По показаниям пленных, захваченных в разное время, командир Зунгулдакского порта имел инструкции в случае появления русского десанта взорвать все сооружения по добыче угля.
Операция сводилась к тому, чтобы, подавив огонь батарей, флот высадил соответствующий десант, который после подавления сопротивления должен был проникнуть в недоступные для флота места, с помощью специальных партий уничтожить не только все техническое оборудование, но и взорвать шахты. Другими словами, необходимо было добраться до источников добычи и их уничтожить. Этим решалась задача.
Что эта задача была под силу флоту и тем сухопутным войскам, которые находились в распоряжении командования, говорит опыт последующих операций у берегов Лазистана. Во всяком случае, флот располагал достаточными силами и для выполнения высадки, и для обеспеченного прикрытия ее от противодействия «Goeben».
Этих сил было бы достаточно и в дальнейшем, когда оборонительные средства Зунгулдака усилились. Если командование не было уверено в том, что при встрече с «Goeben» ему удастся прикрыть высадку, оно могло выполнить ее в то время, когда подорванный на двух минах при входе в Босфор «Goeben» находился в длительном ремонте[58].
Но как бы то ни было, вопрос Зунгулдака решался вполне только десантом.
Мы не имеем документов, определенно освещающих вопрос, почему черноморское командование избегало решения зунгулдакской проблемы именно этим способом. Но, анализируя поступки командования во всей совокупности, мы должны отметить следующее.
Не считая десантные операции вообще в числе задач флота, командование отклоняло мысль о них, как об операциях рискованных, которые могли бы втянуть флот в ряд сложных обязательств. В одном из своих донесений в ставку (март 1915 г.), предвидя возможность задания готовиться к операциям по завладению Босфором, адмирал Эбергард пишет: «…Основывать расчеты на успешную высадку войск под Босфором, перевозя их из Батума, то есть более чем за 500 миль, нельзя: погоды настолько непостоянны, настолько различны в разных частях моря, что транспортная флотилия, благополучно сделавши переход морем, может в конце пути быть поставлена в невозможность высадить десантные войска. Удобные для высадки участки побережья в сколько-нибудь свежую погоду становятся недоступными. Невозможность произвести высадку на избранном участке и в назначенное время заставит принять одно из двух решений: или идти в Севастополь, ближайший к Босфору порт, отстоящий от него в 300 милях, или держаться в море и ожидать улучшения погоды, что может продолжиться несколько дней, в течение которых десантные войска будут страдать от качки и тесноты помещения, что неизбежно отзовется самым нежелательным образом на боевых качествах войск. Кроме того, нахождение в море вблизи Босфора значительного числа транспортов и конвоирующих судов даст легкую и верную добычу неприятельским миноносцам, бороться с которыми ночью нам будет невозможно».
Далее он указывает: «Выходом из такого положения может быть только занятие для базирования наших сил порта Бургас, расположенного в 110 милях от входа в пролив».
Указывая на выгоды обладания этим портом, командование все время подчеркивает те невыгодные условия, в которых находится флот для выполнения предвидимых, но не желаемых им десантных операций. Перечисляя вероятные меры противодействия противника, действия его флота, минные постановки, береговые батареи, полевые войска на побережье, командование говорит: «Все эти средства могут быть парированы флотом, только поддерживая тесную блокаду, опираясь на Бургас; при базировании же на Севастополь флот будет вынужден уходить за углем к базе, так как погрузка топлива в открытом море, ввиду особого устройства кораблей, возможна лишь в штиль и производится весьма медленно».
Вместе с тем, по мнению командования, «близость к Босфору позволит противнику использовать все свои даже второстепенные силы, которые во время отсутствия нашего флота будут хозяевами положения и способны предпринять операции в тыл нашим высаженным войскам».
Подробный анализ этих соображений не входит сейчас в нашу тему, но нужно заметить, что они высказывались адмиралом Эбергардом неоднократно с начала войны. Таков был взгляд руководителя возможной десантной операции в Босфор на ее осуществимость вообще: мнение это было официально доложено высшему управлению вооруженными силами и, конечно, опровергать его фактами вроде зунгулдакского десанта, было недопустимо.
