- Ну, дорогой Марк, сейчас наши роли немного поменялись, и ты в полной мере испытаешь всю ту боль, ужас и полное бессилие, что испытывала я тогда девять лет назад!
Прекрасное лицо Марианны на миг исказилось от нахлынувшей под воздействием воспоминаний ненависти и стало походить на маску.
***
Лежа на груде соломы, свежей, что было удивительно, я бездумно разглядывал серый каменный потолок камеры. Новой камеры. Куда меня отконвоировали пятеро стражников под руководством Стога.
"Судя по тому, что он постоянно возникает около меня, именно ему и поручено приглядывать за мной", - решил я.
Мое новое обиталище было заметно просторнее прежней, тоже не маленькой камеры. Здесь было даже зарешеченное окно под самым потолком, откуда сочился тусклый дневной свет. Что было понятно: на дворе осень и солнце не часто балует хорошей погодой. Но зато здесь отсутствовал чадящий факел, а дверь была настоящей толстой, дубовой, обшитой для усиления полосами стали. Еще имелся широкий массивный стол, жестко прикрепленный к полу и пара скамеек вдоль стен также прибитых намертво. Но меня нисколько не радовали такие немыслимо комфортные для тюремной камеры условия проживания, поскольку эта камера предназначалась для допросов. Причем таких допросов, когда для освежения памяти использовались некие материальные средства убеждения, а не только слова.
В стены были вделаны кольца для цепей. Такие же кольца были прикреплены и к столу. Инструментов для убеждения неразговорчивых клиентов сейчас тут не было. Видимо любопытствующие приносят их с собой.
От моей ноги к кольцу, вделанному в стену, тянулась довольно длинная и тяжелая цепь. Она позволяла мне передвигаться почти по всей камере, и даже подходить к дверям, но подвижность ограничивала очень существенно.
Мысли текли лениво. Размышлять было особо уже и не о чем. Все возможные варианты действий я уже прикинул, а больше до встречи с Марианной делать было нечего. Там станет всё окончательно ясно и тогда появится новая пища для размышления.
Я торчал в одиночестве уже шестой день, если не считать немого лохматого мужика, который раз в день приносил мне горшок с кашей, хлеб и воду. За эти дни я еще сильнее оброс, обтрепался и уже не реагировал так остро на вонь из бадьи куда ходил и по малому, и по большому: выносил бадью тот же глухонемой мужик, но конечно не каждый день, а по мере наполнения. Поэтому, когда вдруг в неурочное время, заскрипев, распахнулась дверь, и ввалившийся глухонемой, шустро схватив еще даже и до половины не наполнившуюся бадью, поволок ее к выходу, я был заинтригован. Но когда вошедшие вслед за ним четверо стражников с цепями в руках начали пристегивать мои руки и ноги к кольцам, вделанным в стены, всё стало кристально ясно: похоже, планировался визит высокопоставленной особы.
Приковав меня, стражники гурьбой выскочили из камеры. Мужик с бадьей так и не вернулся, и я снова остался один, но теперь уже моя подвижность была резко отграничена. Я еще мог присесть и прижать руки к телу, но свести их вместе уже не мог.
Потянулось время. И никто вопреки моей надежде не спешил прийти и нарушить мое вновь обретенное одиночество.
Я сидел, привалившись к каменной стене камеры и даже начал уже задремывать, несмотря на совершенное неудобство моего положения. Хотя ничего особенно удивительного в моей сонливости не было. Просто так, мой организм реагировал на скудную кормежку, холод в камере и пытался сэкономить калории, постоянно пребывая в полусонном состоянии и дрожа то мелкой, то крупной дрожью, пытаясь согреться даже во сне.
Очевидно, на какое-то время я провалился в более глубокий сон. И когда я очнулся, то ощутил, что правая щека у меня горит огнем. Я открыл глаза. Передо мной стояла женщина и прищурившись разглядывала меня. Увидев, что я открыл глаза, она велела.
- Вставай!
Гремя цепями, я начал подниматься на ноги, попутно разглядывая пришелицу. Тонко выделанная кожа и бархат, расшитый серебром, юбка-штаны, сапожки, в общем, костюм благородной дамы для конных прогулок. Дама, а вернее молодая женщина была явно благородная, но я ее не знал.
"Могла бы и сама Марианна прийти, а не присылать своих фрейлин или кто она там", - думал я, разглядывая посетительницу. Широкие, мужские плечи, скромно выглядящая на их фоне грудь, мощные мускулистые ноги обтянутые кожаными штанами. Женщина оказалась повыше меня примерно на полголовы, и мне пришлось смотреть на нее снизу вверх. Длинные черные вьющиеся волосы были заплетены в простую косу. Породистое лицо с чистой кожей, яркими полными губами было симпатичным, можно даже сказать красивым. Синие глаза незнакомки, не мигая, смотрели на меня.
- Похоже, ты не признал меня? - усмехнувшись, низким, но мелодичным голосом спросила женщина.
Я еще раз обежал глазами ее снизу доверху, вгляделся в лицо и помотал головой.
- Нет, не имел чести быть представленным, и даже мельком не видел, в противном случае я не смог бы забыть такую красавицу, - сказал я, решив, что немного лести не повредит. Женщинам нравится даже такая грубая лесть. И может тогда это доверенное лицо Марианны будет относиться ко мне получше.
- Надо же какая у тебя память-то неважная: забыть, как выглядит законная жена! - хмыкнула женщина, с улыбкой наблюдая за мной.
Мои брови поползли вверх.
Не было ничего общего у этой высокой и сильной женщины с той хрупкой юной девушкой, почти девочкой, которую я оставил в замке девять лет назад. Конечно теперь, когда она сказала... можно было, если не увидеть, то угадать в этой новой Марианне черты той, прежней, хрупкой девочки. Пожалуй, явно только цвет волос и глаз у них совпадали.
- Марианна...- неуверенно сказал я. - Когда мы... расстались, ты же была маленькой, худенькой девушкой и я почему-то думал, что ты таковой и останешься. В этом возрасте девушки, конечно, еще растут и меняются, но не так же сильно...
Улыбавшееся лицо Марианны исказилось от злобы.
- После двух лет так называемого замужества с тобой я решила, что категорически не желаю быть слабой, маленькой и худенькой! Чтобы какая-нибудь сволочь вроде тебя могла безнаказанно издеваться надо мной. Я захотела стать сильной и стала! Помогли мне в этом! И с оружием умею теперь великолепно обращаться. Ежедневные тренировки с хорошими учителями поспособствовали этому... Так что теперь наши роли поменялись и я хочу, чтобы теперь уже ты испытал в полной мере всё то, что мне пришлось вынести девять лет назад! - прошипела она, приблизив свое лицо к моему.
"Надо срочно заговаривать зубы и каяться иначе..." - подумал я.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
