиня», назвать Ту, которой Амме служит уже почти сорок лет… Впрочем, сама-то она Лиангхара зовет отнюдь не Владыкой, так чего ждать от верховного жреца страшного божества?
«…Левдаст действует по Ее указанию, а также по прямому приказу Владыки, и это снимает с него всякие обвинения в измене. Но важнее то, что приказания Богов совпали — впервые за много столетий. Не значит ли это, что нам следует изменить до сих пор проводившуюся политику?
Третье. Существа, которые прорвались в Мир при помощи нашего с Левдастом заклятия, прежде всего уничтожают «тонкую», магическую структуру Мира. В дальнейшем, возможно, разрушению тем или иным способом подвергнется и материальная составляющая Мирфэйна. Последнее, впрочем, не более чем гипотеза. Угроза, нависшая над Миром, слишком велика, чтобы с ней мог справиться какой-либо Храм по отдельности. У аргиштианцев нет шансов. Наступив на горло своей гордыне, они приняли верное решение обратиться за помощью к другим Храмам, и всем подали пример.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
