class="p1">Его планы явно были сорваны.
В первый куб поместили спешно найденную мышь. Она тревожно задёргала усиками и встала на задние лапки, обвив их хвостиком, а передние подняла на уровень груди, словно прося пощады.
На этот раз никакого отсчёта не было.
Человечек дал отмашку, и в следующий же момент…
Второй куб изнутри окрасился красными брызгами. Кое-где на внутренней стороне когда-то прозрачной поверхности можно было угадать части мышиной шкурки или кишок.
— Легионы, говоришь? — усмехнулся Державин в бороду. — Ну-ну.
Глава 8
— Никита Александрович? — спросил меня смутно знакомый голос, когда я ответил на звонок с незнакомого номера.
— Он самый. С кем имею честь разговаривать? — отозвался я до неприличия скованно и подозрительно.
— Сергей Скуратов беспокоит. Помните? Мы с вами ещё…
— Как же не помнить? Помню, конечно, — отозвался я, вспомнив молчаливого и замкнутого паренька. — Я вас из речки ещё вытаскивал.
— Да-да, всё так, — мой собеседник натужно хохотнул. — Ещё раз большое вам спасибо. Но я по другому делу звоню.
— Я весь внимание.
Олег Чернышёв остановился в нескольких шагах от меня, ожидая, когда я закончу, чтобы вместе пойти на пару к Константину Антоновичу.
— Видите ли, какое дело, — продолжал мой собеседник. — Главное управление собственной безопасности империи, в котором я имею честь служить, — он сделал паузу для пущего эффекта, а у меня в голове сложилось несколько пазлов; по крайней мере, я понял, что он делал на охоте рядом с принцессой, — доверило мне дело о пожаре в рок-клубе, в котором пострадали и вы.
— Вот как… — я ещё не знал, как реагировать, и зачем он звонит именно мне.
— Да вы не переживайте, — оживился Скуратов. — Я как раз звоню договориться. Подумал, что мы можем просто посидеть за чашечкой кофе после занятий в академии и поговорить. Чтобы мне повестками вас не мучить и официально не вызывать.
— Со мною одним? — уточнил я, не до конца поняв, как он видит нашу встречу.
— Лучше всего, чтобы были все участники вашей группы. Кропоткин, Чернышёв, Громова и вы. Знаю, что там ещё ваша сестра была, но поскольку она — несовершеннолетняя, меня вполне устроит ваше присутствие. Я подчёркиваю, это всё необязательно, просто жест доброй воли в честь того, что вы меня спасли. Избавляю вас, так сказать, от бумажной волокиты, — он снова натужно хохотнул. Фальшиво так, неискренне. — А так вы все вправе отказаться, я просто каждому повестку пришлю на дачу показаний, и всё.
— Хорошо, Сергей… м… — кажется, я не помнил или не знал его отчества.
— Можно просто Сергей, — сказал мой собеседник.
— Хорошо, Сергей. Я поговорю с друзьями и напишу вам наше решение.
— Идёт, — ответил тот и отключился.
На улице шёл мокрый снег, временами переходя в дождь, а затем обратно. Всё это вперемешку периодически швыряло в лицо и наметало за шиворот. Поэтому в тёплом кафе недалеко от академии было гораздо уютнее.
Скуратова все помнили ещё с охоты, поэтому знакомиться не пришлось. Вживую он производил куда более приятное впечатление, чем по телефону. Мы уселись за небольшим столом, заказали по чашечке дымящегося кофе и завели светскую беседу, действительно ничем не напоминающую допрос или дачу показаний.
И, если бы не повод нашей встречи, я бы решил, что Скуратов пытается с нами подружиться. Столь учтив и предупредителен он был.
— С чего начнём? — спросил я, думая, что после этого сразу же посыплются вопросы о концерте.
— Если не торопитесь, — заговорщицким тоном проговорил Скуратов, — могу рассказать, что удалось узнать по делу о покушении на принцессу. Это, конечно, государственная тайна, но вам, как непосредственным участникам, рассказать могу.
— Конечно, хотим, — в один голос заявили Кропоткин и Громова.
Скуратов взглянул на меня. Я едва заметно склонил голову. Пусть рассказывает. И правда интересно, что там случилось на самом деле.
Сергей вкратце описал похождения Люберецкого факела, как мы называли разжалованного нынче графа. Оказывается, затаил он обиду на принцессу за своё унижение и во что бы то ни стало решил рассчитаться. Деньги, лечение, извинения он за дело не считал. Решил порешить дочь императора. Хотя, может быть, такое решение пришло к нему уже после.
