Она соскочила с подножки и повисла на нем, как ребенок.
– Папа!
– Как дела, Пирожок?
– Устала.
Книжкой в ее руках оказались «Персы» Эсхила.
– Надеюсь, это не мне!
– Задали на лето. Нужно прочесть по одному произведению великих греков.
– Уже читала Еврипида?
– «Медею».
– Я бы посоветовал «Ореста». Интересно, как используется хор в противопоставление действию.
– Поздно!
– Все равно прочти. Думаю, мой экземпляр на складе.
– Ну его, – сказала она, прищелкнув пальцами.
Пока они ехали в машине, Скотт решил не затрагивать неудобные темы и начал расспросы с Монтгомери. Бабушка Сейр пыталась перешагнуть через, как она думала, спящего пса. Тот ее почуял, поднял голову и ухватил за ногу, от чего бабушка упала вместе с конфетницей. Правое запястье было сломано. Пришлось носить гипс и перевязь, зато можно было усесться в кресло-качалку, а самой давать указания тетушке Саре. Скотти пыталась помогать, но все делала не так. И она терпеть не могла, когда, отчитывая за что-то, бабушка называла ее «юной леди».
– Как поживает мама? Наверное, была тебе очень рада!
– Сам знаешь. У нее был первый хороший день. Мы катались на велосипедах, играли в бадминтон. Она была в порядке. Спрашивала про лагерь. И на второй день было неплохо. А потом опять началось.
– Мне жаль. Спасибо, что навестила ее.
– Ты знаешь кого-нибудь по имени Рейнольдс?
– Вроде нет.
– Мы устроили пикник на лужайке, и она вдруг надолго замолчала, как с ней это бывает. А потом ни с того ни с сего заговорила про Рейнольдса и то, что он ей якобы рассказывал. Какую-то ерунду о планетах, и Солнечной системе, и музыке из другой вселенной. – Скотти затрясла головой, заскрежетала зубами и округлила глаза, изображая ужас.
– Наверное, просто очередная галлюцинация.
– А по-моему, довольно интересно. Она сказала, что Рейнольдс живет внутри солнца и путешествует на его лучах. Я даже подумываю сделать из этого рассказ.
– Лучше не надо. Ты доктору Кэрроллу сказала?
– Да.
– Хорошо. Чтобы помочь, им нужно знать обо всем.
– Не похоже, что ей лучше.
– А похоже, что хуже?
– Нет, так же.
– Думаешь, она готова вернуться домой?
Дочь была единственным человеком на свете, с которым Скотт мог говорить о Зельде начистоту.
– Нет, – ответила девочка.
Скотт дал ей время пояснить мысль, сосредоточившись на дороге, но она замолчала.
У входа в «Беверли-Хиллз» стоял ландолет-«Штуц», как первый намек на скрывающуюся за дверьми роскошь. Хелен, сама элегантность, ждала их в холле. Стройная, большеглазая, раньше она блистала на Бродвее, теперь стала звездой «Парамаунт Пикчерс», известной своим чистым и невинным образом, который она сохранила со времен обучения в католической школе. Скотти утверждала, что помнит ее, хотя, наверное, ей так только казалось благодаря экранным ролям Хелен.
– Мы ласково называли тебя Скотти, – сказала Хелен, беря ее за руку, как тетя.
– Мы и сейчас ее так зовем, – улыбнулся Скотт.
По пути в комнату Хелен и Чарли они миновали бассейн, окруженный искусственным пляжем с ослепительно-белым песком, и джунгли банановых пальм. Как и многое в городе, все это было декорациями, своего рода открытой киноплощадкой, но заметно было, что Скотти впечатлена. Скотт желал одного: чтобы дочери было хорошо, и все же впервые за несколько лет ему хотелось, чтобы она понимала, кто дарит ей это волшебство.
Решено было, что Скотти устроится на новом месте и, возможно, немного поспит.
– Сегодня мы обедаем втроем, – предупредил ее отец, будто желая подготовить. Однако удивляться пришлось ему самому, когда через несколько часов Скотти позвонила и сказала, что в городе двое ее знакомых из Хотчкисса[63]. Нельзя ли им присоединиться?
– Но, Пирожок…
– Пожалуйста, пап!
– Конечно, – согласился он.
По телефону Шейла проявила понимание, да и в ресторане, похоже, не была особенно против незваных гостей. Она оделась не для Скотта, а для его дочери: простое черное платье, украшения из мелкого жемчуга и серебристые босоножки для танцев. Но каким бы скромным ни был наряд, фигуру было не скрыть. Внешностью она не уступала звездам, в кругу которых вращалась, и юноши, вместо того чтобы соперничать за внимание Скотти, не отрывали глаз от Шейлы.
