Уто. Да, и черепахи составляли часть угощения. Но нам обоим достался только нижний щит.
Нденгеи. В самом деле, Уто? Это очень нехорошо. Как может это быть? Мы сделали их людьми, поселили их на земле, дали им пищу, а они угощают нас нижним щитком. Уто, как может это быть?
Туземные религии Африки, страны, изобилующей представлениями о божественной иерархии и верховных божествах, дают много материала для нашей проблемы. Способность культа теней умерших развиваться в этом направлении видна из религиозных умозрений зулусов, где можно легко проследить превращение первого человека, Старого Старика, Ункулункулу, в идеал творца, громовержца и небесного бога. Если мы рассмотрим ряд свидетельств, поясняющих учения западноафриканских рас, которые обитают между готтентотами на юге и берберами на севере, мы должны будем признать, что эти представления, несмотря на то что на них могли влиять контакты с чужеземцами, основаны по большей части на туземных понятиях об олицетворенном небе. Считают ли они, что их верховное божество само присутствует во вселенной и управляет ею или же действует через посредство своих божественных подчиненных, или, наконец, держится вдали от своих созданий, предоставляя низшим духам поступать по произволу, – в любом случае оно для них властитель небес, небесный бог.
У негров Золотого Берега тенденция к теистической религии сказалась главным образом в представлении о Нионгмо, олицетворенном небе, Нионгмо выступает также как божество, которое оживляет небо, широко раскинувшееся, дающее дождь и свет, которое всегда было, есть и будет. Небо есть создание Нионгмо, облака – его покрывало, звезды – украшения его лица. Творец всего живущего и сил, оживляющих мир, которые все подвластны ему, он восседает в величественном покое, окруженный своими детьми, «вонг», воздушными духами, которые служат ему и замещают его на земле. Хотя поклонение людей обращено преимущественно к последним, они почитают и Нионгмо, старшего, высшего. «Мы видим ежедневно, – говорил почитатель фетишей, – как трава и хлеб в поле и деревья растут под дождем и солнечными лучами, посылаемыми Нионгмо; как же может он не быть их творцом?» Могущественный небесный бог, далекий от людей и редко вмешивающийся в земные дела, – вот типичный образ, по которому и гвинейские негры создали свои представления о высшем божестве, предоставившем управление этим миром низшим и злым духам.
Религия другой африканской области ясно показывает ход мыслей, который, по-видимому, и приводил к формированию подобных представлений. У кимбундов в Конго высшим богом является Суку-Ваканге. Он мало принимает участия в судьбах человеческого рода, предоставляя действительное управление миром добрым и злым «килулу», или духам, в ряды которых переходят человеческие души после смерти. Так как существует больше злых духов, которые мучают людей, чем добрых, покровительствующих им, то людские бедствия были бы совершенно нестерпимы, если бы время от времени Суку-Ваканге, выведенный из себя злобой нечистых духов, не устрашал их громом и не убивал злейших из них молнией. После такой расправы он снова уходит на покой и по-прежнему оставляет «килулу» хозяйничать на земле. Что же такое это божество, пребывающее бесстрастным и спокойным, пока гнев его не выразится в громе, как не само небо?
Отношение верховного божества к меньшим богам политеизма наглядно выражено в следующем месте из сочинения африканского миссионера, жившего среди иоруба. Он описывает отношение Олоруна, царя неба, к меньшим божествам, из которых выше всех гермафродитический Обатала – олицетворение воспроизводящей силы природы и Шанго – бог грома: «Языческое учение иоруба составлено, по-видимому, по аналогии с формами и обычаями их гражданского управления. Народ признает одного царя в стране и одного бога во вселенной. Просители обращаются к царю через его слуг, царедворцев и сановников, добиваясь их расположения льстивыми словами и подарками. Точно так же ни один человек не может прямо обращаться к богу. Само всемогущее божество, говорят они, назначило различных „ори“, которые должны быть ходатаями и посредниками между ним и человеческим родом. Жертвы приносятся не самому богу, который ни в чем не нуждается: „ори“, весьма похожие на людей, любят, чтобы им приносили овец, голубей и другие подарки. Люди задабривают „ори“ как посредников, чтобы получить благословение не от них самих, а от имени бога».
