– Начало седьмого, мэм.
Заранее упаковав платье, которое Мэгги выбрала для приема, и положив соответствующие туфли и необходимые украшения, Луэлла передала все Типтону, который затем привез вещи в клуб, и теперь они ждали ее в дамской гардеробной. Он же должен забрать Дэвида и отвезти его домой. Там с ним будут Луэлла и Вирджиния, которая еще несколько лет назад отказалась присутствовать на приемах, заявив, что уже слишком стара для них. Так что о сыне она могла не беспокоиться, скорее всего, вечером он будет играть с бабушкой в карты у нее в комнате и смотреть телевизор. Вирджиния, возможно, не слишком благоволит к ней, но Дэвида она обожает, а заметив, что он расстроен, наверняка развеселит его.
С ним все будет хорошо. Он, наверное, уже забыл их последний разговор, ведь детям не свойственно долго помнить неприятности, а утром она поговорит с ним о том, что сказал ему Лайл. Мальчик знает, что она росла в бедности, что из семьи у нее никого не осталось и что у нее никогда не было того, что всегда было у Форрестов. Вот, собственно, и все, что ему было известно о своей матери. Видимо, пришло время, когда она должна сама рассказать ему о себе, вернее, рассказать то, что может.
Позже она еще раз обо всем подумает, а теперь, чтобы не вызвать ярости Лайла, она должна улыбаться счастливой улыбкой.
Достаточно одного скандала в день, два – это уж слишком. Мысленно посылая проклятия в адрес мужа, Мэгги поднялась с травы.
– Передайте мистеру Форресту, что я одеваюсь и скоро буду готова.
Поклонившись, официант поспешил в клуб.
Немногим более часа спустя Мэгги вышла из роскошной клубной гардеробной. Она приняла душ, помыла и высушила феном волосы, и теперь они спадали ей на спину пышной каштановой волной; в ушах голубыми брызгами вспыхивали бриллиантовые серьги. Длинное без бретелек платье, казалось, было сделано из мерцающей чешуи диковинной рыбы – тонкая шелковая ткань цвета морской волны, расшитая полупрозрачными блестками, сияла и переливалась в свете ламп; на ногах – темно-зеленые атласные туфли на высоком каблуке. Чтобы скрыть распухшее запястье, Мэгги надела широкий золотой браслет с драгоценными камнями. Она знала, что выглядит великолепно, даже чуть вызывающе, и очень дорого, что доставит Лайлу больше чем просто удовольствие.
Он испытывал какое-то патологическое наслаждение, демонстрируя свою красивую, избалованную молодую жену. Точно такое же чувство он испытывал и терроризируя ее, но уже дома.
По широкому паркетному коридору она направилась в зал, откуда доносился приглушенный шум голосов, свидетельствующий о том, что либо она запоздала к началу, либо гости начали собираться слишком рано. Стараясь остаться незамеченной, она, пройдя через широкие двойные двери, устремилась в дальний конец зала.
– А вот и наша именинница! С днем рождения, Мэгги! – послышался слева от нее голос Сары. Обернувшись, она улыбнулась, в то время как еще добрая сотня гостей выкрикивала: «С днем рождения!»
Сара в черном облегающем платье выглядела еще более изможденной, чем обычно, слева от нее стояли Баффи, вся в красном, и незнакомая женщина в светло-голубом вечернем костюме; рядом с ними, повернувшись спиной к двери, – двое мужчин в темных костюмах, лиц их она разглядеть не могла. Подняв руку с наполовину пустым бокалом, Сара сделала приглашающий жест, и Мэгги, которая на подобных приемах среди местных представителей голубой крови всегда чувствовала себя несколько скованно, направилась к ней, сияя улыбкой и на ходу принимая поздравления. На минуту она задержалась, чтобы беспечно произнести какую-нибудь банальную бессмыслицу в ответ на столь же бессмысленный вопрос вроде того, как ощущает себя хорошенькая женщина, когда ей перевалит за тридцать; она уже почти подошла к Саре, как вдруг один из мужчин обернулся и взглянул на нее.
Подняв голову, Мэгги почувствовала, что медленно бледнеет: сквозь кольца сигаретного дыма на нее в упор смотрели каре-зеленые глаза Ника.
Глава 8
Место, куда попал Ник, поразило его своей роскошью, и он вынужден был признать это. До сих пор ему редко случалось бывать в загородных клубах, но, приглядевшись внимательнее, он понял, что они обладают рядом неоспоримых достоинств: если хочешь произвести сногсшибательное впечатление и завести необходимые связи, элитарные клубы для этого – идеальное место.
Взять хотя бы тот, где он сейчас находится. Может, они называют это помещение бальным залом, а может, восточным залом или просто малым залом, в таком клубе он наверняка не единственный. В длину зал достигал не менее двенадцати метров; с одной стороны Ник увидел камин из натурального мрамора, с противоположной – стол, уставленный серебряной и фарфоровой посудой и изысканными деликатесами; высокие, метра четыре в высоту, стены благородного серебристо-серого цвета заканчивались сверкающим белизной потолком, на темном, до блеска натертом паркете яркими пятнами выделялись несколько восточных и, как показалось неискушенному в таких вопросах Нику, до безобразия дорогих ковров; две огромные хрустальные люстры заливали ярким светом все это великолепие. Шампанское текло рекой, а закуски были такие, что он даже не мог определить, что есть что. В углу зала, рядом с небольшой площадкой, предназначавшейся для танцев, за роялем сидел пианист в черном смокинге и негромко наигрывал приятную мелодию. На вечеринках, которые до этого посещал Ник, обычно включали магнитофон, но присутствие музыканта, разумеется, имело свои преимущества: можно заказать любую мелодию, за соответствующее вознаграждение, конечно. Значит, сегодня, заплатив двадцать долларов, он может быть уверен, что в необходимый момент пианист сыграет то, что ему нужно.
Мысль о том, что прошлое, словно призрак, будет преследовать Магдалену даже здесь, заставила его улыбнуться.
– Посмотрите, какое у Мэгги платье! Жаль, что у меня нет такого мужа, который одевал бы меня в наряды от Валентино! – И женщина, в голосе которой слышалась зависть – а это была Баффи, – встав на цыпочки, заглянула ему через плечо. Ник обернулся и, как только увидел Мэгги, забыл обо всем.
«Русалка, – подумал он, – настоящая русалка с медными волосами». От одного взгляда на Мэгги у него подкашивались ноги. К такому он был не готов. Он стоял в каком-то оцепенении, не в силах произнести ни слова. Он не подозревал, что спустя двенадцать лет любит ее так же сильно, как в юности. Нет, он ни на минуту не забывал ее и вряд ли когда-нибудь сможет забыть.
Ведь он вернулся в этот город ради нее. Он может сколько угодно убеждать себя, что приехал-отомстить Лайлу Форресту, и отчасти это было правдой. Он хочет уничтожить его, исковеркать его мир так же, как когда-то Лайл исковеркал его жизнь. И он сможет сделать это, он только ждет своего часа.
