Ключ сам выпал на циновку и свернулся, как маленькая змея. Ключ на шнурке.
Тум-паа-кх
Глаза Евы расширились, но руки, словно против воли, потянулись к ключу. Он не обожжёт и не укусит, вонзив ядовитые зубы, он… Трескуче-полый звук пульсировал в её ушах, как позывные из тьмы, пальцы легонько коснулись ключа, и эта тьма заполнила взгляд.
(ближе)
Ева отдёрнула руку. Но перед этим вместо трескуче-полого звука она услышала другое. Звук, как плохо подогнанные шестерёнки, трансформировался в шершавое шипение, словно резанувшее её мозг изнутри: «Ты всё ближе»…
Ева дёрнулась всем телом, как от электрического импульса. Затем застыла. Повернула голову, быстро озираясь по сторонам. И снова уставилась на ключ. Вот что скрывалось внутри яркого тёмного кристалла. Дыхание Евы сделалось сухим, горячим.
Т-рр-хх, тум-па-акк, т-рр-кхх
Спазм отступил от горла. Ева боязливо посмотрела на пальцы, потом заворожённо на ключ. Не укусит, его яд не здесь, где-то в другом месте. Перед взором поплыла словно предобморочная пелена. Но её рука, и теперь не против воли, опять легла на ключ. И она услышала, как голос из тьмы, голос изнанки мироздания: «Ты идёшь. Всё ближе, ближе… я жду тебя».
3Нил-Сонов отодвинул от себя расчерченный лист бумаги и посмотрел во тьму за окнами. Сейчас самые короткие ночи, там, над рекой, за стенами Университета. И где-то там, в этой густой тьме, отгадки, только реконструировать события до сих пор не удаётся. Всё вроде бы должно быть очевидно, но что-то всё-таки постоянно ускользает.
«Надо всё же сварить себе крепкого кофе из неприкосновенного запаса», – решил Нил-Сонов. А потом снова посмотрел на лист бумаги, лежащий на столе.
Тварь проникает в Весёлую сторожку, убивает и уходит. Внутри была бойня, кровавое месиво, ни одному человеческому существу не под силу сотворить такое. И ещё запах…
Нил-Сонов в который раз проглядывал схему, что набросал тогда по горячим следам в последний день Чёрной весны Кондрат. У здоровяка, самого сильного гида Университета, оказалось немало скрытых и неожиданных способностей. Твёрдая рука неплохого рисовальщика, прекрасное пространственное видение и каллиграфический почерк были в их числе. И сейчас Нил-Сонов повернул лист со схемой так, чтобы тяжёлая входная дверь сторожки оказалась внизу, а положения тел, – и Николай, грузно навалившийся на стол с вывернутой на 180 градусов шеей, – отмеченные кружками, должны были сложиться в карту маршрута ночного гостя. Тварь проникает, делает свою кровавую работу и, возможно раненая, уходит. Должны были сложиться и никак не складывались.
Нил-Сонов нахмурился, шрам, пересекающий правую половину лица, выгнулся змейкой вокруг глаза. Пулевые отверстия в схеме Кондрата отмечены крестиками; некоторые пули отрикошетили, некоторые застряли в обшивке стены. И то самое главное входное отверстие, из которого кто-то по неясной причине пулю выковырял. Скорее всего, подчиняясь интуиции, Нил-Сонов об этом пока никому не сказал. Только Петропавлу. И теперь с нетерпением ждал Мастера, Главу гидов, потому что…
– Несоответствия, – пробормотал Нил-Сонов, пристально вглядываясь в лист бумаги перед собой.
Тварь проникает в Весёлую сторожку и уходит, но… тяжёлая бункерная дверь не сорвана. А лишь приоткрыта. А как ни крути, если у кого-то хватило сил справиться с массивными стрежнями замков, то уж с петлями и подавно. Но дверь не сорвана. Об этом Нил подумал сразу. Не сорвана, потому что тварь… впустили. По ошибке, под воздействием гипноза или намеренно. И если верно последнее, то…
Ночного гостя ждали и впустили, и уже там, в темноте, тварь смогла растерзать троих вооружённых гидов, а затем разделаться с учёными. Кто впустил? Для чего? Похоже, теперь это два разных вопроса, и только начав с первого, можно будет подобраться и ко второму.