Коренящиеся в самых глубинах культа природы учения о высшем солнце и небе выступают на поверхность и в туземных религиях Азии. Божественное солнце достаточно определенно удерживает свою верховную власть среди примитивных туземных племен Индии. Хотя одна секта орисских кондов выбрала себе главным предметом культа Тари-Пенну, богиню земли, все же и она теоретически согласна с сектой, поклоняющейся Бура-Пенну, или Белла-Пенну, богу света, или богу солнца, и приписывает ему первенство над божественными тенями умерших, богами природы и всеми духовными силами. Среди кольских племен Бенгалии признанным главой всех разрядов божеств считается благодетельное верховное божество Синг-бонга, бог солнца. У некоторых племен мунда авторитет его так силен, что они обращаются к нему за помощью, когда молитвы к меньшим божествам остаются без результата. У санталов же культ солнца до того ослаблен, что оно получает меньше видимых знаков уважения, чем его злобные подчиненные, и довольствуется лишь номинальным почетом и редкими приношениями съестных продуктов. Но это – примитивные племена, которые, насколько нам известно, всегда находились на низкой ступени культуры.
Японцы, которые могут считаться сравнительно цивилизованной нацией, представляют в то же время один из самых поучительных для исследователя примеров из-за упрямого консерватизма, выразившегося в освящении традиционным уважением и поддержании силой государственного авторитета религии своего прежнего варварского состояния. Я говорю о религии ками, религии духов, древней вере в богоподобных духов предков, духов природы и политеистических богов, которая до сих пор еще сохраняет официальное положение рядом с привнесенным извне буддизмом и конфуцианством. Богиня солнца Аматэрасу, хотя и произошла только из левого глаза своего родителя Идзанаги, пользуется большим почитанием, чем все меньшие ками, или боги. Потомством богини солнца считается, как и в Перу, царский дом, и ее дух живет в царствующем микадо. Кемпфер в своей «Истории Японии», написанной вначале XVIII в., показывает, в какой мере божественный Тенсио-Даи-Син, воплощающийся в том, кто занимает императорский престол, считается абсолютным повелителем меньших божеств. Он упоминает, что десятый месяц японского календаря называется «безбожным», потому что в это время меньшие боги, по народному поверью, уходят из своих храмов для ежегодно совершаемого ими поклонения Даири. Кемпфер описывает существовавшее в его время и посещавшееся богомольцами «святое место» Исе – жилище Тенсио-Даи-Сина. Это была небольшая пещера в холме на морском берегу, куда однажды скрылось божественное солнце, лишив мир света и показав, таким образом, что оно выше всех богов. В его тесном древнем храме можно было видеть на стенах нарезанные куски белой бумаги, символ чистоты, а в середине не было ничего, кроме полированного металлического зеркала.
Среди религиозных представлений народов, населяющих обширную область азиатского Севера, особенно резко выделяется образ верховного неба. Будучи поклонниками природы в самом крайнем выражении, эти примитивные племена представляли себе своих духов и демонов и все великие силы земли и воздуха подвластными, подобно людям, божественному небу, всемогущему и всеобъемлющему. Понятия самоедов о Нуме, олицетворенном небе, постепенно переходят в смутное представление о верховном божестве. У тунгусов их небесный бог Боа, невидимый, но всеведущий, доброжелательный, но равнодушный, распределил все функции в своем мире между низшими духами, солнцем, луной, землей и огнем. В образе монгольского Тенгри виден переход людей от понятия о небе к понятию о небесном боге, а затем к понятию о боге или духе вообще. Стоит только проследить все это, стоит только, далее, вдуматься в описания культа неба у древних тюрков и народа гионг-ну, а также сравнить первенствующее положение в религии лопарей Тиермеса, громовержца, с таким же положением Юмалы и Укко, небесного бога и небесного праотца финнов, как совершенно бесспорной становится правота Кастрена. Последний утверждает, что учение о божественном небе лежит в основе первых представлений указанных народов не только о небесном боге, но и о высшем божестве вообще – представлений, которые, спустя века после обращения этих народов в христианство, слились с понятием о христианском боге. Здесь мы снова пользуемся преимуществом изучения пережитков религии грубых прошлых времен в среде цивилизованного народа, сохраненных официальным путем.
