Джек даже не попытался должным образом одеться к ужину. Он был непринужденно небрежен в обстановке, где законом были смокинг для джентльменов и вечернее платье для дам.
Вопреки приличиям его белая рубашка со стоячим воротником была расстегнута и открывала загорелую шею, что напомнило Гас о его мускулистом торсе и руках… Лишь свои чувства он держал под замком и не позволял себе распускаться. Даже в любви… Что это было: неспособность или самодисциплина?
Гас поняла, что могла бы весь вечер вот так разглядывать Кэлгейна. Он притягивал ее к себе, хотя она не находила тому причины. А может быть, она не хотела ее видеть, чтобы не открыть чего-то плохого в самой себе. Ей уже приходило в голову, что чары Джека крылись в его преступном прошлом.
Если то, что он ей говорил, было правдой, значит, на его совести были человеческие жизни. Он не боялся убивать людей. Он пренебрег законами человеческой морали и присвоил себе божественные права. Одно это отличало его от всех людей, которых она когда-либо знала. Сила, в противоположность злу, включала в себя и плохое, и хорошее. Она одновременно и влекла к себе, и отталкивала. Она будила воображение и даже чувственность.
Но это ли влекло Гас к Кэлгейну? Или ее манило то, что им двигало? То неизвестное, что стояло за его поступками. Она видела эти знаки страдания и тень трагедии. И не осталась равнодушной к ним…
Если из-за этого ему пришлось убивать, то Гас была почти готова его простить. И все же жизнь была слишком великим даром, чтобы ее можно было отнимать. Как мог он решиться на это…
А она сама? Ведь уже дважды она создавала ситуации, которые могли стоить ему жизни. Позже она сумела убедить себя, что действовала во имя высших целей, хотя ее поведение и заслуживало порицания. Ведь он угрожал абсолютно всему в ее жизни. Он мог одним словом погубить и ее жизнь, и ее мечты!
Кроме того, ее собственные поступки не были преднамеренными, и в том и в другом случае у нее были смягчающие обстоятельства. Он ей угрожал, и она защищалась. И все-таки, если она способна на такое, то чего еще можно от нее ожидать?
Какая-то ее часть хотела возложить на него всю вину за происходящее, и до какой-то степени она была права. Он представлял для Гас опасность, которая заставила ее действовать точно так же, как действовал он сам, вне всякой морали. Кэлгейн также пробудил в ней столь запретные инстинкты, что Гас спрашивала себя, а может быть, она действительно такая ужасная, какой хотела казаться?
До ее ушей донесся смех, и Гас вспомнила, что в комнате есть и другие люди. Пара, оба архитекторы, известные ей только как друзья Лили, о чем-то оживленно беседовала в креслах у письменного стола. Эти, конечно, были на стороне семьи, на стороне Лейка и Лили. Один Вебб Кальдерон занимал нейтральную позицию, разглядывая редкие книги в шкафу в дальнем конце комнаты.
На секунду Гас заколебалась. Она не могла вечно стоять на пороге, но куда ей идти и к кому? Не было смысла искать поддержки у мужа-шантажиста. Сейчас был самый подходящий момент объединить силы семьи в борьбе против захватчика. Они уже поверили в то, что он похитил ценную картину, возможно, теперь они также поверят, что он женился на ней только для того, чтобы добраться до их коллекции. Если же он посмеет открыть тайну ее похищения, то ей не составит труда убедить их, что он лжет. Она может представить его авантюристом, в которого она по ошибке влюбилась и который выдумал историю о похищении и пригрозил выдать Гас, если она не отдаст ему полученные по наследству деньги. Может, это будет звучать несколько не правдоподобно, но не более, чем его версия происходящего. Она раскается во всем содеянном со слезами на глазах, что позволит Лейку и Лили почувствовать свое превосходство.
Особенно если они вспомнят о проступке ее матери. Они захотят ей поверить хотя бы ради того, чтобы изгнать из своей среды Кэлгейна.
Гас приняла окончательное решение, как только Лейк и Лили заметили ее. Выражение, появившееся на их лицах, было столь одинаковым, что в этом было нечто сверхъестественное. Они испытывали к ней одно любопытство, не больше. И никаких теплых чувств. Глупо было с ее стороны ожидать чего-то другого. Они были не только Феверстоунами, но и близнецами, и их объединенный фронт был несокрушим. Для них Гас была такой же чужой, как и Кэлгейн. Ей никогда не стать одной из них, как бы она ни старалась.
Даже Макгенри, который с таким энтузиазмом объявил о поддержке семьей ее фонда и журнала, теперь тоже держался в отдалении, будто опасаясь, что она вошла в сговор с Кэлгейном.
Боль и одиночество… Сколько лет она переносила их из-за людей, которые считались ее родней. Она вновь ощутила ту невидимую стену, которая всегда отделяла ее от них, и холодной улыбкой ответила на холодную улыбку сестры, затем повернулась и направилась прямо к Джеку. Он поднял голову и без удивления посмотрел на нее, не сомневаясь, что из всех гостей она остановит свой выбор именно на нем.
Их взгляды встретились и столкнулись, как две чуждые стихии. Одно дело наблюдать за ним украдкой, издалека, другое – встречаться в открытом бою.
– А вот и женщина, которая умеет летать по воздуху, – сказал он, как только Гас подошла ближе.
Он двумя руками удерживал бокал с огненным напитком, а его глаза были такими же холодными и оценивающими, как у тех двоих.
– А вот и мужчина, который совсем не умеет летать, – ответила она, смерив его таким же неблагосклонным взглядом. – Насколько я могу судить, он не имеет каких-либо видимых повреждений.
Он не ответил на ее легкую улыбку.
– Все хорошо, что хорошо кончается. – Джек поставил бокал на стойку. – Могу я предложить вам что-нибудь? Представьте себе, что я бармен.
Широким жестом он показал на зеркальные полки, уставленные бутылками.
– Это трудно представить, – сказала Гас и окинула его критическим взглядом.
Она намекала на расстегнутый ворот его рубашки. Их глаза на мгновение снова встретились, но как по-зимнему темно и морозно было в их глубине.
– Так чего же вам налить? – снова спросил он.
Гас теперь услышала негромкую приятную музыку скрипок.
Джек занялся напитками, и Гас заметила глубокую ссадину у него под ухом.
– Тебе не больно? – спросила она, не скрывая беспокойства.
Ей стало смешно. «Что тебе нужно от этого человека, Гас?
Ты хочешь видеть его мертвым или он нужен тебе живым в твоей постели? Решай поскорее, дорогая».
Кэлгейн не успел ответить на ее вопрос, а она сама на свои собственные, потому что к ним шел Вебб Кальдерон. Неужели перебежчик из стана врага? Что ж, посмотрим. Когда-то Гас, можно сказать, встречалась с Веббом: два года назад на благотворительном показе мод с целью сбора средств для одного из местных музеев. Она не знала, как он к ней относится и что ему от нее нужно, потому что с самого начала было ясно: ему нужно что-то другое. Между ними не возникло физического влечения, по крайней мере с его стороны, хотя она не могла отрицать наличие определенного интереса к нему. К сожалению, семья быстро положила этому конец своим чересчур одобрительным отношением к Веббу.
