Отрицательная оценка: нисмишно
Положительная оценка: жызненна
Отрицательная оценка: баян (боян)
Положительная оценка: пазитиф
Отрицательная оценка: ужос
Здесь есть и чистая положительная, и чистая отрицательная оценка, например зачот или низачот, и оценка, включающая дополнительные смыслы («смешно», «скучно», «вторично» и т. п.). Для многих из этих выражений допускается вариативность в написании: убей сибя ап стену или убейсибяапстену, аффтар жжот или афтар жжет, кросавчег или кросафчег, но часто один из вариантов является значительно более употребительным (например, аффтар, исчо, кросавчег, пеши встречаются намного чаще, чем афтар, ищщо, кросафчег, пешы). В этом случае уместно говорить не о правильности одного из вариантов, но о его большей привычности. Ведь в «языке падонков», как в настоящем жаргоне, нет нормы как таковой, но есть определенное бытование слов и выражений.
Кажется, что оценка должна быть либо положительной, либо отрицательной, и третьего не дано. Однако существуют оценочные слова с не вполне ясным знаком. Самый яркий пример — непонятно, впрочем, относится ли он именно к падонковской культуре, — это слово жесть. Оно обозначает очень сильную оценку текста, видеоролика или события, выражает яркое эмоциональное отношение, но не обязательно положительное, хотя компонент восхищения необычностью, по-видимому, присутствует. Жесть означает нечто выдающееся, но, вполне возможно, не слишком приятное.
Наконец, практически нулевой оценкой можно считать комментарии типа нах (сокращение и слитное написание матерного выражения), первонах,[47] первый нах, второй нах и т. п. По существу, их значение таково: «сказать нечего, но отмечусь как первый (второй….) читатель».
Уже по этим примерам видно, что наряду с орфографическим антиправилом работают и другие правила. Чрезвычайно важен прецедент некоего нарушения, закрепленного многочисленными повторами. Мы имеем дело не просто с устойчивым выражением, а с клише, возникшим в определенной ситуации, а затем многократно цитируемым и, как правило, к этой ситуации отсылающим. Правда, иногда первоначальный источник забывается. В интернете это явление получило название мема, и это отдельная тема, к которой я еще вернусь позже.
Однажды произведенное нарушение (искажение, сокращение, имитация акцента и т. д.), сделанное вовсе не по антиправилу, вдруг подхватывается, тиражируется и входит в канон. Скажем, медвед появился скорее всего как рифма к слову превед. Но сегодня медвед не менее законное слово в интернете, чем превед, хотя нарушение здесь уникально. Можно вспомнить и другие известные жаргонизмы, никак не связанные с искажением орфографии:
+1 (присоединение к мнению говорящего, сейчас используемое Гуглом в своей социальной сети в качестве отдельной кнопки), а также +10, +100, +500 и т. п.
первый нах (первый, но бессодержательный комментарий),
вентилятор (в значении «фанат») и другие.
Более того, некоторые искажения слов не ограничиваются только написанием, они, безусловно, затрагивают и фонетический облик слова (как и медвед). Например, популярное слово кагбэ не только писаться, но и произноситься должно иначе, чем нормативное как бы. То же касается и модификации слова русского языка кот в жаргонизм котэ.[48] Такие изменения могут влиять и на грамматические характеристики слова.
После всего сказанного хочется примкнуть к распространенному вне интернета мнению о тривиальной и хаотичной безграмотности в интернете. Однако это не так или не вполне так. Это не хаос, а скорее сосуществование разных систем правил, которые не доведены до логического конца.
Таким образом, в центре находится система, основанная на «антиправиле»: делай ошибку всякий раз, когда это не влияет на произношение. Идеалом было бы его абсолютное соблюдение. Но по мере использования и распространения жаргона идеал размывается: достаточно сделать хотя бы одну ошибку. Наконец, более существенным оказывается владение речевыми клише. Отсутствие нормы, характерной для литературного языка, делает допустимой и привычной вариативность написания. И только для небольшой группы клише выделяются канонические варианты типа аффтар.
