— Я не демон! Я человек! — воскликнул он и замер, ошеломленный, услышав собственную фразу на чистейшем клатчском.
— Так ты вор? — нахмурился отец семейства. — А может, убийца? Если на то пошло, уж не сборщик ли ты налогов?
Его рука скользнула под стол и появилась вновь со здоровенным секачом для разделки мяса, отточенным так, что нижняя часть его лезвия походила на папиросную бумагу. Громко вскрикнув, женщина уронила тарелку и прижала к себе младших из детей.
Последив за пируэтами лезвия в воздухе, Мор сдался.
— Я принес вам приветствия из самых отдаленных кругов преисподней, рискнул он.
Перемена была разительной. Мясной нож перестал летать у него перед носом, а все семейство расплылось в широких улыбках.
— Посещение демонов приносит нам большую удачу, — просиял отец. Каково твое желание, о мерзкое отродье чресл Оффлера?
— Не понял?
— Демон приносит благословение и удачу человеку, который помогает ему, — ответил мужчина. — Чем мы можем помочь тебе, о вонючая собачья отрыжка подземных гнездилищ?
— Я не очень голоден, — объяснил Мор, — но если вы знаете, где можно достать быстроногую лошадь, я смог бы попасть в Сто Лат еще до захода солнца.
Мужчина вновь просиял и отвесил поклон.
— Я знаю то место, которое тебе надо, о гнусное извержение кишок. И приведу тебя туда, если ты будешь так любезен последовать за мной.
Мор заторопился вслед за хозяином на выход. Древний предок следил за их передвижениями, скептически склонив набок голову и ритмично двигая челюстями.
— Так вот что здесь называют демоном? — фыркнул он. — Оффлер окончательно сгноил эту сырую державу. Даже демоны тут третьесортные, в подметки не годятся демонам, что были у нас, в Старой стране.
Женщина поместила маленькую чашку с рисом в сложенные ладони средней пары рук статуи Оффлера (к утру рис исчезнет) и выпрямилась.
— Муж говорил, что в прошлом месяце в Садах Кэрри обслуживал существо, которого там не было, — сказала она. — Он явился домой под большим впечатлением.
Десять минут спустя мужчина вернулся и в торжественном молчании выложил на стол маленькую кучку золотых монет. Они представляли собой богатство, достаточное, чтобы купить изрядную часть города.
— И таких у него был целый мешок, — произнес он.
Некоторое время семейство ошарашенно пялилось на деньги. Затем жена вздохнула.
— Богатство несет с собой много проблем, — посетовала она. — Что нам с ним делать?
— Вернемся в Клатч, — твердо заявил муж, — чтобы наши дети выросли в нормальной стране, где уважаются славные традиции древней расы, где мужчины не работают официантами и не прислуживают злым господам, а ходят с высоко поднятой головой. Мы должны уходить сейчас же, благоуханный цветок финиковой пальмы.
— Но почему так скоро, о трудолюбивый сын пустыни?
— Я только что продал лучшего скакуна из конюшен патриция, — объяснил муж.
* * *
Лошадь была не такой душкой, как Бинки, да и скакала не так быстро.
Однако она без усилий отметала копытами милю за милей и вскорости оставила далеко позади стражников, по непонятной причине жаждущих побеседовать с Мором. А скоро за спиной остались и лачужные предместья Анк-Морпорка.
Дорога, вырвавшись на волю, побежала по плодородному черноземью долины Сто. Тысячелетиями великий неторопливый Анк периодически разливался. И именно ему прилегающие области были обязаны самим своим существованием, процветанием, безопасностью и хроническими артритами.
