Это была непризнанная победа советского лидера Хрущева, но только потому, что пропагандистскую кампанию советская сторона проиграла.
«Атомная четверка» — Леонид Квасников, Владимир Барковский, Александр Феклисов и Анатолий Яцков — встречались вместе в дни торжеств в стенах штаб-квартиры либо в Институте разведки. Они высказывали удовлетворение своей работой на атомном разведывательном поле. Главный смысл их торжества в делах на пользу Отечества (а он значительно шире, чем только в атомных делах — это авиация, ракетная техника, кибернетика…) можно было бы сформулировать так: каждый раз, когда добывались ценные сведения, по обе стороны океана в резидентурах был праздник. И Центр в который раз высоко оценивал материалы, как в приводимом ниже случае из уст главы советского атомного проекта «Уран» Игоря Курчатова:
«Полученные материалы очень ценны, позволяют сэкономить 200–250 миллионов рублей и сократить сроки решения проблемы». И разведчики-атомщики, и ученые-физики выдали в свет своеобразный афоризм: «Мы довольны результатом — недурен советский атом». Здесь приводится лишь одна из оценок, причем не самого важного материала, полученного от Клауса Фукса, о промышленном объекте по производству плутония: и экономия средств, и сокращение сроков.
Но что значат в послевоенные годы эти сотни сэкономленных миллионов (а в целом — миллиардов)? Конечно, через годы ни разведчик Яцков, ни его атомные коллеги, ни ученые не хвалились тем фактом, что сэкономленные баснословные суммы не были отняты у народа.
Разве не факт, что место разведки в системе государства определяется понятием: «Если были проблемы у страны, то и задачи разведки соизмерялись с требованиями из разрешения». И до войны, и во время нее, и после решение оборонной программы происходило одновременно с налаживанием экономической стабильности в государстве.
Моральная сторона вопроса для разведчиков в союзных державах их не волновала хотя бы потому, что союзники не очень-то делились новинками в вооружении. Их устраивал тот факт, что Германия и Россия экономически ослабляли друг друга в этой чудовищной войне, когда три четверти разбитых дивизий фашистов пришлось на долю России.
Почему так? Во-первых, вреда США или Англии наша разведка не причиняла, а всего лишь укрепляла могущество Советского Союза в борьбе с фашистской Германией. Но после заявления Трумэна по поводу «ядерной дубинки против Советов» речь уже шла о противостоянии нашей страны гегемонии Штатов в послевоенном мире.
Во-вторых, советская научно-техническая разведка прекрасно сознавала, что начатые работы в СССР в области атомного вооружения под водительством «вождя народов» обязательно будут осуществляться. И разведка делала все возможное, чтобы израненная страна несла меньшие потери.
Отсюда еще с войны активная работа над главными проектами-операциями разведки «Энормоз» (атом), «Воздух» (авиация), «Радуга» (электроника), «Зелье» (взрывчатые вещества) и «Парфюмерия» (защита от химбакоружия).
Так зарождались эти направления в годы войны, такими они были все пятидесятые и шестидесятые годы до момента преобразования НТР из отдела в управление (1963). Тогда структура НТР стала строиться по территориальному признаку.
Автору выпала счастливая доля близко общаться с легендарными атомными разведчиками в бытность работы в Краснознаменном институте. Анатолий Антонович Яцков стал начальником автора в подготовке молодых кадров на факультете НТР (руководитель учебного отделения), а одновременно на кафедре разведки Владимир Борисович Барковский курировал автора по теории и практике подготовки.
Из застольных бесед во время «чаепития на факультете» складывалось впечатление, что никто так и не подсчитал «экономическую эффективность разведки» (понимай — НТР).
Только уже в новом столетии бывший начальник разведки и глава КГБ Владимир Александрович Крючков воистину верно выразил признательность нашей разведке в экономическом развитии Союза: «Мы встроили работу научно-технической разведки в нашу народно-хозяйственную структуру… Разведка была самым рентабельным хозяйством в нашей стране». Как пишут на Западе, и тогда, и сейчас за сотни долларов приобретаются миллионные секреты. А ветеранам НТР остается лишь тяжело вздыхать, вспоминая о былом бескорыстии агентуры. Атомные ветераны чувствовали, а потом и увидели, как в 80–90-е годы идеологические симпатии стремительно сменялись материальной заинтересованностью. (Множество книг о разведке вышло из-под пера разведчиков, праведных и неправедных журналистов после событий девяностых годов. Все они вторглись «в тайну из тайн» этой специфической службы государства. Но еще в начале шестидесятых годов на столе Анатолия Антоновича появилась книга на французском языке «Шпионаж — вот реальность» все того же Жака Бержье. Значит, изложенное в ней в разной степени оказалось в поле зрения окружения Яцкова на факультете НТР, когда он начал его создавать в 1969 году.)
Вот некоторые мысли профессионала от промышленного шпионажа:
«Каждая разведывательная служба непременно должна для сохранения своей сети и создания новых применять все новые и новые средства… Если бы все шпионы имели одинаковое прикрытие и применяли одинаковые стандартные методы, контрразведка была бы детской игрой. Фактически каждое дело представляет собой особый случай».
Ну не парадоксально ли, что именно Яцков, Барковский, Феклисов и их идеолог и стратег Квасников провели в жизнь целую серию «особых случаев», в частности операцию «Энормоз».
Глава 3. Там, за океаном
Много позднее работы в Штатах Анатолий Антонович Яцков часто повторял, что нет необходимости искать противоборства между учеными-физиками и разведчиками-атомщиками. Он говорил:
«Я никогда не видел смысла заниматься зряшным делом — взвешивать на аптекарских весах каждый факт, подчеркивающий значительный и исключительный вклад ученых-физиков или, наоборот, разведчиков. Ученые сами с усами. Получая полезную информацию, они сверяли ее со своей, отбрасывали малоперспективные тупиковые направления. Информация разведки позволяла нащупывать новые ориентиры и, как подчеркивал И.В. Курчатов, “…миновать многие весьма трудоемкие фазы разработки проблемы и узнать о новых научных и технических путях ее решения”».
Разведчики и ученые
К теме приоритетов Яцков возвращался неоднократно, ибо этот вопрос был, казалось бы, болезненным для обеих сторон — для ученых и разведчиков. Однако для разведки «перетягивание каната» не имело значения. Разведка привыкла к тому факту, что в большинстве случаев ее заслуги не были в центре внимания верхов, ибо, как говорят в разведке, «такая у нас работа».
В своих книгах об отечественной разведке автор отмечал государственный подход разведчиков к оценке своих заслуг. А государственный подход — это никогда не претендовать на главенствующую роль, которая по праву всегда принадлежит ученым и специалистам, в разной степени получавшим помощь от разведки.
Так было в операции НТР «Воздух» — первичное и последующее добывание информации в помощь военного авиа— и ракетостроения. Так было в операции «Радуга» — судьбоносной для успешного появления полномасштабной отечественной науки кибернетики, а значит, радиолокационных систем для всех трех родов
