Но это были годы, когда из-за массовых репрессий высокие должности освобождались одна за другой. Да и мужчин-коммунистов на прядильно-ткацкой фабрике было немного. Уже через год Косыгин стал ее директором.
Молодой инженер понравился ленинградским руководителям Андрею Жданову и Алексею Кузнецову. С Кузнецовым они к тому же были родственниками. На следующий год Косыгина поставили заведовать промышленно-транспортным отделом Ленинградского обкома, а через два с половиной месяца сделали председателем Ленинградского исполкома. Но и на этой должности он пробыл недолго.
Когда образовали наркомат текстильной промышленности и понадобился нарком, Жданов рекомендовал Сталину Косыгина. 1 января 1939 года назначение состоялось. Алексей Николаевич, который всего три года назад окончил институт, оказался министром. В тридцать шесть лет он станет заместителем главы правительства и председателем Совета по товарам широкого потребления при Совнаркоме…
7 апреля 1939 года он впервые побывал в сталинском кабинете.
Когда началась война, Сталин назначил его заместителем председателя Совета по эвакуации. Он занимался эвакуацией крупнейших заводов из европейской части страны на Восток. Одновременно был уполномоченным Государственного комитета обороны в Ленинграде. Ему поручили организовать строительство трубопровода по дну Ладожского озера, по которому качали топливо для города и оборонявших его частей. Но занимался он не только этим.
29 августа 1941 года Молотов, Маленков, Жданов, Косыгин, находившиеся в Ленинграде, отправили Сталину шифротелеграмму:
«Сообщаем, что нами принято решение о немедленном выселении из пригородов Ленинграда немецкого и финского населения в количестве 96 тысяч человек.
Предлагаем выселение произвести в Казахстан-15 000 человек, в Красноярский край – 24 000 человек, в Новосибирскую область – 24 000, Алтайский край-12 000 и Омскую область – 21 000 человек. Организацию переселения возложить на НКВД. Просим утвердить это предложение».
В 1943 году Сталин поставил Косыгина во главе Совета министров РСФСР. В ведении республиканского правительства находилось немногое – легкая, пищевая и местная промышленность. И на каждом шагу полагалось спрашивать разрешения у союзных министров.
В 1946 году Сталин вновь сделал Косыгина своим заместителем в союзном правительстве. 18 марта на пленуме ЦК Алексей Николаевич стал кандидатом в члены политбюро.
Всего несколько месяцев, с февраля по декабрь 1948 года, он был министром финансов. Он принял хозяйство у знаменитого Арсения Григорьевича Зверева, который заведовал финансами с 1938 года и вернулся на прежнее место, когда Косыгин ушел, и оставался министром до 1960 года.
4 сентября 1948 года Сталин сделал Косыгина полноправным членом политбюро, решение оформили опросом членов ЦК. В том году все кадровые назначения проводились путем опроса.
В декабре 1948 года Алексей Николаевич принял Министерство легкой промышленности.
После войны в Молдавии был голод. Сталин послал в Молдавию Косыгина. Алексей Николаевич вернулся и доложил, что люди голодают и страдают дистрофией. Сталин и слышать не хотел о голоде в стране победившего социализма, а потом, встречаясь с ним, в шутку говорил:
– Вот мой брат-дистрофик.
Косыгин тогда был очень худым. В узком кругу, подражая Сталину, его так и называли: брат-дистрофик.
Летом 1957 года на пленуме ЦК Косыгин вспоминал это тяжелое время:
– Мне приходилось в тот период выезжать в целый ряд регионов: в Башкирию, Куйбышев, Молдавию – в связи с возникавшими эпидемиями и голодом… В ряде областей от голода умирало много людей.
Сидевший в президиуме Хрущев добавил:
– И на Украине были случаи людоедства.
– Это было и в других местах, – подтвердил Косыгин. – Жаворонков в Куйбышевской области был. В Молдавию Рудь ездил. Сколько там умирало от голода, от септической ангины…
Косыгин взлетел высоко, казалось, его положение никто не мог поколебать. Но в 1949 году чекисты по указанию Сталина состряпали так называемое «ленинградское дело». Для начала руководителей города и области обвинили в самовольстве: всё решают сами, ЦК им не указ, они даже обманывают ЦК, а их покрывают выходцы из Ленинграда, такие как секретарь ЦК Алексей Александрович Кузнецов… Потом уже появились обвинения в антисоветской деятельности, заговоре и даже шпионаже.
Обвиняемых по этому делу арестовали и расстреляли.
Дочь Алексея Кузнецова Алла как раз тогда выходила замуж за сына Микояна Серго, и Анастас Иванович не возражал, хотя такое родство в те годы могло оказаться губительным.
Зато в трудную минуту исчезли другие родственники Кузнецовых – Косыгин и его семейство. Испугались. Когда вдову Кузнецова Зинаиду Дмитриевну (уже в хрущевские времена) выпустили, Клавдия Андреевна прислала ей шубу и записку: «Зина, ты меня должна понять, я боялась за судьбу Алеши».
Из видных ленинградцев уцелел, наверное, один только Алексей Николаевич Косыгин. Хотя кресло и под ним шаталось.
Сталин рассылал членам политбюро показания арестованных ленинградцев, в которых мелькала фамилия Косыгина. На его даче была установлена аппаратура прослушивания.
Летом 1949 года Сталину доложили, что в бытность Косыгина министром финансов в Гохране были похищены золото и драгоценные камни. Сталин поручил министру государственного контроля Льву Захаровичу Мехлису провести проверку. Люди Мехлиса не нашли никаких нарушений, о чем Мехлис сообщил Сталину, выведя Косыгина из-под удара.
Маленков и Берия в октябре 1949 года представили Сталину проект закрытого письма членам и кандидатам в члены ЦК «Об антипартийной группе Кузнецова, Попкова, Родионова и др.». В этом документе упоминался и Косыгин, правда, пока в мягком контексте:
«Следует указать на неправильное поведение Косыгина А. Н., который оказался как член Политбюро не на высоте своих обязанностей… Он не разглядел антипартийного, вражеского характера группы Кузнецова, не проявил необходимой политической бдительности и не сообщил в ЦК ВКП(б) о непартийных разговорах Кузнецова и др.».
Уже был готов проект постановления о выводе его из политбюро.
– Меня никуда не приглашали, не давали читать никаких документов, даже пытались снимать с меня допрос, – рассказывал Косыгин впоследствии. – Сталин был введен в заблуждение, послушал наговорщиков, интриганов, вот я и попал в такое положение.
Алексей Николаевич выбросил в реку пистолет, оставшийся с войны, чтобы в случае ареста ему не предъявили еще и обвинение в подготовке теракта против Сталина. Рассказывал, что в решающий момент Анастас Микоян отправил его в длительную поездку по Сибири и Алтайскому краю по делам кооперации и это его спасло.
