– все подушки вспороты, одеяло разрезано на длинные аккуратные полосы, та же участь постигла и полог кровати. В довершение этой картины над изголовьем обои были порезаны буквой «Р».
– И как это понять?! – от голоса герцога веяло адским холодом.
Лицо Ламороу стало пунцовым:
– У дверей вашей комнаты постоянно стоит часовой, – едва ли не проскулили он.
– Ну и?..
– Позвольте ещё раз осмотреть комнату! Я уверен, в неё никто не входил! – страх придал голосу Ламороу силы.
– И это произошло само собой?! – прорычал в ответ герцог, – Мне начинают надоедать выходки этого молокососа. В то время как его ищут по всему городу, он забирается в мою комнату и вытворяет здесь, чёрт знает что! Смотри, Ламороу, я ценю твою службу, но за последние дни, это уже второй прокол… Моё терпение не бесконечно! Остерегись!
И герцог вышел, позволив праиэрам ещё раз попытаться решить этот ребус.
– Почему второй? – выругался вслух Ламороу, – За утро я не в ответе.
– А до сего дня ты был безгрешен? – усмехнулся Горрадо.
– Заткни пасть! – огрызнулся Ламороу, – Хотел бы я знать, за что это герцог так тебя приблизил. Каждый из праиэров заработал своё звание потом и кровью! А ты… Не обольщайся! То, что ты сейчас среди нас, ещё не значит, что ты один из нас. Вероятно, Его Светлость просто решил тебя испытать. Будь уверен, надолго ты здесь не задержишься.
В ответ Горрадо лишь усмехнулся и пожал плечами. Что ж, Ламороу зло оскалился, но на этот раз сдержался:
– Всё, за дело! – распорядился первый праиэр, и его товарищи снова разбрелись по комнате в поисках ответа на поставленный господином непростой вопрос.
«Да, не в добрый для меня час завязалась эта история с Лаганами!» – думал тем временем Ламороу, не упуская из поля зрения Горрадо, – «Похоже, герцог считает моим первым проколом бегство племянников барона. И этот Ровиньоль ещё тот орешек, наглец несусветный! Да, герцог предлагает мне снова доказывать свою пригодность на роль первейшего, и в качестве испытания выбрал этого Горрадо, чёрт бы его побрал! Кажется, он образован не хуже любого из нас, шутка ли, говорить и писать на трех языках! И подраться мастер, и умён… Что ж, чем достойнее противник, тем сладостнее победа!»
Тем временем герцог, направившись к барону, неожиданно для себя столкнулся с ним уже на полпути. Барон тоже был вне себя от злости. Ещё на ходу, раскатисто выругавшись по-испайронски, он воскликнул:
– Поймайте этого потрошителя, герцог! Моя помощь всегда с вами. Его бы так располосовать!
– Что?! Он и ваше ложе порезал?
Брови барона тут же поползли вверх:
– Значит мы в равном положении? – и барон даже чуть успокоился, чем заметно задел самолюбие герцога.
– Рад, что вы начинаете это осознавать, – усмехнулся герцог, – Завтра на заре я составлю вам компанию в вашей прогулке, а этому птенцу… недолго осталось летать.
С тем герцог круто развернулся и неожиданно спокойно, с достоинством скрылся с глаз барона.
В свою спальню он вошёл тихо, так что его не сразу заметили, и Ламороу ещё не закончил раздавать распоряжения:
– Фил, организуешь слежку за окнами. Выскочка, что ты делаешь в камине, я уже там всё проверил, ты меня слышал?
– Если не хочешь звать меня Хуаном, можно Гленом. Нет? Тогда уж полностью Хуан-Глен Горрадо Лос Анкон, – спокойно, не спеша прервать своё занятие, откликнулся Виктор.
– Твоё имя растёт раз от разу, – усмехнулся Фил.
– Что ж, надо тренировать память этого склеротика, – в тон ему откликнулся Виктор.
– Да, ты!!! – взвился Ламороу.
– Что? Пасть закрыть? – поинтересовался Виктор, наконец-то, вынырнув из камина.
