— Возможно, пришло время посмотреть, насколько больше.
В толпе встречаются призраки. Не проклятые души. Призраки. Некоторые из них следуют за нами.
— Там, в баре, ты, возможно, заметил, что я не хотел говорить некоторые вещи, — произносит Билл.
— Я это заметил.
Билл смотрит на меня.
— Это холодный тон. Теперь ты и меня считаешь заговорщиком?
— Я устал от того, что меня окружают люди с тайнами. Если тебе есть, что сказать, просто скажи это.
— Хорошо. Но я сделаю это по-своему.
— Хорошо.
Он затягивается сигарой. Босяк пихает Билла локтем с дороги. Тот отвечает тем же. Босяк разворачивается и хватает Билла за руку. Я тянусь за ножом, но налётчик видит метку на руке и отступает. Билл поворачивается и снова начинает идти, как ни в чём не бывало.
— Мне говорят, что дома я пользуюсь большей печальной известностью, чем Джон Уэсли Хардин[41], что довольно забавно, так как у него было больше драк, и он убил по крайней мере в два раза больше людей, чем я. С другой стороны, меня бесконечно радует, что Сломанный Нос Чарли Аттер[42], который так бесчеловечно сорвал мою последнюю карточную игру, известен гораздо меньше. Люди с беспокойной жизнью — и я включаю тебя в их число — похоже, мы не можем высказать своё мнение, кого помнить, а кого забыть, и с каким уровнем любви или насмешек.
— Так я слышал.
— Не сомневаюсь, Сэндмен Слим.
Билл затягивается сигарой и задумывается.
— Суть в том, чтобы ты ни делал, окажешься Антихристом, принцем убийц, или, возможно, вообще никем, судить будет время, не люди. — Мгновение он смотрит в никуда. — Иногда я думаю, что последнее может быть предпочтительнее. Быть никем и стёртым из вечности иной раз представляется мне прекрасной идеей. Но, конечно, это не было предложено мне, и не будет предложено тебе.
— К чему ты ведёшь, Билл?
— К чему я веду, так это к тому, что никто из нас не склонен увиливать от драки, так что тебе нужно выбирать свои тщательнее, чем это делал я.
Призраки следуют за нами по обеим сторонам улицы. Они не угрожают, но ещё немного, и начнут привлекать внимание.
— Если я чему и научился, так это тому, что вся пролитая кровь, твоя или твоего врага, навсегда запятнает Мироздание, и её не смыть, — говорит Билл, — Этот урок дошёл до меня слишком поздно, и я убил по меньшей мере одного хорошего человека, помощника шерифа в Уичите, потому что я слишком легко относился к чужим жизням. Если я по какой-то причине в этом убогом месте, то по этой.
Я на мгновение вспоминаю фотографии мёртвых лиц, прикреплённые на стенах потайной комнаты Мейсона. Смотрю на призраков. Раньше мёртвые адовцы отправлялись в Тартар, но я уничтожил это место и освободил их. Теперь им не остаётся ничего лучше, чем до скончания времён бродить по улицам Ада. Я гордился тем, что уничтожил Тартар. Теперь я не уверен, что оказал кому-то услугу.
— В данный момент я не совсем в подходящем положении, чтобы стать пацифистом. Меня хотят убить или завладеть моим разумом. Я не собираюсь сложить лапки и позволить ни тому, ни другому случиться.
— Я говорю совсем не об этом. А вот о чём. Этот момент прямо сейчас. За тобой охотятся, а ты отправляешься на арену в поисках неприятностей. Сынок, у тебя на плечах более чем достаточно проблем. Тебе не нужно добавлять их подобным идиотским поведением.
— Чёрт возьми. Ты говоришь мне выбрать Срединный путь[43], Будда?
— Если это причудливый способ сказать не быть рабом своих низменных инстинктов, то да. Или ты планировал вернуться сюда, когда умрёшь, и до Судного дня мыть мои грязные стаканы?
Я щелчком отправляю окурок «Проклятия» в лужу.
— Если мне придётся выбирать между тем, чтобы быть Дьяволом или твоим помощником бармена, возможно, я выберу помощника бармена. Бесплатная выпивка и удобный график. Кроме того, Дьяволу никто не даёт чаевых.
— Мне казалось, я только что дал, — задумчиво протягивает Билл.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я смотрю, как он затягивается дешёвой сигарой.
— Возможно, и дал.
