— Дай я сам, — я наклонился, отобрал у нее влажную ткань и начал тереть ребра. — Все мы меняемся, баска. Никто не постоянен. Это жизнь.
Теперь она стояла передо мной: одна рука упиралась в изящный изгиб бедра. Свет звезд был добр к ней, но вообще-то тяжело быть жестоким, когда кости и плоть так совершенны.
— Прими это как факт, — предложила она. — Сейчас ты лучший человек, чем тот, кого я когда-то встретила.
Я поскреб грязную кожу.
— Значит ты считаешь, что в этом есть и твоя заслуга?
Она вяло и неохотно пожала одним плечом. Ответ был ясен: не попадись она на моей дороге, я не стал бы таким.
Не знаю уж каким таким, да и кто знает, что в голове у женщины?
Сияние голубых глаз померкло. Дел задумалась. Она протянула руку и осторожно проследила кривой шрам, уходивший глубоко в мои ребра. Шрам был по-прежнему багровым и пройдет еще много времени прежде чем он порозовеет, а потом станет серебристо-белым.
От ее прикосновения я непроизвольно дернулся и мышцы живота тревожно напряглись. Дел посмотрела на меня.
— А чего ты ожидала? — проворчал я. — Я никогда не делал секрета из того, что ты мне сделала.
Дел плотно сжала губы.
— Сделала тебе? Или с тобой? — она отдернула руку от шрама. — Знаешь, я бы действительно сделала это, Тигр. Убила бы. Если бы пришлось.
— Когда? — поинтересовался я. — В Стаал-Уста? Или несколько часов назад?
— Оба раза, — ее лицо передернулось. — Ты не знаешь, каково мне было… когда я коснулась твоего меча и почувствовала силу Чоса. Почувствовала как он хочет, — Дел неопределенно пожала плечами. — Дай ему шанс, и он возьмет меня мечом из стали. Или мечом из плоти.
Ее изнасиловал Аджани, а потом едва не изнасиловали демоны, которых называют локи. Все это не могло пройти бесследно. Каждая встреча с такой жестокостью берет свою дань, она навеки остается в глазах; большинство жаждущих тела Дел не потрудились бы в них заглянуть.
Я глубоко вздохнул, мне вдруг стало спокойнее.
— Значит ты действительно убила бы меня, если бы решила, что я Чоса?
Лицо Дел было напряженным. Белым. Застывшим.
— Он может перебраться в тебя.
Больно от ее слов почему-то не стало. Наверное я сам все понял, когда сражался с Чоса Деи.
Я вернул ей тряпку.
— И может тебе придется это сделать.
7
— Хм, — прокомментировал я. Я считал, что этого должно было хватить.
— Посмотри, Тигр, — настаивала Дел. — Ты видишь, что ты сделал?
Я пожал плечами.
— Ну и что? Я не хотел, и вряд ли стоит из-за этого поднимать такой шум. И вообще, кому это нужно?
— Очень богатые люди вставляют это в окна.
— Что?
— Это стекло, Тигр.
— Я знаю, что это, — я хмуро осмотрел потрескавшийся круг.
Спиральную воронку песка, находившуюся в центре круга, окаймлял вздутый ободок, похожий на толстый край чашки. От него во всех направлениях расползалась сложная сеть тонких трещин. Круг с поверхностью тонкой и хрупкой, но очень опасной для танцора меча, решившего по глупости ступить на нее босиком (речь не обо мне, я уже починил сандалии).
— Но во всех окнах, которые я видел, — их было не очень много — всего одно, — стекла были большие и ровные. Конечно они тоже хрупкие и через них хуже видно — но кусочки с мой большой палец в окно не вставишь.
— Ты разбил его прошлой ночью, — напомнила она. — Ночь вообще была богата событиями, в их числе было и появление этого стекла.
Я раздраженно переступил с ноги на ногу — мышцы все еще подчинялись неохотно.
— Магией, которую я вызвал.
— Думаешь она откликнулась на твою красоту? — Дел сладко улыбнулась.
Я посмотрел на нее, не скрывая досады.
— Разве мы сейчас не счастливы?
— Счастливы? — бледные брови выгнулись. — ОТНОСИТЕЛЬНО счастливы: а как иначе могут чувствовать себя люди, если по их следам идут убийцы?
Я посмотрел на Север.
— Ну раз уж речь зашла об этом, нам действительно пора двигаться.
— Не хочешь взять кусочек на память?
— Это? Нет. Зачем? Это просто стекло, баска.
Дел пожала плечами, почти защищаясь.
— А в лучах восхода красиво смотрится. Желтый, розовый, серебристый. Сверкает почти как тысяча бриллиантов.
Я ухмыльнулся, отворачиваясь.
— Пошли, Делила. Зря прожигаем день.
Она смотрела мне вслед, пока я шаркал по песку к поджидающему жеребцу.
— У тебя совсем нет воображения.
Я подобрал свисающие поводья.
— Если задуматься, у тебя его тоже нет.
— У меня? — разозлилась Дел и тоже пошла к лошади.
— Аиды, женщина, тебе не приходило в голову, что последние шесть лет твоей жизни тебя интересовали только поиски Аджани? Это одержимость, а она не требует большого воображения. Даже наоборот, человек с воображением так жить не смог бы, — я вставил ногу в стремя и сел в седло. — Я не собираюсь выговаривать тебе за это — ты делала то, что нужно было делать. Но теперь козлиное отродье сдохло, теперь есть мы.
Дел подождала, пока я вынул ногу из стремени, чтобы сесть самой.
— Мы?
— За нами идет толпа людей с полным отсутствием воображения, а ты собираешься терять время, собирая кусочки разбитого стекла?
Дел изобразила улыбку.
— Я подумала, что тебе захочется иметь что-то на память о магии, которую ты вызвал прошлой ночью. Но зря я все это сказала.
Дел вставила ногу в стремя и я наклонился направо, чтобы, пока Дел влезает, седло не съехало. Когда она устроилась за моей спиной, разобравшись с ногами, сумками и перевязью, я повернул жеребца на Юг.
— Это вечная женская проблема. Вы чересчур сентиментальны.
— Одарены воображением, — тихо поправила она, — и множеством других качеств.
— Я за это выпью, — я подобрал повод и сжал колени. — Пошли, старина… нам еще далеко ехать.
Но «далеко» оказалось гораздо дальше, чем ожидалось. И в другом направлении. Но это было потом.
А пока я мог только ругаться.
Было уже за полдень. Солнце не сильно припекало, но и прохладным день назвать было нельзя; прохлада это когда намного холоднее. Пока было что-то среднее, но чем дальше мы будем забираться на Юг, тем жарче будут дни, и от ожидания этого пекла воздух казался теплее, чем был на самом деле.
Солнце согревало песок. Под бурнусом и хитоном пот стекал по моему телу и жег расчесанную за ночь кожу.
Дел стерла капли с верхней губы. Толстая коса, перекинутая через плечо, вяло покачивалась.
— А дома было прохладнее.
Я не потрудился ответить на это глупое, хотя и верное замечание; Дел обычно глупости не говорит, но такое с каждым может случится. Я мог бы напомнить ей, что упомянутый ею «дом» вовсе не был домом для меня, потому что я, как бы там ни было, был Южанином; к тому же этот «дом» и для нее больше не был домом, поскольку ее оттуда изгнали. Все это Дел знала не хуже меня, но об этом не подумала, может потому что ей было жарко, а может потому что она так и не осознала, что пути назад для нее нет.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
