Счастлив мир, где вожди с мальчишками. Они вырастают в отважных воинов, неспособных обидеть беззащитного или предать. Вождь среди детей — начало и суть воспитания в охотничьих племенах Голубой Веги.
— Что драгоценность? — неспешно говорит мне вождь. — Моя земля. Тропы, которые мы пробили в горах. Мосты, наведенные нашими предками. Дети, идущие нашими тропами по мостам наших предков.
Что драгоценность? Тайный родник в сухом лесу, отрытый руками разведчиков…
Поэтому я — с охотниками. И соответственно против зверских режимов карабинеров в приморских государствах-городах. Они нас норовят убить и земли захватить, а мы не даемся. Вождь — его имя ни на бумаге, ни моим языком не воспроизвести, и я зову его Банту — не удивлен моим участием в судьбе его племен. Может, ему знаком облик воинов ордена динго. В сказках Голубой Веги орден динго считается защитником справедливости. Вождь, правда, отпирается, да так натурально, что я прикидываю, а не есть ли и он тоже любимый сын Болдуина? Хотя любимый сын Болдуина — личность еще более сказочная, чем сам Болдуин.
Вождь, якобы никогда не покидавший своих гор, неплохо разбирается в жизни приморских государств. Он лично учит меня языкам приморья. По его мнению, воин ордена динго нужнее в качестве шпиона где-нибудь поближе к руководителям карательного корпуса карабинеров, а не в составе групп перехвата вторжений, где я пропадаю сейчас. Желтоглазый Санго Риот считает так же. Они с Банту словно сговорились. Поэтому я сейчас учу языка приморья, а с карабинерами дерусь в свободное от учебы время.
17
Эфемер — город, которого нет. Это его огни горят у бухты, его музыка гремит в теплой ночи; это его кафе, дансинги, клубы, людские водовороты, потоки и толчея; это он поет и танцует всю ночь. Но утром — где же он? Его нет. Вот хмурые размонтеры грузят на платформы модули, вот шумят столетние деревья-свечи в безлюдных парках; вот солидно белеют сквозь зелень садов виллы и дворцы района Белых Рук. А города нет. Он рождается вечером, живет ночь, а под утро разноцветные купола складных зданий увозятся на бесчисленные базы в подземный район Серых Рук. А люди? Богатым — отсыпаться на своих виллах до следующей ночи. Остальным — на работу, в районе Серых Рук. Там много работы, хватит на всех. Даже на изгоев из горных охотников, дико озирающихся на каждый грузовик. И я — среди последних.
Моя цель — карательный корпус карабинеров. Состоит он из сынков состоятельных родителей, изнеженных, субтильных, зачастую наркоманов. Между собой они практически не дерутся, мстят исподтишка и желательно в спину. Скандальные, занудные, наглые юноши заканчивают обязательную для лентяев высшую войсковую школу и комплектуют собой офицерскую часть корпуса карабинеров. Подходить следует к ним, ибо рядовой состав корпуса неинтересен — бандиты предгорий, бывшие охотники и золотоискатели мало что знают.
Я уже знаю, где отдыхают и развлекаются офицеры. В офицерском клубе, естественно. И в тире при нем. Неспособные к драке, эти выродки находят иные способы тонкого мучительства. Они все — отличные стрелки. Мишенями в их тире, поговаривают, служат животные. И частенько — люди. Санго Риот недвусмысленно намекает, что нет мне равных в стрельбе. Для него все просто: я должен как-то затесаться в офицерский клуб, а уж в тире я за счет своей стрельбы быстро стану для этих подонков своим. Потом — поступлю в корпус. Стану офицером — мне же это нетрудно после разведшколы? Ну, а уж потом информация потечет рекой. И Санго Риот вовсе не думает учитывать, сколько же зла я принесу, пробиваясь в офицеры. Ведь богатеньких родителей-покровителей у меня нет, и придется мне в офицеры выслуживаться. То есть очень хорошо служить. Хорошо — с точки зрения руководства карательного корпуса. Ходить в рейды против моих охотничьих племен. Брать пленных. Пытать их. Убивать бастующих, жечь их семьи. В стороне не отсидишься, в корпусе за чужаком будут очень пристально следить. Санго Риот считает, что разведчик не должен думать о цене. Вроде как начальство берет ответственность на себя. Но вот вопрос — перед кем ответственность? Вождь охотников помалкивает, но тоже явно нуждается в информации о противнике и тоже готов взять ответственность на себя. Печально.
И я иду. Но не в офицерский клуб. Ноги сами приводят меня к нужному месту, я его приметил заранее. Каменная белая ограда. Просторный двор с причудливой грудой валунов в центре. Шум, смех, крики. Что-то вроде местной школы, она же детдом, она же тюрьма для детей, она же больница…
Здравствуйте, дети. Извилистым путем шел я сюда. Теперь я знаю, чему вас учить. Знаю, как. И самое главное: знаю, что научить — можно. Вот моя рука. Вместе мы зашагаем к светлому будущему по дороге жизни. Столько, на сколько хватит моих сил. И самой жизни.
Но я не говорю этих поистине прекрасных слов. И дети носятся мимо меня, словно я — просто еще один камень-валун, черный, угрюмый и неподвижный.
18
Пляжи Голубой Веги — самостоятельный, особый мир. На них живут, назначают любовные свидания звездными ночами, едят и спят, играют в буйные безрассудные игры, танцуют в тысячных хороводах по белым пескам, проводят свои деловые встречи личности из старой знати (новая — чужаки на этой планете и пока не выносят пронзительности местных небес); кстати, на них еще и загорают.
Эти двое юношей были знатоками в деле пляжного загара. Только самые сведущие в мастерстве торчания на пляже знали, что лучший «золотой» загар получается от фиолетового сияния предрассветного неба, когда эфемер уже погасил свои сумасшедшие огни, а солнце еще не поднялось над кряжами Великих гор.
Они лениво раскинули свои атлетические тела на прохладном песке. По канонам мастерства следовало регулярно переворачиваться для равномерного золочения. Они так и делали: медленно катились к воде по «тропе загара». Полсотни оборотов — и воды теплого моря лизнут их тела, встанет солнце, тогда можно будет просто плавать и отдыхать. До полуденной «тропы загара», где кувыркания приобретали экзотические и сложные формы — в основном из-за присутствия многочисленной восхищенной публики. Между поворотами юноши обсуждали дела, за которые режим карабинеров сулил позорную смерть в тире офицерского клуба.
— Ребята требуют начинать войну, босс, — заметил младший. — Я тоже считаю, что наши боевые отряды накопили достаточно сил, чтобы бить карабинеров.
— Дури они накопили достаточно! — отрезал старший. — Уже в спортзалах открыто тренируют бои с карателями! При зрителях! А среди них наверняка есть пауки режима — потому что они есть везде! Вот кто этот сторож из школы, где вы скачете с музейным оружием? Говорят, он почему-то играет с детьми в спортзале. Может, для того, чтобы увидеть наши боевые пятерки? Он не похож на сторожа.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