Выживших на сегодня двое. Пацан Алёшка и подавшийся в бега Лазарь. Первого, скорее всего, стоит отмести. Раны, полученные Алёшкой, были несовместимы с жизнью. Задержись они немного или выйди на день позже, по графику, парня давно бы уже похоронили в братской могиле. Он ведь почти не подавал признаков жизни, и удивительно, что вообще дотянул до госпиталя. Нил-Сонов видел, как мрачны были лучшие лекари Университета: ничего сказать не можем, состояние критическое, яд твари очень быстро распространился по телу, и шок, отёк лёгких и остановка сердца могут произойти в любой момент. Нил-Сонов видел, и такого не спутать. Но пацан начал выкарабкиваться; правда, даже если всё обойдётся, к врождённым увечьям добавится инвалидность до конца жизни. К счастью, парень всё же медленно, черепашьими шажками пошёл на поправку. И Нил-Сонов ждал этого. Прекрасно понимая некоторую постыдную двусмысленность своего мотива, и не стыдился его. Конечно же, по-человечески он желал Алёшке скорейшего выздоровления, только (Николай с шеей, вывернутой наизнанку!) прежде всего он ждал возвращения единственного уцелевшего свидетеля. Тьма, что вползла с безумием зверя в ту ночь в Весёлую сторожку, подкралась очень близко. Нил-Сонов всегда чувствовал её, Страну Теней. И сейчас она была где-то здесь, между листом со схемой, госпитальным крылом и далёкой Перервинской плотиной. А уж сантименты побережём до более спокойных времён.
Но… не один Нил-Сонов ждал скорейшего выздоровления Алёшки. Или опасался. Был ещё один выживший – Лазарь. И хоть любимчик Хайтека подался в бега, он где-то тут, недалеко, в этой тьме за окнами. И он оказался очень умён, Хайтек прав («При всём уважении, Нил, вам никогда не поймать его, если он только сам этого не захочет», – и почти неуловимая надменная усмешка на губах), только ведь Лазарь тоже… вестник из Страны Теней. Три дня назад его засекли в госпитальном крыле, ублюдок почти добрался до лазарета, где лежал Алёшка, и цели его не вызывали сомнений. Лазаря обложили, но он сумел улизнуть тогда, видимо, действительно неплохо знает тайные ходы Университета. После этого охрану госпиталя пришлось усилить, а Нил-Сонов даже хотел арестовать Хайтека, но до возвращения Мастера, до возвращения Петропавла, решил не предпринимать резких движений. Да и ни к чему это, что уж теперь… Привыкший к комфорту, вальяжный Глава учёных вряд ли подастся в бега. Не выживет в тумане. Но он явно что-то скрывает. Не только горою встал на защиту своего любимчика, там что-то ещё. И вот когда вернётся Петропавел, Хайтеку придётся выложить всё начистоту, учитывая произошедшее за последние дни.
Нил-Сонов поднялся и почему-то подошёл к умывальнику за шторкой, над которым висело небольшое зеркальце. Палаты у Нила, конечно, царские: и свой умывальник, и даже туалет. А рядом, в переоборудованной бывшей аудитории для лекций, спало тридцать пять человек. Но никто не жаловался. Нил-Сонов посмотрел в мутное зеркало: от бессонных ночей глаза были воспалены, кожа на чисто выбритой голове казалась усталой. Удивительно, но Лазарь где-то заполучил почти точно такой же шрам, только симметричный, пересекающий правую половину лица. Теперь понятна не свойственная учёным склонность ублюдка к боевым искусствам, навыкам выживания и полученное лично у Петропавла разрешение на огневую подготовку.
Нил вернулся к своему рабочему месту. Уселся и снова пристально уставился на схему.
«Ну, что тебе надо было от Алёшки, а, Лазарь? – подумал он. – О чём мог поведать несчастный инвалид? О чём ещё, кроме того, что вроде как очевидно? Что ещё ты пытаешься скрыть, Лазарь? Мне надо постараться думать, как ты, но честно отмечу, друг мой, пока не выходит».
Нил-Сонов откинулся на спинку стула. И снова вспомнил, как вошли тогда в сторожку. Запах
(Страна Теней)
безумия, запах гибели. Он сейчас прокрался сюда. И тьма за окнами словно навалилась, придвинулась вплотную к стеклу.
«У меня тогда мелькнула мысль, – подумал Нил, – что стоило бы пересчитать отстрелянные патроны в магазинах. И она мне показалась странной». Не только это. Ещё одна мысль, гораздо более важная. Связка.
«Два автомата Калашникова и карабин Николая. Другого оружия в сторожке не было».
«Но почему я так решил? Потому что учёным оружие не выделяется. Я мыслил по… регламенту, и это было ошибкой. Хотя тревожный маячок внутри звучал и сигналил. Конечно, смену перед отплытием на вахту досконально проверяют, всё заносят в журнал, и всё оружие в Университете на строжайшем учёте. Регламент. И вот появляется пулевое отверстие, в котором нет самой пули. Её выковыряли».
(связка)
Нил-Сонов взглянул на схему: кружочками отмечены тела, крестиками – следы пуль. И вдруг на мгновение перед глазами Нила мелькнул странный рисунок: линии, соединившие кружочки и крестики. Или… то, как их бы хотели соединить.
– Несоответствия, – чуть слышно и хрипло прошептал Нил-Сонов.
Пуля, которую выковыряли. А что, если… Странный ком подкатил к горлу, но сердцебиение всё-таки не ускорилось. А что, если стреляли не по твари? А по гиду, который вёл огонь от входной двери, когда ночной гость уже проник в сторожку?
