Она подмигнула и внезапно очутилась у двери. Сейчас Оса успел ухватить глазом ее движение, но легче ему не стало. Ни один известный ему человек, не говоря про чоки, не мог двигаться с такой скоростью. Да что же она такое, в конце концов?!
— Прощай, господин Оса, — вежливо сказала женщина и выскользнула из кабинета. Директор службы безопасности бессильно смотрел ей вслед.
В бытностью свою офицером СОБ он привык к тому, что даже тщательно спланированная операция может завершиться провалом на пустом месте. В конце концов, от мелких случайностей никто не застрахован. Но чувства, которые он испытывал сейчас, оказались ему в новинку. Не злость и раздражение от неудачи. Не страх перед гневом начальства. Не ярость на бездарных подчиненных. Нет, совсем не то. Беспросветное унижение — вот что он чувствовал. Второй раз за два дня его беспощадно выпороли, словно малолетнего ребенка, и хорошо хоть не публично. Выпороли — и он не мог даже сопротивляться!
Он не дурак и примет близко к сердцу приказ остановить охоту. В конце концов, чоки — всего лишь чоки, пусть и новейшая. Тем более что пресловутая Калайя наверняка не чоки, а просто играющая роль актриса. Как ей удается настолько достоверная имитация? И зачем? Уже другой вопрос. Провокация «Визагона» с целью выставить их идиотами, или какая-то другая игра, сейчас неважно.
Но будь он проклят, если спустит тем, кто стоит за случившимся, испытанное унижение! Он пойдет по их следу и не бросит его до конца своей жизни. Однажды они крупно пожалеют, что не убили его сегодня. Потому что он сам такой ошибки не совершит.
07.16.849, огнедень. Крестоцин
Суд над похитителями состоялся седьмого шестнадцатого.
Накануне, в перидень, Карину повесткой вызвали в офис окружного прокурора, где она битых три часа потратила на разговор с бесцветным молодым человеком с рыбьими глазами — не самим прокурором, а его помощником, назначенным для ведения дела. Тот дотошно выспрашивал у девушки все подробности происшедшего. Судя по его вопросам, он и без того прекрасно знал всю историю, и Карина испытывала тщательно скрываемое раздражение из-за того, что ей приходится так бездарно тратить время.
Суд прошел как-то совсем буднично. В небольшом зале присутствовали два судьи, давешний помощник окружного прокурора, Карина, Панас, Тришши, несколько полицейских, а также четверо обвиняемых с адвокатами и родителями. Поначалу на скамьях расселось еще и десятка полтора репортеров, но помощник прокурора заявил, что по требованию жертвы преступления заседание объявлено закрытым, и приставы к облегчению Карины быстро вытурили их из зала.
После получасового выступления помощника прокурора, рассказавшего об обстоятельствах дела, Карину как пострадавшую опрашивали первой. Адвокаты наперебой задавали ей вопросы, долженствующие выставить их подзащитных в более выгодном свете, и Карина, мысленно пожав плечами, покорно соглашалась, что да, они действовали под принуждением, что они совсем не хотели ее бить, что после схода со сцены главаря они покорно легли на пол и не пытались оказать ей сопротивления… Однако когда в дело вступил помощник прокурора, она так же легко согласилась с тем, что Маами играл в похищении активную роль и безо всякой непосредственной угрозы заманил ее в ловушку. Странно — она практически ничего не чувствовала. Воспоминания о том давнем дне, когда она с Маами гуляла по городу, не стерлись из памяти, но воспринимались как нечто, случившееся с кем-то другим. Заминка возникла, только когда один из судей удивленно переспросил, верно ли, что она сумела пробить блокировку ошейника. Вздохнув про себя, Карина согласилась, и, задав ей еще пару вопросов, судьи отпустили ее с миром.
После опроса Панаса и других полицейских судьи удалились в совещательную комнату и минут через двадцать появились с решением. С учетом того, что все обвиняемые активно сотрудничали со следствием, двое юнцов и девица получили по пять лет условно с десятилетним испытательным сроком и по восемьдесят тысяч маеров штрафа с отчислением половины в пользу пострадавшей. Их родители не сумели сдержать слез облегчения. Маами, признанный активным участником похищения, схлопотал семь лет тюрьмы с возможностью выхода на поруки через два года, а также сто пятьдесят тысяч штрафа. Что-то внутри Карины, иронически хмыкнув, подсчитало, что за ту ночь она, оказывается, заработала сто тридцать пять тысяч — за вычетом шести сотен на ремонт Парса, разумеется. Да уж, куда как выгоднее, чем интерном в больнице работать…
После суда, с трудом отбившись сначала от слезно извинявшихся родителей похитителей, а затем и от поджидавших в засаде репортеров (здесь Карину прикрыл Панас — спорить с громадным троллем-полицейским те не решились), она отправилась в больницу. Но на скамейке перед главным входом она уже издали заметила две знакомых фигуры.
— Добрый день, Кара, — приветствовала ее Бойра, поднимаясь. — Как прошел суд?
— Быстро, самое главное, — хмыкнула девушка. — Биката, как ты себя чувствуешь? Тебе еще рано из дома выходить.
— Уже пора, — качнул головой инженер. — Сил больше нет в четырех стенах сидеть. Кара, мы пришли попрощаться.
— Попрощаться? — глупо переспросила девушка.
— Да, Кара, — кивнула чоки. — Попрощаться. Биката достаточно пришел в себя, чтобы нормально перенести гиперсдвиг. Мы отправляемся в Третий лагерь. Мы уже попрощались с госпожой Докусинной и переправили вещи, хотя квартиру на всякий случай я оставила за собой… за Бикатой еще на два периода. Бикату мы долечим своими средствами, за него не волнуйся.
— Я не волнуюсь… — в носу у Карины защипало. — Просто… Ну, я терпеть не могу прощаться навсегда.
— Почему «навсегда»? — удивился инженер. — Я тебе сообщу, как со мной связаться. Ты всегда можешь мне позвонить и поболтать.
— На самом деле, — Бойра хитро сощурилась, — я знала, что тебе жаль расставаться с Бикатой. Приглашаю тебя с нами. Чтобы не волновалась, посмотришь, как мы его устроим.
— Я не могу, Бойра, — вздохнула Карина. — У меня ведь интернатура, я ее просто так бросить не могу.
— Ничего бросать не придется. Но ты уже полдня потеряла на суд. Потратишь еще полчаса, от больницы не убудет.
— Но ведь ты говорила про острова…
— Ну да. Так ведь мы сместимся гиперсдвигом, он времени не требует. И обратно тебя так же переправим. Не волнуйся, Джао передал нам параметры кокона, в котором ты последние годы ходишь.
— Кокона? — девушка почувствовала себя глупо. — Бойра… я не знаю, что такое «кокон». И что такое «гиперсдвиг».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