Фитч и Недди. Наверное, Скотт их уже встречал, и даже недавно – в Балтиморе, куда он ездил к Скотти на Рождество; впрочем, тогда он был навеселе и совершенно их не помнил. Высокие, светловолосые, загорелые от походов к острову Санта-Каталины на дядиной яхте, для Скотта они были на одно лицо: нахальные пустозвоны, весь ужин рассказывавшие байки о том, как в Лос-Анджелесе не любят море. Оба приехали из Чикаго, и Скотт представлял их дома́: особняки в самом дорогом районе города с садами, террасами, спускающимися прямо к озеру Мичиган в подражание лучшим домам Ньюпорта[64], ждущие в доках сверкающие парусные и прогулочные лодки, купленные на деньги скотозаводчиков и мясных королей. После Хотчкисса их, конечно, отправят в университеты, не лучшие в стране, но лишь немного им уступающие: Корнелльский, Дартмутский или Брауновский. Затем ребятки вольются в семейный бизнес, будут вести счета, ничем не интересуясь и сохраняя праздный оптимизм спортсменов. У Скотта было несколько приятелей по Принстону, которые обыкновенно проводили лето в Уайт-Бэр-Лейк и Харбор-Спрингс[65], хотя после Краха их семьям пришлось продать дома там. Но и тогда у самих приятелей не было заботы большей, чем решить, кого из девчонок пригласить на танец.
Музыканты заиграли Lovely to Look at[66].
– Мисс Грэм? – Молодые люди в один голос пригласили Шейлу танцевать на глазах у Скотти. Недди уступил Фитчу.
– Мисс Грэм, окажете мне честь?
– Боюсь, первый танец я уже обещала, – сказала она, беря Скотта за руку.
На мгновение молодые люди растерялись, но делать было нечего, и только потом, вспомнив, кто их сюда пригласил, Недди повернулся к Скотти.
– Теперь решили побороться за меня?
– Не горячись, – постарался смягчить ее Скотт. Дочь метнула на него злой взгляд.
– Неловко получилось, – сказала Шейла во время танца.
– Не стоит. Она уже большая девочка.
– Она просто ребенок.
– Очаровательный ребенок, – сказал Скотт, глядя, как на другом конце зала дочь рассмешила Недди. И улыбнулась им из-за плеча кавалера насмешливой натянутой улыбкой.
– Не знаю, почему она так себя ведет, – извинился Скотт.
– Кажется, я ей не нравлюсь.
– Почему?
– Не знаю, просто чувствую.
– Легкая ревность – это нормально, но грубость я оправдывать не собираюсь.
– Я не хочу, чтобы она ревновала.
– Вы не виноваты в том, что мальчики на вас засмотрелись, иначе и быть не могло.
– Я имела в виду, что я с вами.
– Так вы со мной?
На ее руке все еще была та побрякушка.
– Я не против вас.
Скотт притянул Шейлу к себе.
– Вот теперь – нет.
«Приятно посмотреть, нежность облака…»
– Вы меня смущаете.
– Я? Это вы помолвлены с герцогом.
– А вы женаты.
– И все же мы здесь.
– И все же да, – согласилась Шейла.
Скотти и Недди нашли их в толпе. Недди слегка поклонился, как принято в Принстоне, прося разрешения потанцевать с дамой. Скотт был джентльменом и не мог отказать, так что пришлось отпустить Шейлу и встать в пару со Скотти. И новые пары разошлись.
– Она его выше, – с удовольствием заметила Скотти.
– Тебе нравится он или Фитч?
– Ни тот, ни другой, они просто друзья. А вот она тебе нравится.
Обвинение было подано так буднично, что Скотт был даже польщен:
– Мисс Грэм очень привлекательна.
– Это бросается в глаза.
– Мне особенно нравится в ней, что ее настоящие таланты в глаза как раз не бросаются. Ей пришлось немало потрудиться, чтобы добиться успеха на суровом поприще.
– Кажется, что-то такое я уже слышала.
– Тогда ты понимаешь, почему я ею восхищаюсь.
– О да, восхищаешься, – кивнула Скотти.
– Целеустремленность восхищает меня во всех молодых людях, – пояснил Скотт.
– А еще у нее акцент.
– Очень милый.
– Жаль, что она такая красивая. Мне не следует так дурно думать, да?
– Ах, Пирожок… – мягко сказал Скотт, потрепав ее по плечу.
Добавить было нечего, так что эту тему оставили, будто она была исчерпана, и заговорили о том, как неудачно оформили стены ресторана, расписав их видами Парижа. Триумфальная арка, Эйфелева башня и собор Парижской Богоматери были изображены на панелях, бегущих по всему залу, как набор дешевых открыток. Скотти они поражали безвкусицей. Девочка была в настоящем Трокадеро и потому видела это заведение таким, каким оно на самом деле было: ночным клубом с завышенными ценами, где каждая гардеробщица метила в актрисы.
– Помнишь, как ты первый раз ела улиток?
– Ты говорил, что их ловят прямо в саду Тюильри.
– С тех пор ты все высматривала их на клумбах.
