— Бран, что ты с ним сделал? — прошептала Мира.
— Ничего. Я не знаю. — И все-таки он что-то сделал. Он потянулся к нему, как к Лету, и на долю мгновения сам стал Ходором. Бран испугался.
— Там, на берегу, что-то происходит, — сказал Жойен. — Кажется, я видел, как кто-то из них показывает на башню.
«Не стану я бояться», — сказал себе Бран. Он принц Винтерфелла, сын Эддарда Старка, почти что взрослый мужчина и к тому же оборотень, а не какой-нибудь малыш вроде Рикона. Лето не стал бы бояться.
— Это скорее всего люди Амберов, — сказал он. — Или Кнотты, или Норри, или Флинты с гор, а может, даже братья Ночного Дозора. Какие на них плащи, Жойен, — черные?
— Ночью все плащи черные, мой принц. Молния слишком быстро гаснет, чтобы рассмотреть, что на них надето.
— Черные братья были бы конные, разве нет? — насторожилась Мира. Брану в голову пришла еще одна мысль.
— Не важно, кто они. Сюда они все равно не доберутся, если у них нет лодки и они не знают про дорожку.
— Про дорожку? — Мира взъершила Брану волосы и поцеловала его в лоб. — Милый ты наш принц! А ведь он прав, Жойен: про дорожку они не знают. А если б и знали, то все равно не нашли бы ее ночью и в дождь.
— Ночь когда-нибудь да кончится. Если они останутся тут до утра... — Жойен помолчал и сказал: — Они раздувают огонь, который разжег тот, первый. — Снова вспыхнула молния, наполнив башню светом и четкими тенями. Ходор раскачивался, мурлыча что-то себе под нос.
В этот яркий миг Бран почувствовал страх Лета. Он закрыл два глаза, открыл третий, человечья кожа сползла с него, как плащ, и он оставил башню позади...
...И очутился под дождем с набитым олениной брюхом. Он затаился в кустах, а небо над ним сверкало и гремело. Запах гнилых яблок и мокрых листьев почти заглушал человечий дух, но и он тоже чувствовался. Люди двигались под деревьями, позвякивая своими твердыми шкурами. Мимо прошагал человек с палкой — натянутая на голову шкура делала его слепым и глухим. Волк обошел его, прокравшись за мокрым терновым кустом и под голыми ветками яблони. Он слышал людские разговоры, и сквозь запахи дождя, листьев и лошади пробивался резкий красный смрад страха.
ДЖОН
Под ногами расстилался буро-зеленый ковер из палых листьев и сосновых игл, еще сырой после недавних дождей и чмокающий во время ходьбы. Вокруг стояли огромные голые дубы, высокие страж-деревья и целые полчища гвардейских сосен. На холме виднелась еще одна заброшенная башня, почти до самой вершины заросшая толстым зеленым мхом.
— Кто построил их все — какой-нибудь король? — спросила Игритт.
— Нет, простые люди, которые здесь жили.
— Куда же они все подевались?
— Умерли или ушли отсюда.
Земли Брандонова Дара обрабатывались несколько тысяч лет, но теперь в захиревшем Дозоре не стало рук, чтобы распахивать поля, разводить пчел и ухаживать за садами, и дикая природа отвоевывала назад возделанные угодья и человеческие жилища. Здесь, на Новом Даре, было прежде много деревень, чьи жители платили Дозору оброк или работали на него, но и они почти все опустели.
— Дураки же они были, что бросили такой замок, — сказала Игритт.
— Это всего лишь башня, и жил в ней какой-то мелкий лорд со своей семьей и немногими домочадцами. Во время набегов он зажигал сигнальный костер у себя на крыше. Винтерфеллские башни втрое выше, чем эта.
Игритт взглянула на Джона с явным недоверием.
— Как могут люди строить такие высокие здания без помощи великанов?
По легенде, великаны действительно помогали Брандону-Строителю возводить Винтерфелл, но Джону не хотелось упоминать об этом.
— Очень даже могут. В Старгороде есть башня, которая выше Стены. — Джон видел, что Игритт ему не верит. Вот если бы показать ей Винтерфелл... сорвать ей цветок в его теплицах, пригласить на пир в Великий Чертог, сводить ее к каменным королям на своих тронах. Они выкупались бы с ней в горячих прудах и предались любви под сердце-деревом, чтобы видели старые боги.
Заманчивая мечта, но Винтерфелл — не его дом, чтобы привозить туда кого-то. Замок принадлежит его брату, Королю Севера, а он всего лишь Сноу, а не Старк. Бастард, клятвопреступник и предатель.
— Мы могли бы потом вернуться и поселиться в этой башне. Хочешь, Джон Сноу? После?
После. Это слово пронзало его, как копье. После войны. После победы. После того, как одичалые проломят Стену.
Его лорд-отец говорил, что надо бы создать новых лордов и расселить их в заброшенных крепостях, чтобы они служили щитом против одичалых. Чтобы осуществить это, Дозору пришлось бы уступить значительную часть Дара, но дядя Бенджен полагал, что лорда-командующего можно будет уговорить, если новые лорды будут платить подати Черному Замку, а не Винтерфеллу. «Но с этим придется подождать до весны, — сказал лорд Эддард. — Людей даже землями и титулами не заманишь на Север, когда зима близко».
Если бы все пошло как задумано, будущей весной Джон мог бы занять одну из этих башен от имени своего лорда-отца. Но лорд Эддард мертв, его брат Бенджен пропал без вести, и щит, о котором они мечтали, никогда не будет выкован.
— Эта земля принадлежит Дозору, — сказал Джон.
Игритт сердито раздула ноздри.
— Но здесь никто не живет.
— Потому что ваши одичалые всех разогнали.
— Значит, здесь жили одни трусы. Если твоя земля тебе дорога, за нее надо сражаться.
— Может, им надоело сражаться. Надоело каждый раз запирать двери на ночь и бояться, как бы кто-нибудь вроде Гремучей Рубашки не выломал их и не увез твою жену. Надоело, что у них забирают весь урожай и все добро, какое есть. Проще уйти туда, где разбойники тебя не достанут. — Но если Стена падет, от разбойников на всем Севере не станет покоя.
— Ничего ты не знаешь, Джон Сноу. Крадут только дочерей, а не жен. И это вы воры, а не мы. Вы захапали себе весь мир и поставили Стену, чтобы отгородиться от вольного народа.
— Да ну? — Иногда Джон забывал, до чего она дикая, но Игритт ему быстро напоминала. — Как же это так получилось?
— Боги создали землю для всех людей, но потом пришли короли с коронами и стальными мечами и потребовали ее себе. Мои деревья, говорили они, — не ешьте с них яблок. Мой ручей — не ловите в нем рыбу. Моя земля, мой замок, моя дочь, уберите руки, не то я отрублю их, но если вы поклонитесь мне, я, может, и дам вам понюхать. Вы обзываете нас ворами, но вор хотя бы должен быть храбрым, умным и ловким, а поклонщик только и умеет, что кланяться.
— Харма и Мешок Костей приходят не за рыбой и яблоками. Они берут мечи и топоры, пряности, шелк и меха. Они хватают каждую монету и каждое колечко, какие им попадутся, бочки с вином летом и бочки с солониной зимой, а женщин забирают во всякое время и тащат все это за Стену.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
