Петли издали знакомый пронзительный скрип. В коридоре темно, но в комнате горит свет. Значит, дома кто-то может быть.
Аккуратно ступая, чтобы сильно не шуметь, я старался хоть что-нибудь разглядеть в коридоре. Чувствовал себя полисменом из американского боевика, пробравшимся в дом к преступнику. И чтобы не нарушать законы жанра, я громко спросил:
– Есть кто-нибудь?! Хозяи-ин?!
Но в ответ ни звука. Я мельком заглянул в освещенную комнату – никого. Затем кухня, ванная, туалет – тоже самое. Тогда я прикрыл за собой дверь… просто прикрыл, чтобы хозяин мог спокойно вернуться и застать у себя в гостях постороннего человека. Если мне не повезет, дело может обернуться скверно. Интересно, почему власти, столь расположенные к чужеземным «гостям», не моги предоставить мне гостиничный номер, а обязали законопослушный народ принимать у себя незнакомцев?
Уже немного поуспокоившись, я прошел в комнату, собираясь присесть где-нибудь на виду, чтобы дождаться хозяина. Стоило зайти и осмотреться, как… БАТЮШКИ МОИ! По полу были разложены мои оставленные в том мире черновики. Только здесь лежали не сами листы, сделанные из бумаги, а их туманные фантомы. Словно на полу просто лежит несколько прямоугольных теней. При этом, все буквы, каждое слово, словно вышитое белой нитью, можно с легкостью различить. Я попытался поднять “листы”, но как и в случае с фантомами на мосту, моя рука прошла сквозь листы – тени никак не реагировали на мои прикосновения.
– Это всего лишь проекция… иллюзия, – послышался голос из-за моей спины. Я резко обернулся, стараясь унять бешеный стук сердца.
В проеме, дружелюбно улыбаясь, стоял молодой человек. Высокий худощавый парень, на вид лет тридцати. Длинные вьющиеся волосы, смолянисто-черные. Острый нос и выдающиеся скулы… Но все внимание к себе привлекали глаза: еще более черные; чарующий взгляд, отточенный лезвием опыта – юноша необычайно, просто божественно красив. Мне приходиться сделать немалое усилие над собой, чтобы перестать им любоваться – определенно, его внешность обладает силой притягивать, сравнимой разве что с лучшими произведениями ювелирного искусства.
– Я… – попытался найти подходящее объяснение не прошенного визита, но он сделал лишь знак рукой, мол, не надо.
– Я знаю, кто Вы, Андрей Иваныч. Я как-никак около полугода каждый день наблюдаю Ваш фантом. Поэтому даже по строению тела смогу Вас узнать.
– А Вы?
– Игорь, – представился мужчина. – Ваш сосед по комнате.
Он подошел ко мне, протягивая руку. Затем после крепкого пожатия, сел на кровать, словно позволяя мне осмотреться и привыкнуть, молча глядел в сторону, как бы задумавшись о чем-то своем. Я подметил, что мебель, хотя немного и отличается от той, что стоит у меня, но полностью дублирует расположение в моем мире.
– А я вот думаю, куда Вы запропастились? Вас все нет, и нет, а я преданно жду продолжения истории, – улыбается Игорь выверенной до миллиметра обаятельной улыбкой.
– Какой истории?
– Ну как же, о пропавших буквах, – кивком он показывает на фантомы листов. – Я Ваш большой поклонник. Все написанные Вами истории, что я имел честь прочитать, произвели на меня большое впечатление. Причем каждый раз они не перестают меня удивлять.
– Спасибо, – смутился я, как бывает каждый раз, когда меня хвалят. – Только ничего страшного, если я сегодня останусь у Вас? А то мне сказали…
– Не смейте беспокоиться, Андрей Иванович! Приму Вас как лучшего друга. Я поступил бы так, не будь даже этих дуратский законов “о гостеприимстве”. Ведь мало того, что я восхищаюсь Вашим талантом, так еще и моя жизнь в какой-то степени зависит от Вас. Хотя об этом позже. Может быть, Вы хотели бы перекусить или поужинать? Борщец с рюмашкой? Как Вы на это смотрите?
Игорь говорил с возвышенно-учтивыми интонациями, будто мы сидели не в однокомнатной квартире, а в огромном зале дворца, но при этом у меня не возникало ни малейшего ощущения фальши или наигранности. А я очень чуток к таким вещам.
– Если можно, кофе с бутербродами. Сильно есть не хочу, но и пополнить желудок чем-нибудь надо, – принял я приглашение.
– Конечно, – Игорь поднялся и отправился на кухню. Загремел, зашебуршал, защелкал ножом по доске. От одних этих звуков захотелось съесть все, что он приготовит.
Комната, как я уже говорил, и расположение мебели в ней полностью совпадали с моей. Разве что у стены стоял невысокий, доходящий мне до груди книжный шкаф, весь уставленный книгами. Судя по их корешкам, здесь было, по меньшей мере, десять разных языков. Интересно, кто Игорь – ученый, полиглот, любитель? Хотя волне может быть, он снимает эту квартиру, так же, как и я, и все эти книги достались ему от прежних хозяев ненужным балластом.
