— Сегодня вы прослушали вводную лекцию, которую можно назвать ознакомительной, — сообщил им преподаватель, прощаясь со студентами на пороге музея. — Следующий раз мы с вами встретимся через неделю. Запомните, мой день вторник.
* * *
Лён очень хотел встретиться с Брунгильдой и выяснить, что же именно неправильно понял он в отношении Земли.
— А тебе оно надо? — недовольно спрашивал Паф, поскольку один был в курсе, что Лёна так занимает этот вопрос. Ему же было непонятно: ведь друг покинул свой прежний мир, теперь он больше не принадлежит ему, теперь Селембрис стала его домом, а Дивояр — его судьбой.
— Мне просто интересно, — объяснял Лён, а Паф не соглашался: в Дивояре и так слишком много всего, что следует понять, усвоить, запомнить. Так много, что посторонние задачи уже лишние — хватило бы ума и способностей на необходимый минимум.
— По-моему, Валандер даже пожалел, что обмолвился об этом, — сказал Паф.
Это было точно, такое же впечатление создалось и у Лёна, и всё же этот вопрос не давал ему покоя, и Лён подумывал уже, не отыскать ли ему Брунгильду и не спросить ли у неё. Но Дивояр огромен, и где, в каком его доме, на какой улице поселилась валькирия — неизвестно, потому что преподаватели жили не в университете, а занимали какой-нибудь дворец.
— Как ты думаешь, между волшебниками есть семьи? — спрашивал Лён со своего дивана, когда они ближе к вечеру располагались в общей гостиной с книгами в руках.
— Ну, ты даёшь! — вздыхал Паф из-за какой-нибудь "Классификации болотной нечисти и происхождения оных видов".
— Выходит, у них чисто товарищеские отношения?
— Отстань! Во, смотри-ка, про болотную кикимору! Наша Дёрка кикимора болотная?
— Она самая. И училка наша по физре — тоже. Они близняшки.
Паф большими глазами смотрел из-за книги, хмыкал и становился очень похожим на себя, каким он был в детстве — открытым, искренним и весёлым.
Глава 6
Самым поразительным в жизни студентов Дивояра было то, что между старшим и младшим курсом отсутствовала всяческая вражда, не было никаких конфликтов, не проявлялась ни в малейшей мере агрессия, заносчивость, соперничество. А это было именно то, чего опасался Лён, да и Паф тоже. Лён слишком хорошо помнил свою школу, где "салагам" постоянно впаривали в голову, чтобы помнили своё место. Он прекрасно знал, какие отношения царят в армии — пресловутая дедовщина. Он полагал, что в любом месте, где рядом сосуществуют старшие и младшие, всегда должна быть дедовщина. Здесь было не так.
В лесной школе Фифендры он имел возможность наблюдать такие конфликты — там люди были, как люди. Это тогда ему казалось, что Фифендра сквозь пальцы смотрит на драки. Только позже он понял, что это совсем не так: она наблюдала, позволяя конфликту созреть. Если примирения не происходило, она сама вмешивалась, как в случае, когда Лён и Паф сцепились с Долбером. Методы разборок у неё были свои, порой жестокие — так она заколдовала всех троих и отправила в Дёркино болото добывать перстень с трилистником. Как позже узнал Лён, ничем особенно этот перстенёк примечателен не был, а являлся лишь поводом — Брунгильда сама же его в болото и закинула.
Вернулись тогда из этого уморительного похода все трое товарищами, и более уже не пересекались. Потом он уже вспомнил, что и с другими учениками ведьма прибегала к тому же методу, только делала это в соответствии с характерами испытуемых. После такого однажды пара учеников скоро покинула школу. Кажется, их пристроили у кого-то из волшебников в качестве прислуги, к простой работе, на которой не научишься магии, а только будешь тупо тереть, перемешивать, варить, выпаривать, возгонять вещества, чистить посуду, собирать и сушить травы, подметать полы. Это было как раз то, о чём говорилось между ребятами вначале: повезёт, попадёшь к хорошему волшебнику, будешь учиться магии. Не повезёт — будешь просто прислугой. Да, так они думали тогда и боялись, не зная, что следует предпринять, чтобы не попасть к плохому волшебнику. Теперь же стало ясно: на самом деле Брунгильда этих двоих просто исключила, выставила вон. Он поначалу думал, что эти ребята оказались не способны к магии, но это явно было не так — у одного способности были очевидны.
* * *
Среда была днём Магируса Гонды. Рано утром, едва только длинные лучи солнца коснулись улиц Дивояра, и высекли из мостовых яркие искры, в комнатах Лёна и Пафа мелодично заиграли тонкие колокольчики — это была побудка. Им давалось достаточно времени, чтобы умыться, собраться и встретиться у фонтана. Оба друга наскоро приняли душ, выбрали одежду на выход, причесались.
Наконец, оба собрались, вышли на балкон и спрыгнули прямо в прохладный, лёгкий воздух. А затем пошли на вираже в обход здания, потому что их башня была не угловой, а находилась сбоку от центрального входа. Они летели к месту сбора. Лён избегал показывать при всех, что умеет прибегать к мгновенному переносу. Кроме того, он мог переноситься только в место, которое видел, или хотя бы точно представлял, что там, а фонтан располагался с другой стороны здания.
Очерота, который нередко встречал их там, поначалу следил за Лёном, поскольку не забыл, как в первый день тот оказался у него за спиной в то время, когда второкурсник ждал его совсем с другой стороны. Но Лён благоразумно ни в чём не оправдал надежд старшего товарища. Теперь он знал, что свойством мгновенного переноса владеют далеко не все магистры, а в этом случае неумно будет проявлять слишком большие способности. Это его даже забавляло.
Они прибыли на этот раз первыми и получили немного времени, чтобы полюбоваться главной достопримечательностью Дивояра.
Кристальная звезда водоёма трепетала мелкой рябью, отчего казалось, что весь пятиугольный бассейн наполнен множеством бриллиантов, настолько необыкновенно и ослепительно сияла в нём вода. Высокие струи фонтана взлетали вверх и тонкими изящными дугами не просто низвергались вниз, а выделывали чудные фигуры, как будто устья, исторгающие воду, находились в постоянном движении. Само по себе это зрелище просто завораживало, поэтому студенты ждали с нетерпением того момента, когда вечером после двухдневных выходных снова начнётся веселье на площади.
Подопечные Очероты договорились собираться на занятия у фонтана, другие группы — на вершине своей башни. Третьи взяли манеру встречаться у главного входа. Четвёртые брали старт с чьего-нибудь балкона. Это нужно было для того, чтобы не создавать кутерьмы и не перемешиваться группами — всё постепенно входило в привычку.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
