в каганский гарем, где мне отрежут яйца на входе. Дай бог, если орудие преступления в руках палача окажется таким же острым, как меч у викинга, но ведь для «таких» нужд заточкой могут не заморачиваться — плоть резать, не панцирь вскрывать. И яйца тогда не отрежут, а оторвут. Ну или отпилят, к примеру…
Бр-р-р.
И будет «гудбай девушки», даже поананировать не смогу, нечем будет. По телу от таких размышлений идёт дрожь. Конвоиры, перед тем как упечь меня в трюм смотрят с нескрываемой усмешкой: ну-ну, земляк, твоя песенка спета — ходить тебе голубчик без яиц и разговаривать писклявым голоском.
Да уж, перспективы рабства ужасают. Поэтому, как только мы выезжаем из Полоцка, я разрабатываю плана побега. В голову лезет всякая чушь, я успеваю перебрать несколько первых пришедших в голову вариантов и один за другим отметаю все, как негодные. Ну совсем нелепица — поэтому мимо. Голова поначалу работает тяжело и отказывается слушаться.
Отмечу, что Шишак с братьями полянами, прибыли в Полоцк водным путем, имея в своем распоряжении отменные вместительные ладьи. Водным же путем, отряд Шишака движется обратно. С той лишь разницей, что трюм одной из ладей забит рабами, все равно, что безликим скотом. На борту яблоку негде упасть. Туда, где стандартно помещается дюжина человек ухитрились воткнуть всех пленных, проданных и дарованных данами. Как? Ладно, расскажу! Мы сидим друг у друга на головах, нюхаем нечистоты не только корабля, где пахнет плесенью вперемешку с запахом человеческих тел. По-русски говоря — собственные и соседские жопы, в которые мы разве что носами не окунаемся. После длительного перехода с серьезными физическими перегрузками, с зашкаливающим уровнем стресса, когда дристаешь дальше, чем видишь из-за несварения желудка (а жопу, на секундочку подтереть нечем), запах жуткий. И чувствуется запах особенно отчетливо, потому что все пленники скручены и связаны по рукам и ногам. Люди не могут не то что бежать, они едва шевелятся. А некоторые от страха издают неприличные звуки — пердят и отрыгивают. Но на этом подробности прекращу. Главная польза из всего этого для меня — возможность восстановиться как следует.
Едем дальше — любые варианты бегства, что приходят мне в голову, я заворачиваю с порога. Отсюда не сбежать, если только на ладью не приземлиться космический корабль, который заберет себе нас, рабов, на опыты. А если рассматривать более приземленные и оттого более реальные варианты? Ну допустим, чудом веревки удастся перетереть или развязать (я одно время залипал на познавательные ролики в сети по типу «Как освободиться, если тебя привяжут к батарее»), так на ладьях вооруженные люди. Предположить, что я проскочу и выпрыгну в воду — так меня добьют копьем при попытке к бегству. Будь я хоть тысячу раз Майкл Фелпс, но живым мне не уйти это сто пудово. Не дадут. Свою рану я выношу за скобки, но и без оной мне не сбежать. Ничего не бьется, планы не срастаются — слишком много погрешности.
Первые лучики надежды появляются в тот момент, когда я впервые слышу из уст одного из своих конвоиров словосочетание «из варяг в греки». Это хорошо известный торговый путь того времени, ведущий из Балтийского моря прямиком в Византию с ее богатствами. Я сперва пропускаю новую информацию мимо ушей, не понимая, как применить ее в своем положении. Но потом это самое положение усугубляется и в голове что-то щёлкает, причем в прямом смысле этого слова. Чья-то неприветливая славянская жопа в очередной раз касается моего затылка, буквально впечатав мою голову в грязные, поросшие плесенью доски трюма. Мне нечем дышать, перед взором мелькают зайчики и вот тут мозг начинает лихорадочно соображать, понимая, что если не придумает вариант спасения — мне крышка… Дно пробито, а значит следует искать способ оттолкнуться и вынырнуть.
Ну конечно же. Я тотчас вспоминаю — путь из Полоцка в Киев идёт именно по этому торговому пути! Я в рамках проекта «виртуальной реальной истории» трижды правил техническое задание на блок инфы по «из варяг в греки». Просто программеры никак не могли сообразить от чей жопы яйца в куче имеющейся по торговому пути информации. Так или иначе, но я отлично запомнил весь имеющийся материал. И все, что может пригодиться, легко всплывает из моей памяти и стоит перед глазами, как сделанный скриншот. Да, слегка размытый, не везде точный, но мне хватит, чтобы при надобности настроить «внутренний навигатор». Начинаю активно пользоваться своими знаниями.
Прижатый щекой к влажным, холодным, заплесневевшим доскам, вспоминаю, что наиболее удобные переходы из Западной Двины к Днепру находятся на участке между Витебском и Суражем, с одной стороны, и Смоленском и Оршей, с другой. По большей части расстояние между Днепром и Западной Двиной в этой области составляет до 80 километров, однако есть два узких места у притоков рек. Там притоки сближаются до 7 километров. Первый путь проходит через реку Касплю и озеро с таким же названием, далее по рекам Удре и Клец, а оттуда волоком, к озеру Купринское и речке Катынке. Второй путь от реки Касплю сворачивает в реку Рутавечь, далее в озеро Большое Рутавечь и через волок к реке Березине, а там до Днепра.
Что это значит? По моему телу растекается приятное тепло — это значит, что оба пути подразумевают переправу суден полян волоком. В первом случае после речки Клец до озера Купринского, во втором от озера Большое Рутавечь к речке Березина. На любом из этих важных мест, где ладью вытаскивают из воды для наземной переправы, я могу бежать, если включу мозги. Хотя бы потому, что там с меня снимут веревки и попросят помочь перетащить ладью. А судя по количеству времени, что мы пробыли в пути, время наземной переправы неумолимо близится. С этими мыслями я уснул. Следует восстановиться — силы понадобятся в самом обозримом будущем…
… — Разгружаемся!
Сверху слышится голос одного из полян, наверняка толстяка, хотя я спросоня не разберусь.
— Шевелись! — теперь уже, когда голос слышится во второй раз, становится понятно, что говорит Шишак. — Живо! Живо!
Снаружи слышится суета, глухие удары — видимо начинается запланированная маршрутом разгрузка ладьи. Торопятся. В трюм, где содержатся рабы, бывшие пленные, быстро спускаются два надсмотрщика. Один из них начинает торопливо говорить.
— Так, слушаем сюда. Сейчас у нас переправа волоком, — он тяжелым взглядом обводит рабов, держа ладонь на эфесе своего меча. Ручища огромная, если сожмет кулак — тот будет размером с голову, сразу видно, что привык вопросы силой решать. — Я развяжу вас, будете помогать. Бабы потащат груз,