Было, кроме всего прочего, чрезвычайно скучно. Свет перегонялся из серебряного в золотой, а Мор все галопировал по однообразной остывающей равнине. Монотонность ландшафта подчеркивалась простирающимися от края до края капустными полями. Много можно сказать о капусте. Можно пуститься в подробные рассуждении о высоком содержании в ней витаминов, о том, как она обогащает организм жизненно необходимым железом и ценной клетчаткой, обладая при этом похвально низкой калорийностью. В своей массе, однако, капуста лишена некоей «изюминки». Несмотря на ее притязания на огромное питательное и моральное превосходство над, скажем, нарциссами, она не являет собой зрелище, способное вдохновить музу поэта. Разве что поэт вконец изголодается. До Сто Лата было не больше двадцати миль, но если судить по количеству приобретенного Мором бессмысленного человеческого опыта, то они вполне сошли бы за две тысячи.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Ворота Сто Лата охранялись стражниками, хотя по сравнению со своими коллегами, патрулирующими Анк, эти выглядели простодушными и глуповатыми дилетантами. Мор на рысях влетел в ворота, и один из стражей, чувствуя себя несколько по-идиотски, вопросил его: «Стой, кто идет?»
— Боюсь, я не смогу остановиться, — отозвался Мор.
Стражник лишь недавно приступил к своей работе. К тому же он был из молодых да ранний. Охрана ворот — нет, не эту мечту в нем воспитали. Стоять весь день напролет в кольчуге и с топором на длинном древке? Ради этого, что ли, он пошел добровольцем? Он пошел ради жара битв, чтобы испытать себя, а также ради арбалета и кольчуги, которая не будет ржаветь от дождя.
Он решительно шагнул вперед, готовый защитить город от посягательств людей, которые не уважают приказов, отданных законно уполномоченными их отдавать гражданскими служащими. Мор подумал о лезвии на пике, плавающем в нескольких дюймах от его лица. Последнее время плотность лезвий на квадратный метр его жизни непропорционально возросла.
— С другой стороны, — успокаивающе произнес он, — как бы ты отнесся к подарку в виде отличной скаковой лошади?
Найти вход в замок не составило особых проблем. Там тоже стояли стражники, тоже с арбалетами, но со значительно более неприязненным взглядом на жизнь. Да и лошади у Мора все вышли. Он послонялся немного у ворот, пока стражники не начали щедро одаривать его своим драгоценным вниманием, после чего безутешно побрел в глубь улиц внутреннего города, чувствуя себя глупее некуда. После всего пережитого, после миль тряски, от которой в спине у него точно кол застрял, он даже не знал, зачем приехал сюда. Ну, видела она его, когда он был невидимым для всех… Что с того? Разумеется, ничего. Только его продолжал неотступно преследовать ее образ, когда в глазах у нее промелькнула надежда. Он хотел сказать ей, что все будет хорошо. Хотел рассказать о себе и о том, кем собирается стать. Он хотел выяснить, какая из комнат дворца принадлежит ей, а затем смотреть весь вечер на ее окно, пока в нем не погаснет свет. И так далее.
Немного позже кузнец, чья мастерская располагалась на одной из узких улочек, выходящих на городские стены, заметил высокого, долговязого парня.
Раскрасневшись от усилий, тот упорно пытался пройти сквозь стену.
Существенно позже этот молодой человек с поверхностными ушибами головы и синяками на лбу заглянул в одну из городских таверн и спросил, где можно найти ближайшего волшебника.
И уже совсем под вечер Мор оказался у покрытого облезающей штукатуркой дома, который посредством почернелой медной доски провозглашал себя обителью Огниуса Кувыркса, доктора медицины (Незримый Университет), Магистра Безграничного, Иллюминартуса, Хранителя Священных Порталов, Волшебника Принцев, Если Нет Дома, Оставьте Записку У Миссис Сварливиуз, Что По Соседству.
Должным образом впечатленный, с колотящимся от волнения сердцем Мор взялся за тяжелый дверной молоток, выполненный в форме жуткой горгульи с железным кольцом в пасти, и дважды постучал.
Изнутри донеслась целая серия торопливых шорохов, сопутствующих краткому домашнему переполоху. Упомянутые звуки (в случае менее благородного дома) могут быть издаваемы нечеловеком, сгребающим тарелки со стола в раковину и упрятывающим с глаз долой грязное белье.
Наконец дверь распахнулась — медленно и таинственно.
— Мог бы фделать вид, что это проиффодит на тебя глубокое впечатление, — проговорила горгулья-придверница. Она явно была не прочь поболтать, но этому несколько препятствовало кольцо. — Он это делает фапрофто, вфего-то и нуфно — блок и куфочек фнурка. Что, не филен в открываюфих факлятиях?
