Треск, лязг и грохот заставили вздрогнуть землю. Хорст ощутил, как тряхнуло холм под ним.
– Чудовищно, чудовищно… – шептала Илна. – Чего ждет князь? Его же люди там гибнут?
– В этом искусство полководца– уметь терпеть, ждать до нужного момента, – ответил Радульф. – В той армии четыре командира, а у нас – один. Когда у них все окончательно перепутается, он нанесет удар!
Хорст вздрогнул, когда его накрыла волна боли. Не сразу понял, что чувствует боль чужую, одновременно переживает смерть всех воинов на поле битвы – пронзенных копьями, растоптанных копытами, изрубленных мечами или истыканных стрелами…
Мгновение ощущал, что его разрывает на части, все тело вибрировало, каждая клеточка корчилась от потока невыносимого страдания.
– Копейщики погибли все. – Голос Радульфа звучал торжественно и мрачно. – Но удар речных редаров остановили! Сейчас их ряды смешались, так что самое время атаковать…
– За мной, во имя Победителя-Порядка и Порядочного Отольфа! – Боевой клич Ангира прогремел подобно грому.
Земля содрогнулась вновь, и торжествующий грохот многих сотен копыт перекрыл все остальные звуки: стоны раненых, вопли умирающих, шелест несущих гибель стрел.
Князь Сар-Тони вел войска в бой. Чтобы победить или умереть.
– Ну… что… там? – просипел Хорст, насилуя собственные губы.
– Смешались в кучу кони, люди, ничего не разобрать, господин, – с досадой ответил Радульф.
– Атакуют пока, – добавила более глазастая Илна. – И сам князь, и отряды ре Стиги с правого крыла, и вестаронские дружины – с левого.
Хорст лежал, вслушиваясь в далекий рокот, и гадал, чудится он или звучит на самом деле. То и дело пытался шевельнуть рукой или ногой, но попытки были неудачны.
Тело казалось тяжелым и мертвым, как скала.
– Они бегут! – крикнул Радульф и расхохотался. – Побежали! А наши рубят их!
– Да! – взвизгнула Илна и захлопала в ладоши. – Победа!
– Отл… – прохрипел Хорст, но тут его накрыла вторая волна боли.
Тело выгнулось дугой, различил собственный вскрик, а потом все исчезло, остался только кипящий океан страдания.
Он ощущал каждый нанесенный удар, тысячи мечей, топоров и копий терзали плоть, пробивая и пропарывая ее со всех сторон, что-то холодное и острое ворочалось внутри, грозя разорвать кожу и высунуться наружу, суставы хрустели, а кости гнулись…
Все закончилось так же внезапно, как и началось. Хорст провел языком по губам, почувствовал соленый вкус собственного пота и понял, что мускулы ему повинуются.
Ощутил, что лежит по-прежнему, одежда намокла от пота, а освобожденное дыхание с хрипом вырывается из груди.
– Раздери этих тварей Хаос, – пробормотал Хорст, имея в виду магов, опутавших его настолько изощренным и болезненным заклинанием, открыл глаза и сделал попытку сесть. Она оказалось успешной.
– О, ты очнулся! – сказала Илна. – Слава Творцу-Порядку! Как себя чувствуешь?
– Как лягушка, которую проглотила, а потом выплюнула цапля, – ответил Хорст, жестом останавливая кинувшегося помогать Радульфа, и сам поднялся на ноги.
– Ну, что, наши победили?
– Да, господин, – ответил десятник.
Поле боя выглядело куда менее величественно, чем несколько часов назад. Исчезли блистающие оружием ряды воинов, разноцветные щиты и вьющиеся знамена, зато появились груды трупов.
– Пойдем туда, – сказал Хорст, ощущая, как его тянет к месту только что случившейся битвы.
– Зачем? – удивилась Илна.
– Надо. – Хорст и сам не понимал причин собственного чудного желания, лишь чувствовал, что, если не поддастся ему, какое-то жизненно важное дело окажется незавершенным.
Пока спускался с холма, ноги дрожали, но по ровному пошел уже нормально. За спиной слышал легкие шаги Илны, сердитое ворчание Радульфа, позвякивание его кольчуги.
Сначала трупов попадалось немного, потом стали встречаться целые кучи. Местами они лежали вперемешку, вестаронец чуть не в обнимку с воином из приморского княжества, редар из Сторди – в окружении ополченцев из окрестностей Карни.
Там, где целиком погиб отряд Сар-Тонийских копейщиков, высились настоящие груды тел. Простые парни в бело-зеленых туниках пали рядом с лучшими из благородных редаров Речного княжества.
И на всех лицах, белокожих и смуглых, широких и узких, оставшихся нетронутыми и изуродованных оружием, красовалась одна и та же легкая, светлая улыбка.
Будто воины погибли не от ран, а от радости.
– Жутко как, – проговорила Илна, глядя на труп с распоротым животом. Кишки вывалились, и их хозяин умер явно в страшных муках, но улыбался так, точно в последние мгновения испытывал блаженство.
– Да, госпожа, – согласился Радульф, и его голос дрогнул. – Аж мороз по коже. Сколько лет живу, а такого не видел, язви их в печенку… Они словно довольны своей смертью!
Хорст ничего не сказал. Почему-то не мог отвести взгляда от улыбающихся лиц, переводил глаза с одного на другое, точно намереваясь запомнить их все, и шел все дальше и дальше.
Остановился лишь, едва не уткнувшись в конский бок.
– Ты что, маг, ослеп? – Голос Ангира звучал вовсе не торжественно, а как-то устало.
– Никак нет, господин. – Сбросив оцепенение, Хорст поднял взгляд и посмотрел в серые глаза князя, где радость причудливо смешалась с глубокой печалью. – Задумался.
– Раньше надо было задумываться, клянусь щитом Порядочного Отольфа! – Ангир, похоже, мгновение размышлял, не разгневаться ли ему, но потом отказался от этой мысли. – Скажи мне лучше, маг, чем ты помог сегодня в битве? Я твоей помощи не видел…
– Господин, посмотри по сторонам, – ответил Хорст. – Ты видишь, сколько мертвецов на этом поле…
– Больше, чем мне хотелось бы. – Князь бросил взгляд в сторону и замер. – Победитель-Порядок, но почему они все улыбаются?
– Потому что я забрал их страдание, – ответил маг понимая, что говорит правду, и содрогаясь от мысли что не может даже представить, как и зачем он это сделал. – Разве этого мало?
Глаза Ангира наполнились ужасом.
– Не знал, что такое возможно… – проговорил он. – Многие славные воины пали сегодня, князь Сторди нашел свою смерть, ре Стиги не пожалел жизни, чтобы защитить меня…
Только тут Хорст обратил внимание, что двое редаров из свиты князя держат на растянутом плаще чьето тело. Шлем слетел с головы ре Стиги, русые кудри рассыпались по плечам, а надменное обычно лицо дышало умиротворением.
Мертвый редар точно знал, что выполнил свой долг. Глубокая рана на шее казалась недоразумением.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