Главное, что от егеря, лежавшего в больничке рядом с ним, он узнал буквально всё о том, когда, где и как будет проходить охота. С указанием конкретных троп. Даже сказал, где для принцессы лично лис погонят. Люберецкий намотал всё на ус, вышел из лазарета, загрузился артефактами по горло, благо, большая часть из них бракованной была, и отправился устраивать засаду.
— Ничего не скажешь, получилось у него на славу. Если бы не случайно оказавшийся рядом Никита, мы бы с вами сейчас не разговаривали, — закончил свою речь безопасник.
— Он у нас вообще такой, — Катерина положила мне руку на плечо. — Герой.
— Это точно, — согласился Олег. — Без него бы мы и из зала не выбрались бы. Наверное.
— Вот, ребят, — сказал Скуратов, отхлебнув кофе из своей чашки. — Можете рассказать, что и как произошло? Просто я камеры отсмотрел, работников допросил, козлов отпущения нашёл. Но мне хотелось бы понимать, что реально произошло.
— А на камерах что? — спросил я.
— Да в том-то и дело, что ничего толком не понятно. Вот, если знаете, есть такие огненные пушки. Вы прям рядом с ними были.
— Ну, конечно, — хмыкнул Кропоткин. — Одна такая Кате нашей эксклюзивный причесон устроила.
— Вот именно она и повела себя странно, — заявил безопасник. — А вы были ближе всего к ней, поэтому могли что-то видеть. Хочу понять, стоит ли мне копать дальше, чтобы найти истинных виновников, либо ограничиться официальной версией, и закрыть дело.
— А какая официальная версия? — опередил меня с вопросом Олег.
— Неисправность оборудования, если совсем кратко, — ответил Сергей. — Дело в том, что перед самым концертом эта самая пушка находилась в ремонте. Дефекты в ней вроде бы устранили, но проверку она не прошла. На мой вопрос: «Почему?» — мне ответили, что оборудование такого класса слишком редкое и запасной свободной пушки не нашлось во всём городе.
— И это правда? — спросил я.
— Я узнавал, — Скуратов показал мне большой палец в знак того, что мои мысли двигаются в правильном направлении. — Действительно похоже на правду. Концерты, подобные этому, проходят нечасто, поэтому и нужды в оборудовании такого класса немного. Другое дело, что пушка эта полностью адаптирована к закрытым помещениям. По техническим параметрам она просто не может сотворить тот ужас, что вы пережили.
— Но смогла же? — продолжал я задавать вопросы.
— Да, — согласился безопасник. — Безусловно. Технические специалисты, работавшие на месте, определили неисправность. Произошёл полный отказ всех защитных систем в связи с разрушением. Одним словом, внутри всё оплавилось.
— И что это означает? — я никак не мог понять, куда клонит Сергей.
Остальные ребята и вовсе сидели, ничего толком не понимая.
— Либо кто-то заранее заменил часть пушки, создающую огонь, что вряд ли, потому что я проверил весь её путь в ремонт и обратно. Либо на концерте присутствовал маг огня, что исключено. Такового в списках не значилось. Либо я пока просто не вижу правильной версии.
— А с чего вы решили, что тут замешан маг огня? — спросила Громова, неосознанно прикасаясь к волосам.
— А! Я сейчас вам покажу, — Скуратов полез в карман и достал смартфон. — Смотрите.
На записи с камеры наблюдения было чётко видно, как стандартная струя огня из пушки вдруг изменилась и забила с необъяснимо сильным напором. Но это было ещё не всё. В какой-то момент она изогнулась и коснулась лакированного начёса Катерины, который тут же вспыхнул.
Сергей нажал «стоп» и посмотрел на ребят.
— Что-то можете сказать по этому поводу?
Все четверо покачали головами.
— Этот момент мы упустили, — сказал Кропоткин. — Это же медляк был, видите? Все уставились друг на друга, а вокруг ноль внимания. Я когда голову с девичьего плеча поднял, уже сцена вовсю горела.
«Ага, — отметил я про себя, — знаем мы, с чьего плеча ты поднял голову».
— А вот это кто, знаете? — спросил Скуратов, показывая экран с замершим на нём стоп-кадром.
Его палец указывал на Валю, которая в этот момент танцевала с Олегом. Вот только её голова не покоилась на его груди. Отнюдь. Она смотрела прямиком на нас с Катей, будто игнорируя всё и всех вокруг.
— А, — махнул я рукой, надеясь, что Сергей не будет заострять на этом внимание. — Это одна моя знакомая. Я ей билет купил. Она
