и городе хоть какой-то вес, оказались в тот день у Весловых.
Как и сам уездный город, весь Александровский уезд славился своей промышленностью, особыми же успехами в сельском хозяйстве похвастаться не мог — уж больно скудна здесь земля. Нет, сельское хозяйство в уезде имелось, но преимущественно мясо-молочное, а это тоже промышленность — маслобойни, сыроварни, консервные и колбасные заводики… Я так понимаю, именно из-за невысокой ценности здешней земли тесть столь легко с ней и расстался. Кстати, и должности уездного и городского головы объединили наверняка по той же причине — так или иначе большинство населения уезда занято работой в промышленности уездного города. А ещё промышленная жизнь Александровского уезда обусловила и состав публики на приёме у головы — благородные сословия представляли всё больше государевы люди, а вот люди лучшие представлены были почти исключительно заводчиками. Что ж, раз так, грех было бы не воспользоваться. Мы быстро познакомились с Артемием Фирсовичем Соколовым, хозяином той самой ткацкой фабрики, что выделывала парусину, и отец тут же договорился с ним насчёт закупки материала для пошива роб, после чего уже сам Соколов начал вылавливать кого-то из присутствовавших и о чём-то заинтересованно с ними беседовать, должно быть, смежников к выгодному заказу подтягивал. Ну вот, пошло дело!
— Рад, Филипп Васильевич, рад, что к пользе вашей всё складывается, — подошёл к нам с отцом уездный, он же и городской, голова. — Расширение завода вашего уже премного пользе для города и уезда способствует, — пояснил он причину своей радости за наши успехи.
— То ли ещё будет, Денис Анатольевич, — многозначительно и несколько туманно обнадёжил Веслова отец, но продолжать не стал. Разговор о будущих делах состоялся у нас на следующий день, и уже в своём кругу.
— Помнишь, Алексей, ты генерал-воеводе про нарезные пушки со стальными стволами говорил? — спросил отец, когда мы в очередной раз обсудили готовность завода к исполнению казённого заказа на винтовки и револьверы.
Я кивнул, дядя и брат показали понимание. Ну да, Василий при том разговоре присутствовал, а отцу и дяде Андрею я то же самое объяснял ещё до того.
— И что? — отец явно старался вызвать у меня очередной поток откровений. Ну это у меня не заржавеет, только дорогим родственникам, боюсь, не понравится…
— Ничего, — вздохнул я. — Не потянем.
— Это почему же не потянем? — вклинился вперёд отца Васька.
— Сами смотрите, — отвечать я принялся всем, чтобы немного сгладить впечатление от выходки брата. Понятно, он не по дури, просто не подумал, но всё же… — Ствол стальной нужен? Нужен. А что за сталь? Хватит той, что на ружейные стволы идёт или другая потребуется? Вот что-то подсказывает мне, что другая. А у нас есть возможность новую сталь варить да испытывать?
— А инкантировать если? — не унялся Василий.
— Нет смысла, — отмахнулся я. — Ружья я инкантировал уже, знаю. Наговорённые свойства они быстро теряют, да и на прочность инкантировать куда сложнее, чем на меткость. Нет, оружие должно и безо всякой инкантации работать исправно, тут ничего другого и быть не должно.
Брат спрятал глаза, отец с дядей состроили недовольные лица. Погодите, дорогие мои, это ещё не всё…
— Дальше идём, — продолжал я. — Порох чёрный, скорее всего, не сгодится. Слабоват, да и дыма от него при частой пальбе будет — не увидать ничего и не продохнуть. Новый порох нужен, совсем другой, посильнее и без дыма, — вообще-то, насчёт слабости чёрного пороха я сильно уверен не был, вроде в истории моего мира до изобретения бездымного пороха стальные пушки и на чёрном делали, и неплохие, разве что особой дальнобойностью они не отличались. Или я что-то путаю?
— Да где ж его такой взять?! — кажется, дядя был этим искренне раздосадован.
— Изобрести, — с ходу ответил я. — Только как долго изыскания продлятся, одному Богу известно. И да, бомбы и гранаты [1] чем начинять, тоже изыскивать надо.
— А порох тебе чем для того плох? — встрепенулся дядя.
— Сейчас гранаты и бомбы, что им начиняют, чугунные, — начал я объяснять. — Чугун хрупок и даже чёрным порохом разрывается хорошо. Но в стальной ствол чугунная бомба из-за той же хрупкости не пойдёт. Снаряд тоже придётся стальным делать, значит, и разрывать его надо будет чем-то посильнее пороха.
— И правда, не потянем, — с сожалением заключил отец. — Жаль. Может, ты, Алексей что измыслишь всё-таки? — добавил он с надеждой.
Если начистоту, кое-что я уже измыслил. Но говорить пока не стал, не очень хотелось застрять в Александрове ещё Бог знает, на сколько. Ничего, вот сделают Гаврилов с Семёновым карманные (или дамские, кому как больше нравится) револьверы, тогда и посмотрим. Зато сказал другое:
— Знаете, я не могу себе представить войну, на которой не нашлось бы места солдату-пехотинцу. А раз так, то мы без дела не останемся. Сейчас нам дадут большой заказ, лет через десять перейдём на медный патрон, да и дальше будет у нас, чем заниматься. А пушки… Найдём, как и к ним пристроиться.
— Раз ты так говоришь, небось, уже и нашёл? — проявил дядя изрядную проницательность.
— Можно и так сказать, — хитренько усмехнулся я. — Нам надо, чтобы когда Военная Палата озаботится новыми пушками, князь Романов свёл бы нас с теми, кто этим займётся.
— А ты им свои подсказки про стволы, порох да начинку для бомб и гранат предложишь? — сообразил отец.
— Именно! — подтвердил я. — А после наших винтовок всем уже понятно станет, что к моим подсказкам надо прислушиваться. И платить за них по справедливости тоже надо.
Разумеется, дядя Андрей незамедлительно предложил за такое выпить. Понятно и то, что спорить с ним никто из нас не стал.
[1] Бомбами и гранатами назывались начинённые порохом ядра. Лёгкие, рассчитанные больше на осколочное действие — гранатами, тяжёлые, фугасные — бомбами
Глава 7. Дела семейные, оружейные и научные
Должен сказать, год от Рождества Христова одна тысяча восемьсот двадцать пятый, что стоит у нас на дворе, нравится мне куда как больше, нежели тот же год в прошлом бывшего моего мира. Вот всё тут лучше — и условия жизни, даже у простого народа, и общий уровень развития,
