(повторявшегося в
Сибири в этот период) пришли к выводу о преждевременности
демократии в тогдашних российских реалиях и о диктатуре как
единственном выходе из сложившейся ситуации. Переворот
лишь завершил и «узаконил» распад этой непрочной коалиции, единственным связующим звеном которой была борьба
1 Сибирская речь. 1919. 17 сентября.
48
Глава 2. Дело о падении монархии и политическая программа
с большевиками. Повторялся опыт Французской революции, где демократическую Директорию (само название которой
так неудачно позаимствовали русские демократы в 1918 году) сверг в результате военного переворота 1799 года Наполеон.
Демократическое движение в роли «третьей силы» российской
Гражданской войны оказалось наиболее слабым и организационно аморфным, будучи свергнуто (и в дальнейшем раздав-лено «красным террором») в масштабах всей России «левой»
диктатурой большевиков, а затем на Востоке России — «правой» диктатурой белых. Так обычно и бывает в экстремальных
исторических ситуациях. Это признавал и большевистский
вождь В.И. Ленин, относившийся к белым как к серьёзным
противникам (известна его фраза: «Колчак и Деникин — един-ственные серьёзные враги советской власти»), а социалистическим демократам давший следующую убийственную ха-рактеристику: «Этих мещанских Нарциссов — меньшевиков, эсеров, беспартийных — настоящая деловая буржуазия сотнями одурачивала и прогоняла во всех революциях десятки раз во
всех странах. Это доказано историей. Это проверено фактами.
Нарциссы будут болтать. Милюковы и белогвардейщина будут
дело делать»1.
При этом сохранилась коалиция с относительно немногочисленными, наиболее правыми группами социалистов —
такими, как партия энесов (народных социалистов), правым крылом сибирских автономистов-областников во главе
с Г.Н. Потаниным, а также совсем малочисленными, наиболее правыми группами партий эсеров («Воля народа» Б.В. Са-винкова и В.Л. Бурцева) и меньшевиков («Единство», состоявшее из последователей Г.В. Плеханова). Эти группы отличало
то, что, при общей демократической настроенности и умеренно критическом отношении к диктатуре и политике колчаковского правительства, они всё же считали его «меньшим злом»
по сравнению с большевиками и поэтому поддерживали его, хотя и подвергали критике, в том числе в своих печатных из-1 Ленин В.И. Полн. собр. соч. 5-е изд. Т. 43. С. 239.
49
В.Г. Хандорин. Мифы и факты о Верховном правителе России
даниях (а некоторые, как Савинков и Бурцев, и вовсе встали
на позицию безоговорочной поддержки диктатуры). В отличие от большинства партий эсеров и меньшевиков, расколов-шихся на союзников большевиков (во главе с В.М. Черновым, В.К. Вольским и Ю.О. Мартовым) и сторонников «третьего
пути» под лозунгом «Ни Ленин, ни Колчак!» (глашатаями которых выступали за границей А.Ф. Керенский и Н.Д. Авксентьев). Стараниями кадетов эти, наиболее правые и конструк-тивные группы социалистов были объединены в т. н. Омский
национальный блок под фактическим руководством кадетов и
привлечены к сотрудничеству.
При относительной терпимости к оппозиции непримиримое отношение было лишь к большевикам. В одном из об-ращений колчаковского правительства к народу говорилось:
«Мы ведём с большевизмом смертельную борьбу, которая не
может окончиться договором или соглашением, ибо в этой
борьбе мы защищаем Родину против Интернационала, свободу против тирании и культуру против одичания. В этой борьбе
у нас нет честных противников, есть шайки грабителей, руко-водимых международными отбросами»1.
Возникает вопрос: почему же белые и лично Колчак, ори-ентируясь на традиции, не будучи демократами и абсолютно отрицательно (что видно из приведённых цитат) относив-шимися к опыту Временного правительства («керенщины»), второе издание которой — омскую Директорию — адмирал
благополучно сверг, придя к власти в результате переворота
18 ноября 1918 года и установив военную диктатуру, не стремились восстановить монархию? Среди современных обличи-телей белых популярна гуляющая по Интернету «фейковая»
цитата Троцкого: «Если бы белые провозгласили лозунг кулац-кого царя, мы бы не продержались и двух недель». Увы, но цитата эта выдуманная, и ни одной ссылки на документ, её содер-жащий, нигде не приводится. Очередной блеф. Да и забавно
было бы представлять большевиков до такой степени авантю-1 Сибирская речь. 1919. 26 июля.
50
Глава 2. Дело о падении монархии и политическая программа
ристами, что они могли решиться на свой эксперимент, рискуя
потерять всё в два счёта из-за такой малости.
В реальности престиж монархии и монархическая идея в
России в годы революции были, к сожалению, сильно дискре-дитированы. Даже казачьи станицы, прежняя опора монархии, в своих наказах времён Гражданской войны высказывались
против неё. О крестьянах и рабочих и говорить нечего. Бывший
царский премьер-министр (в 1911–1914 гг.) В.Н. Коковцов, по-этесса Марина Цветаева и другие современники отмечали, что к
известию о расстреле Николая II рядовые обыватели отнеслись
либо с чёрствым равнодушием, либо даже со злорадством, редко
можно было встретить сочувствие. Определённый всплеск но-стальгии по монархии среди крестьян был зарегистрирован ор-ганами ГПУ гораздо позже, в период сталинской коллективиза-ции, когда большевики окончательно «взяли за горло». Но тогда
было уже поздно… Что касается либеральной прессы, то в ней
признаком «хорошего тона» в эти годы стало осуждать монархию по поводу и без повода, что переходило всякие границы разумного: получалось, что все выдающиеся завоевания России, в
том числе культурные, были осуществлены вопреки власти Ро-мановых, а всё негативное (экономическая отсталость, малограмотность народа и т. п.), наоборот, вменялось ей в вину.
Среди белых офицеров было немало убеждённых монархистов: известно, как любили они, особенно в застольях, исполнять старый гимн «Боже,