– Знай своё место, выскочка! – взвился Рон.
Он вслед за Ламороу уже был готов броситься в драку, но тут раздался властный голос Его Светлости:
– Ваше время истекло!
Слуги поспешили вытянуться в струнку, а герцог величественно прошёл к креслу и погрузился в его объятия:
– Так что же? Как он сюда забрался?
– Думаю, через окно, Ваша Светлость, – Ламороу начал рапорт.
– Что значит «думаешь»? Не забывай, здесь второй этаж.
– Я так полагаю… Спуститься по веревке нетрудно. Надо осмотреть крышу. Мы сейчас же это сделаем, и впредь такое не повторится. Мы будем охранять окна и двери круглые сутки.
– Ох, боже праведный! – раздался возглас старшей горничной Жаклин Норьи, – Да мы же так не напасёмся постельного белья!
Но поймав суровый взгляд герцога, женщина сжалась в низком реверансе и, пообещав тотчас всё исправить, убежала прочь.
– Значит в окно, – заключил герцог.
– Нет, Ваша Светлость, – вдруг спокойно возразил Виктор.
– Что?! – от такой наглости новенького Ламороу чуть не взорвался, – Тебе неизвестно, что вы должны обо всём докладывать прежде всего мне?! Смеешь перечить?!
– Даже если бы я и знал об этом «должны», я всё равно не успел бы ничего сказать. Да и стал бы ты меня слушать? – голос Виктор прозвучал издевательски спокойно.
– Не много ли ты…
– Ламороу, – оборвал его герцог, – Говори, – приказ был отдан уже Виктору.
– Выставить караул на крыше, очень трезвая мысль, – названный Гленом почтительно поклонился господину и тут же доложил, – Ровиньоль пришёл сюда через камин.
– Чушь! – не выдержал Ламороу.
– Я слушаю, – герцог кивнул Виктору, а Ламороу стегнул резким взглядом.
Что ж, Виктор взял канделябр и осветил подножие камина:
– Извольте заметить, Ваша Светлость, что в этом доме на редкость чисто убирают (услышав эти слова, уже вернувшаяся Жаклин не сдержала гордой улыбки). А здесь, взгляните, видно, что по идеально чистому камню водили, Бог знает, чем, и пепел сгребли в кучу.
– И это всё? – герцог, и правда, удостоил рассказчика некоторым вниманием, что-то в его манере говорить, жестах, казалось ему до боли знакомым.
– Нет, Ваша Светлость, – Виктор засунул канделябр в каминную трубу и осветил её изнутри, – Если вы загляните сюда, то увидите следы…
– Если он сам там наследил, то да, – огрызнулся Ламороу, уже позеленевший от злости.
Но герцог счёл-таки возможным принять это предложение Глена, правда, ничего не увидел. Виктор понял его взгляд и поспешил объяснить.
– Взгляните, здесь, на уступчике сажа уплотнена явно башмаком. А вот выше, стену вообще хорошо потерли. И, наконец, вон там, тремя футами выше, начинается лестница.
Герцог выпрямился, не спеша, стряхнул с себя пепел и поднял взгляд на своего первого праиэра:
– Значит в окно… А у тебя какие соображения, Ламороу?
Тот не смог выдавить из себя и пары слов. Воцарившаяся пауза оказалась для него страшнее смертного приговора.
– Ты ли это, Ламороу? – и герцог презрительно скривил губы.
Уже через секунду Его Светлость извлёк из кармана серебряную монету, бросил её Виктору и добавил:
– Служи мне так и дальше, и внакладе не останешься. Я рад, что не ошибся в тебе. Отныне на мой зов праиэров ты должен появляться без персонального приглашения. А теперь убирайтесь, все, кроме Ламороу.
Поклонившись, слуги вышли.
– С этого момента можешь забыть о спокойном сне, парень, – усмехнулся Фил, обращаясь к Виктору, – Ламороу этого тебе точно не простит.
Но Виктор равнодушно пожал плечами и прошёл вперёд.
– Грядут перемены? – сощурился