Он останавливается и смотрит назад, туда, откуда мы пришли.
— Я должен вернуться. Этот осёл-помощник, должно быть, уже раздал половину выпивки и, наверное, уже поджёг бар.
Билл протягивает руку. Я жму её.
— Малыш, береги себя сегодня вечером. Постарайся не быть слишком глупым.
— Спасибо, Билл. Увидимся.
Он поворачивается и направляется обратно к бару, призраки тянутся за ним. После того, как те видели, как проклятая душа толкнул адовца, и это сошло ему с рук, думаю, он их новый герой.
Всё сказанное Биллом имеет смысл, но я всё ещё в настроении рвануть на арену и пустить кровь. Я этого не сделаю. Я дышу. Считаю до десяти и обратно. Снова и снова. Я читал об этом в одной из греческих книг. Это своего рода медитация, чтобы сфокусировать ум, только мой уже сфокусирован. Что мне нужно, так это добрый мощный расфокусировщик.
Дьявол не носит с собой наличных, так что я сторговываю у одного из лоточников своё практически новое пальто в обмен на потрёпанную шинель не по размеру и бутылку хорошей Царской водки. Он смотрит слегка подозрительно, когда я соглашаюсь на такую очевидную обдираловку, но какое мне дело? Я могу велеть портным сшить ещё дюжину пальто к завтрашнему обеду.
Требуется несколько акробатических изворотов, чтобы снять пальто и надеть шинель, не выставив напоказ всему рынку протезированную руку. Пугать монстров ещё более пугающими частями тела монстра — не лучший способ оставаться в тени.
Закончив танцевать кадриль сам с собой, я швыряю лоточнику пальто и забираю Царскую водку, прежде чем он передумает. Открываю бутылку и делаю пару длинных глотков. Я вёл себя хорошо и заслуживаю выпить.
Мне вроде как нравится то, что Билл сказал о том, чтобы выбирать драки, но мои драки, похоже, всегда имеют привычку выбирать меня. Или это всего лишь отговорка? Я так долго получал и оставлял шрамы, что больше не знаю. Мне нужен собственный разведывательный спутник, чтобы несколько месяцев последил за мной. Нанять статистов, чтобы подсчитывать удары кулаком, пули и клинки, и кто первым моргнул. Мне не хочется быть космическим магнитом для дерьма, притягивающим к себе неприятности, но, возможно, именно так происходит с нефилимами.
В новой старой шинели и фальшивым лицом я бреду вдоль длинного ряда прилавков, разглядывая товары. Это рынок растёт, или это потому, что я никогда не выбираюсь посмотреть, что творится на уличном уровне? Я пару раз надолго прикладываюсь к бутылке. Если рынок растёт, то я знаю, почему. Я пытаюсь сосчитать все бутылки подпольных зелий, боеприпасы и коробки с едой. Пройдя квартал, сдаюсь и ещё раз прикладываюсь к бутылке.
Билл прав в одном. Мне много с чем надо разобраться прямо сейчас. Я знаю, что это дельный совет, потому что это то, что сказала бы Элис. Она всегда была умницей. Выбирай, какие и когда черепа раскалывать. Для меня никаких черепов сегодня вечером, большое спасибо. Я спокоен, как дремлющий на поллитровой банке «Роки Роуд» кот. На углу я направляюсь обратно к мотоциклу.
Я по-прежнему вижу в толпе босяков. Что-то новенькое. Налётчики ни за что не стали бы разгуливать в открытую по Пандемониуму, если бы им кто-то не заплатил. Мне следует почаще спускаться сюда. Это похоже на парад городских грехов. Что-то вроде бутиков на Родео Драйв.
Я делаю ещё глоток из бутылки. Я уже прикончил половину. Этой бутылки, и ничего больше. Чтоб мне сдохнуть.
Если Семиаза превратился в Лицо со шрамом[44], это плохие новости. Он нужен мне, чтобы контролировать ситуацию. И чтобы помогать мне оставаться в живых. Мне нужно выяснить, кто пытается избавиться от меня или найти способ выбраться отсюда, и у меня плохое предчувствие, что мне придётся сделать первое, прежде чем я сделаю второе. Если бы святоша Джеймс был здесь, он бы уже знал, что происходит. Он занимается делами Майка Хаммера[45], и у него это неплохо получается. Что касается меня, то мне понадобятся шпаргалки и чертежи, чтобы сделать лёд.
