— Пора с тобой побеседовать, господин Остужев, пора. Но не прямо сейчас. Сейчас ты отдыхай, вечером у тебя встреча с самим Бонапартом. А он, того и гляди, жулика Барраса под себя подомнет, даром что раньше политикой не занимался. А я встречусь кое с кем, поговорю о тебе.
Легко сказать — отдыхай! Остужев места себе не находил весь день, пока Штольц где-то с кем-то его обсуждал. Соглашаться работать секретарем Бонапарта означало остаться во Франции. На каком положении? Ясно, что шпиона! А ведь относился Александр к молодому генералу с совершенно искренней симпатией. Вот только церковная паперть, покрытая чем-то невообразимо ужасным, не шла у него из головы. Но на войне как на войне, так говорят французы.
Вечером он прибыл в дом, куда совсем недавно переехал Бонапарт — до этого генерал снимал крошечную комнату. Слава пока не принесла ему богатства, зато герою многие готовы были одолжить денег. Остужеву стало любопытно, как генерал собирается расплачиваться — жалованье, которое предложил ему Баррас, нельзя было назвать слишком большим. Другие генералы, обиженные неожиданным продвижением «выскочки», отчаянно интриговали против Бонапарта в Конвенте, и Баррас им не мешал.
Повсюду сновали адъютанты и секретари — Наполеон Бонапарт трудился, казалось, всегда. Побывав уже в его кабинете, Александр понял, что даже недооценил объем проделываемой работы. Генерал ни много ни мало менял страну, в которой еще недавно был никем. Ему противодействовали казнокрады, но он один стоял против всех и вмешивался, куда только мог: в юриспруденцию, в снабжение армии, во внешнюю политику, в партийные дебаты. Он получил второй шанс и упускать его был не намерен. Прибывшего Остужева сразу проводили к хозяину.
— Так ты согласен? — Они недавно перешли на «ты». — Очень хорошо. Я не буду многого от тебя требовать, Александр. Собственно, пока ты мне и не слишком-то нужен. Но скоро случится… Небольшое путешествие, так скажем. На юг. Ты согласен ехать со мной? В пути ты бы мне очень пригодился, верных людей совсем немного. А уж верных и толковых — почти нет!
— Путешествие… Куда? — Остужев не мог соглашаться на какие-то путешествия без одобрения настоящего шефа, Штольца. — Ты ничего не написал об этом, Наполеон.
— Потому что это секрет. Что же я, должен был сообщить его тебе, даже не получив твоего согласия оставить российскую службу? — Бонапарт весело подмигнул Остужеву зеленым глазом. — Прости, но даже сейчас я тебе ничего не скажу. Время еще не пришло. Просто мы поедем на юг.
— На юг так на юг, — обреченно отозвался Александр.
Вот радость — он получил еще одну загадку! Карл Иванович, конечно же, и этому обрадуется. В Санкт-Петербурге будут знать, что знаменитый Бонапарт собирается на юг, и сделают из этого какие-то свои выводы. И, само собой, кое-кто еще узнает о том же — и сделает свои выводы. Только один Остужев станет терзаться: действительно Наполеон по-дружески просит его помочь в какой-то поездке или вовсе не верит ему и просто таким образом хочет обмануть европейские разведки. Последнее особенно противно, хотя именно такого отношения шпион — а кем еще мог себя считать Александр? — и заслуживает.
Долгих разговоров деятельная натура Бонапарта не принимала, и к гостинице Александр подошел еще засветло. Как всегда неожиданно, рядом появилась Мари. На этот раз Остужев не вздрогнул, а спокойно продолжил идти.
— Здравствуйте, Мари. Куда же вы тогда так неожиданно пропали?
— Не люблю мужланов. Решила держаться от солдат подальше. Я вообще на редкость пуглива! — Мари шагала рядом, выглядела она теперь как дочка зажиточного буржуа. — Вы приглашены на одну встречу. Будет интересно. Видите карету? Просто садитесь в нее.
— Но я должен поговорить с Карлом Ивановичем!
— Не беспокойтесь, он уже там, куда и вас отвезут. И постарайтесь, чтобы ваше лицо было не слишком заметно с улицы.
Остужев, заглянув в веселые глаза девушки, решился. Когда он открыл дверцу и обернулся, чтобы попрощаться с Мари, ее, конечно же, уже не было рядом. Он начинал к этому привыкать.
Кучер оглянулся через плечо, но ничего не сказал. Его лицо не было известно Александру, но уж доверять Мари — так доверять. Хотя, пожалуй, мало кто из парижских знакомых заслуживал доверия меньше, чем эта странная девушка. Не успел Остужев закрыть дверцу, как карета тронулась. Около получаса они петляли по улицам и наконец оказались в довольно-таки грязном переулке. Кучер постучал, а когда пассажир высунул в окно голову, молча указал кнутом на ничем не примечательную дверь.