Прецедентность и клишированность все чаще побеждают орфографический педантизм. Так, под влиянием написания ряда слов, ярким представителем которых является кросавчег (с искаженным суффиксом — ик), в жаргоне падонков закрепилось написание соответствующего суффикса как — ег: пэтэушнег, мальчег, зайчег и т. д. А дальше заработал уже традиционный для русского языка принцип морфемного письма, то есть сохранение единого написания морфемы. Например, на одном интернет-форуме висело приветствие: Превед участнегам, — хотя по антиправилу следовало бы писать учазтнеком. Суффикс — ег, таким образом, вопреки орфографии падонков, сохраняется как особый показатель интернет-жаргона. Примерно то же произошло и с русским суффиксом — к в существительных женского рода. Написание девачко является в полной мере «антиправильным», но напомню приведенную выше цитату из Упыря лихого, где приводятся еще и такие написания: девачка — девачька — деффачка — девачько — деффачко.[49] Иначе говоря, допускается небрежное отношение к ошибкам: необязательно делать все возможные ошибки, достаточно одной-двух, зато можно делать ошибки, влияющие на произношение, — главное, чтобы было смешно. Тем не менее превращение конечного — ка в — ко стало довольно регулярным. Возможно, на это повлияла и особая популярность йа криветко, хотя, конечно, это выражение появилось значительно позже. Приведу и другие популярные примеры: футболко, тойотко, пелотко (неприличное слово), блондинко и т. д.:
Тойотко поживает нормально, сломалась тут недавно.
Во фразе, написанной без ошибок, присутствует только этот жаргонизм. Как отмечают лингвисты, написание окончания женского рода как — о (с суффиксом — к или без него) может повлечь, хотя и не обязательно, переход слова в средний род, что создает дополнительный стилистический эффект: это блондинко не перевело часы или какое милое кисо.
Ну а теперь пришла пора подвести некоторый итог разговору о языке падонков. Этот жаргон появился в конце двадцатого века внутри довольно аморфной контркультуры падонков. Условно датой его рождения можно считать 1998 год, год создания сайта fuck.ru, первой интернет-площадки падонков. Очень быстро став модным, он вышел за пределы контркультуры и стал массово использоваться в блогосфере и других «интернетах». Своего пика мода на язык падонков достигает в 2005–2006 годах, что видно по частотности употребления ключевых падонковских слов в блогосфере.[50] В сентябре 2006 года состоялся и известный скандал со школьными тетрадями, на которых были напечатаны самые популярные падонковские выражения.[51] В 2004 году появляется конкурирующее название для жаргона — албанский (или с искажением — олбанский) язык, которое, по-видимому, становится особенно популярным в 2007 году, после пресс-конференции в интернете Д. А. Медведева. Скорее всего, случайно, но именно в 2007 году начинается практически незаметный постепенный спад моды на жаргон. Что остается от него сегодня? Однократные искажения орфографии, как правило, в знаковых словах (полностью тексты так уже не пишутся) и редкое использование отдельных клише. Однако самое популярное интернет-слово превед, похоже, не выдержало испытания временем. Употребить его в 2012 году — признак дурного тона, и способны на это разве что пэтэушнеги (исключительно в падонковском смысле, поверьте, никого не хочу обидеть).
Ай, философия… Исторические параллели
В начале двадцатого века в России произошло два важных лингвистических события: реформа графики и орфографии и большой художественный эксперимент (состоящий из нескольких менее масштабных экспериментов) по переделке русского языка, разнообразные результаты которого были названы заумью. Лингвистические события почти совпали по времени с огромной социальной встряской — революцией, или революциями.
В конце двадцатого века и в начале двадцать первого также происходили многочисленные эксперименты с языком. Один из наиболее масштабных был проведен в интернете и получил название языка падонков. Кроме того, на границе веков и позднее была предпринята попытка, скорее неудачная, реформирования русской орфографии и пунктуации. После серьезной общественной критики лингвисты отказались от слова «реформа», но общественное мнение это успокоить уже не смогло. Именно тогда СМИ заговорили о малопонятной, но страшной реформе русского языка. Эти лингвистические события произошли после социального слома, названного Перестройкой, и совпали по времени с технологическим сломом — распространением интернета.