– Игорь, скажите, Вы квартиру снимаете или она принадлежит Вам? – спросил я громко, чтобы он мог расслышать на кухне.
– Снимаю, – отозвался хозяин. – А у нас по-другому и не получится.
И уже зайдя в комнату с подносом с чашками и тарелкой, полной снедью, продолжил:
– В нашем мире все имущество принадлежит государству.
– То есть квартиру нельзя купить в свою собственность?
– Нет. Мы все снимаем жилье в наем.
– Хм… И когда я решил переехать жить в другой город…
– Вы просто собираете вещички, оставляете квартиру для других жильцов, а сами арендуете у государства другую, – закончил он за меня. – Сколько комнат, метраж и расположение жилья зависит от заработков семьи.
– Но это же ужасно! – не сдержался я, совершенно не представляя, как можно жить, не имея своего дома.
– Ай, все уже привыкли. Кто хочет, тот поколениями снимает одно и то же жилье, а кто нет – сразу же переезжает в более просторные хоромы, получив прибавку к жалованию. Лично для меня быть не привязанным к месту очень удобно.
– А Вы, Игорь, ученый? – озвучил я, казалось бы очевидную вещь, на что Игорь учтиво улыбнулся.
– И да, и нет.
– Уж слишком часто в вашем мире я слышу эту фразу.
– Какую? – не совсем понял он.
– “И да, и нет”.
– Это потому, что Вы здешнее мироустройство пытаетесь засунуть в привычные для Вас рамки. Но это невозможно. Вы скорее и́щете различия между нами, думая, что в целом мы похожи.
– А разве не так?
– Увы. Поверьте, если бы – Вы, Андрей Иванович, искали схожие черты, первоначально предполагая нашу разность, Вам было бы намного проще адаптироваться здесь, – уверял Игорь.
После его слов и того, как он говорил, у меня не осталось никаких сомнений – этот человек ученый. О чем я ему и сказал. Но он лишь вздохнул:
– Ну вот видите, Вы мыслите мерками своего мира. Я ученый не в том смысле, что “учен” и много знаю, а в том, что «исследователь первооткрыватель», но это лишь отчасти. Вы определили мое звание, видимо по той полке с книгами? «Наверное, только ученому человеку свойственна потребность знать такое количество языков» – решили Вы. Верно?
– Верно! – поразился я его проницательности.
– Только если б Вы хоть немногим больше знали о нашем мире, то в первую очередь заподозрили меня в занятиях магией.
– То есть… Игорь, хотите сказать, что вы – маг? – усмехнулся я. Нет, я, конечно, помнил об упоминании Михаилом магии, но тогда я решил, что таксист просто попытался надо мной подшутить. И несмотря на подтверждение Игорем слов Михаила, мне все равно слабо верилось. Странная патентовая политика – пусть так, но магия…
На мой вопрос Игорь сдержанно кивнул, мол, да, я – маг.
– Тот самый волшебник, который читает заклинания, управляет волшебной палочкой и варит кошек в котле, разгуливая по улицам в забавной конусообразной шляпе? – уточнил я, стараясь оставаться серьезным.
Игорь засмеялся, но не обидно. Было заметно, что его на самом деле развеселило мое представление о магии.
– Нет-нет, что Вы. Если сварить кошку, получится лишь вареная кошка. Волшебной палочки в Вашем понимании не существует, а вот заклинания я не читаю, а пишу.
– Пишете? – зачем-то переспросил я.
– Как Вы могли заметить, Андрей Иванович, наш мир более зыбок и прозрачен, нежели ваш. У нас границы между материей и энергией прозрачны, а кое-где и вообще стерты. Вы это даже сейчас можете видеть, – он указал на тени листов на полу. – Ваш мир более толстокож, поэтому многие вещи вы попросту не видите, хотя они и существуют. И оба наших мира подчиняются одним и тем же законам. По тому, что вы не видите, но чувствуете воздействие этих невидимых сил, вы можете верить в них или нет. А мы видим, и знаем, что это существует. Если раньше мы приписывали все это божественным силам, то сейчас с развитием сознания и науки остается лишь понять и изучить эти чудеса.
– Как с молнией? В древности люди считали ее проявлением божьего гнева, пока не открыли электричество.
– Именно! – Игорь радовался моей понятливости, хотя таксист на нее только и делал что жаловался. – Наша наука направлена не на развитие технологий, так как нам достаточно их заимствовать у вас, а на осознание и заимствование таинственных сил. Поэтому так называемая «магия» в нашем мире никак не стоит на уровне с вашими гадалками и ясновидящими бабками. У нас это официальная область научных знаний. Я, например, работаю в ИМИВМ – Институте Магических Исследований и Высших Материй.