Войдя внутрь, Александр оказался в чьей-то бедной прихожей. Через приоткрытую дверь в комнату он сразу увидел Штольца и рядом с ним Дюпона. Это его не удивило, он ждал встречи с французом.
— Дверь прикрой, Саша! — по-французски попросил Штольц. — И садись за стол.
— Давайте сразу к делу, — вступил Дюпон, когда Александр уселся. — Сейчас мы готовы открыть вам информацию, которая составляет даже не государственную тайну, а нечто большее. Скажите сразу, Александр: вам это нужно? А то я тут слышал от Карла, что вам не нравится роль шпиона. Не то чтобы я вас приглашал именно шпионить, дела у нас самые разные, но участие в тайной войне не предполагает поединков с открытым забралом. А когда это все же случается, то считайте, что вас застали врасплох и уже почти победили — противник не дурак, и забрало будет открыто только у вас.
— Я не могу ничего ответить определенно, пока не знаю, кому мне предлагают служить. — Остужев упрямо наклонил голову. — Служить российской разведке я еще могу, хотя это не кажется мне моим предназначением. А вы говорите от чьего имени, мсье Дюпон?
— От имени человечества.
Остужев перевел взгляд на Штольца, тот кивнул.
— Мы не одни на этой планете, Саша. Тебе трудно это представить, но живут здесь и нелюди. Они коварны, умеют обманывать людей и нравиться людям, и у них есть нечто, за что можно купить человека. Нечто серьезнее денег.
— Что еще за нелюди? — Остужев выпрямился в недоумении. — Вы с чертями боретесь, что ли?
— С чертями борется церковь, — поправил его Дюпон. — Но черти — это скорее по части огня. А вот те, о ком мы говорим, имеют прямо противоположные планы. Их цель — заморозить Землю. И хотя сделать это непросто, во всяком случае сейчас, возможность у них имеется. Только требуется помощь людей, правительств и монархов. То, что ты называешь политикой, событиями исторического масштаба, во многом инспирировано именно ими. Они называют себя арками. Мы стараемся противостоять им, не позволить аркам уничтожать людей людскими же руками. Война идет тайно, ибо у нас нет возможности представить доказательства происходящего всем. Во-первых, сделать такое чрезвычайно трудно — многие ли поверят в историю, подобную моей, например? Но об этом когда-нибудь позже. Во-вторых, слишком много влиятельных людей уже находятся под властью арков, и они будут всячески противодействовать раскрытию правды. Это большая сила, среди их агентов есть даже августейшие особы. Наконец, стоит нам поднять голову, как вся сила арков обрушится на нас. Тогда не выстоять, они поведут армии, они сделают все, чтобы уничтожить нас, а правду извратить так, чтобы никто в нее Не поверил. Мы можем действовать только тайно, так же как и они. В каком-то смысле мы в равном положении, вот только нас мало, а арки — древняя раса, весьма мудрая и очень терпеливая. Я вовсе не уверен, что в конечном счете мы победим. Но бороться надо, и вот я предлагаю тебе, Александр Остужев, вступить в наши ряды.
Секретарь снова посмотрел на шефа, тот кивнул.
— Саша, голубчик, ты смело можешь отказаться. Я готов рекомендовать тебя в любое европейское посольство, такого переводчика, как ты, возьмут везде. Но тогда забудь этот разговор.
— Я не могу поверить, — признался Остужев. — Можно хотя бы посмотреть на этих арков или получить хоть какое-то доказательство?
— Доказательства далеко, и попасть к ним непросто. Аркам совсем не нравится, когда кто-то собирает о них информацию. — Штольц потянулся к столу и налил себе чаю. — Ну а разорванная революцией Франция — это не доказательство? Да, народ был угнетен, но, говоря по чести, где же иначе? Теперь стало гораздо хуже, и люди изменили мнение, многие открыто хотят восстановить монархию, остальные постепенно придут к этой мысли. Но король будет другим, зависимым.
— От Англии! — напомнил Александр. — Это же обычная политика, хотя и бесчестная.
— Обычная? — Штольц расплескал чай, а Дюпон фыркнул. — Саша! Да откуда у Англии столько сил? У них своих забот невпроворот с Америкой. А вспомни хоть якобинский террор! Сколько людей они пустили под гильотину, а ради чего? Только чтобы удержаться у власти? Да любого короля смели бы за такие ужасы. Но якобинцы долго отбивали все попытки справиться с ними. Потому что кто-то им помогал, и подумай кто. Лишь когда эта помощь исчезла, Баррас легко справился с ними — так все ненавидели якобинцев. Сперва убрали короля и его семью, потом с помощью Террора показали, как без них плохо, и вот теперь надо позвать короля из Англии. Да, внешне это выглядит как операция англичан, но сил-то где им взять на такую страну, как Франция? Просто Англия уже под ними, Саша. В Англии арки ведут себя как хозяева.