Схема 4. Западная часть Черного моря
Да было бы и нелогично, указывая на невозможность обеспечить десантные войска во время операции флотом, не имея базой Бургаса (а как его получить?), в то же время испрашивать разрешение покончить одним махом с Зунгулдаком при посредстве десанта.
Этой точки зрения командование Черноморским флотом неизменно держалось и в дальнейшем. И если под давлением сверху оно и выполняло перевозки войск, то преимущественно выбирая пункты высадки на необороняемом побережье и относясь с большой нервностью к изменениям и осложнению этих условий в смысле боевой обстановки{92}.
Глава 4
ОПЕРАЦИИ ЧЕРНОМОРСКОГО ФЛОТА ПРОТИВ БОСФОРА
БОМБАРДИРОВКА БОСФОРА 28–29 МАРТА 1915 г.
Босфор как объект блокады
В своих соображениях о способах прекращения деятельности турецких угольных транспортов, представленных в ставку в январе 1915 г. в связи с требованиями усиления активности флота против Угольного района, адмирал Эбергард указывал, что превращение такого движения «возможно лишь тесной блокадой Босфора, но эта операция не по силам Черноморскому флоту, потому что его база — Севастополь — слишком удалена от Босфора, и флот больше проводил бы времени на переходах от места блокады к порту для погрузки угля».
Кроме того, по мнению командования, флот до вступления в строй новых линейных кораблей не имел достаточного преимущества в силах, чтобы рисковать боем с неприятелем в непосредственной близости от его портов, то есть в обстоятельствах, явно благоприятных для неприятеля.
«Сражение вблизи своего порта, — говорилось в докладе о задачах флота, — дает много преимуществ, потому что путь отступления в случае неудачного исхода боя вполне обеспечен вне зависимости от погоды и полученных повреждений. Наоборот, флот, сражающийся вдали от своей базы, в особенности если он не обладает преимуществом в ходе, рискует в случае неудачного исхода боя полным разгромом от быстроходных судов и миноносцев противника. Таким образом, в бою у Босфора мы рискуем всем, а противник — ничем».
И в заключение высказывалось, что Черноморскому флоту «до готовности линейного корабля «Мария» не следует рисковать боем в непосредственной близости от Босфора».
Таким образом, указывая на невозможность непосредственных операций флота у Босфора, которые могли бы вызвать решительное столкновение с главными силами неприятельского флота, адмирал Эбергард считал, что при наличии тех сил, которыми располагал флот в январе 1915 г., последний должен ограничиться:
1) недопущением действий противника против русского побережья и его крупных высадок и перевозок в район юго-восточной Анатолии;
2) воспрепятствованием снабжению анатолийской армии и доставкам топлива из Угольного района периодическими операциями на путях сообщения неприятеля.
Соображения эти, получив одобрение верховного командования, вывали директиву от 17 января, в которой одновременно с подтверждением выполнения указанных выше пунктов по отношению к действиям у Босфора предписывалось «избегать боя в неравных условиях, то есть в непосредственно близости от Босфора», так как «в настоящий момент море нужно противнику, а не нам, почему и следует его заставить искать боя с нами».
Что касается экспедиции в Босфор, то в директиве определенно говорилось, что таковая может состояться только тогда, когда неприятель на главном театре будет окончательно сломлен.
«Пока этот момент нельзя определить даже и приблизительно, но можно с уверенностью сказать, что флот будет иметь некоторое время для ремонта и подготовки к новой операции, так как сбор необходимого числа войск к пунктам посадки на суда займет продолжительное время — не меньше месяца»[59].
Однако уже через две недели после получения этой директивы ставка сочли необходимым внести в нее серьезный корректив. Телеграммой от 1 февраля начальник штаба ставки уведомил командование, что «ввиду полученных известий о выходе в ближайшее время турецкого флота в море в полном составе, главковерх, в отмену предыдущего, повелел разрешить вам действовать по усмотрению».
Другими словами, в случае, если бы командование нашло необходимым дать бой неприятелю при выходе из Босфора, последнее разрешалось.
