— Аня… Я тебе очень благодарен… Ты не представляешь… Только пусть это будет наш с тобой секрет… Ни Миле, ни Саше не будем говорить, хорошо?
— Я поняла тебя, Лёня… Не будем…
Глава 10
— Наташка, прикинь, что про тебя говорят, — увидев вошедшую в аудиторию Наташу, Оксанка с ходу вытаращила свои любопытные глаза, — обалдеть можно!
— Про меня? — уже догадываясь, о чём хочет выпытать подружка, Наташа закусила губу.
— Ага, — взгляд Оксанки становился всё пытливее, — не то слово, что говорят. Весь универ гудит!
— О чём? — старательно пряча улыбку, Наташа подогнула ногу и пристально рассматривала набойку на высоком каблучке сапожка.
— Прикинь? Типа, ты с Морозовым… ну, это…
— Ну, что? — улыбка таки озарила лицо, — Что — это?
— Ну, то… — веснушки подтянулись вместе с поехавшими вверх бровями, — Наташка… Правда?!
— Правда, — смущённо пожав плечом, Наташа опустила взгляд, — если ты имеешь в виду, что мы встречаемся.
— И ты… и ты мне не сказала?! — взгляд из пытливого превратился в обиженный, — Ну, ты даёшь…
— Оксан, мы совсем недавно встречаемся, я сама ещё поверить не могу… А тебе я уже собиралась рассказать, — Наташа заглянула подруге в глаза, — правда…
— А как?! Как у вас всё это… ну, ты понимаешь…
— Не знаю, — Наташа улыбнулась, — всё спонтанно получилось. Я в автобусе гитару забыла, а Дима мне её привёз. Ну, и…
— И — что?!
— И — всё… С этого всё и началось. Нет, конечно, началось раньше… Он мне давно уже нравился. Оказалось, что я ему — тоже.
— Слушаа-а-ай… А у вас, что… всё уже было? — Оксанка не сводила с Наташи своих, величиной с чайные блюдца, глаз, — просто, девчонки говорят, что видели, как вы утром на его машине вместе на занятия приехали. Он что… ночевал у тебя?
— Да, — просто ответила Наташа.
— Слуша-а-ай… А ты не боишься?
— Чего?
— Ну, что он тебя возьмёт, и бросит…
— Боюсь… — Наташка вдруг грустно опустила глаза, — Знаешь, Оксан… Я Диму очень люблю.
— А он?.. Он тебе что-нибудь такое говорил? — затаив дыхание, подружка ждала ответа, — Ну, хоть вслух говорил, что ты ему там нравишься, и всё такое? Или это — только твои догадки?
— Говорил… — Наташа снова улыбнулась, улыбка на этот раз получилась тёплая.
— А что хоть говорил-то? — от нетерпения тон Оксанки становился похожим на тон строгой старшей сестры, — Ой, Наташка… Ты вот такая доверчивая-а-а-а… Хотя, с другой стороны, первый секс с таким парнем хоть запомнится, даже если он и несерьёзно…
— Почему — несерьёзно? — Наташа снова подняла счастливые глаза.
— Ну, так, я и спрашиваю… Он тебе хоть что-то сказал?! — нотки ревности не укрылись от Наташкиного слуха.
— Сказал…
— Ну, так что сказал-то?!
— Сказал, что он меня любит.
— И ты ему веришь?
— Верю.
* * *
Вот уже два с половиной месяца они встречались вечерами после занятий и репетиций и ехали на окраину города, в маленькую квартирку на третьем этаже старой пятиэтажки. Это были самые счастливые вечера… Впервые за много лет после смерти матери Наташа почувствовала родное тепло и отошла душой. Она растворилась в своей любви к Диме, вросла в него. Она так любила, когда он, удобно устроившись на диване и положив голову ей на колени, что-то интересно рассказывал, а сама в это время перебирала его длинные густые волосы и смотрела на него своими большими, печальными, любящими глазами. Сам же Дима не мог бы теперь сказать, когда именно эта нежная, белокурая девочка с глазами цвета крепкого чая вдруг ворвалась в его жизнь, стала её огромной частью… В ту ночь, когда она с высокой температурой спала у себя в комнате, а он сидел рядом, щупал её горячую ладошку и смотрел на неё, такую беспомощную?.. Или это подсознательно произошло ещё тогда, когда он впервые увидел её на университетском вечере — в голубом платье, с гитарой…
Ночевать Дима оставался редко, и, засыпая в его объятиях, Наташа каждый раз ощущала необыкновенный душевный покой, который давала ей его любовь… А в том, что это именно любовь, она не усомнилась ни разу — настолько искренним и бережным было его к ней отношение… Его родители ничего не знали о ней, а ехать знакомиться, как предлагал Дима, Наташка отказывалась. Ей казалось, что мать не одобрит его выбор, и тогда появится трещина в отношениях… Поэтому она, как могла, оттягивала знакомство. Ну, что может сказать мать талантливого, перспективного, обеспеченного молодого человека, который выбрал себе девушку далеко не богатую, без связей и нужных родственников, обыкновенную студентку-первокурсницу? О том, что она сама очень талантлива, Наташа даже не задумывалась. Она так дорожила своим хрупким счастьем, что боялась всего, что могло бы это счастье хоть как-нибудь нарушить. Каким-то десятым чувством она заранее ощущала неприязнь строгой аристократичной женщины к себе… Диме о своих страхах она не говорила, придумывая тысячу причин, чтобы отложить визит к нему домой.
* * *
— Ну, всё, я побежал, — оторвавшись от её губ, Дима нехотя разжал объятия, — пока, Наташка…
— Пока… — ещё на несколько секунд прижавшись щекой к его груди, она тоже нехотя отстранилась и теперь грустно смотрела на него, стоя в своей маленькой прихожей.
— Наташ… — он задержался в дверях, — ты что, плачешь?
— Мне всегда так тяжело расставаться с тобой, — она украдкой смахнула слезинку со щеки, — ладно, Дим, не обращай внимания… Всё хорошо.
— Знаешь… — вернувшись, он снова обнял её, — Мне тоже всегда тяжело уходить от тебя. И я бы с радостью остался с тобой навсегда. Но для этого нужно познакомиться с родителями… а ты не соглашаешься. Они меня не поймут, если я просто так возьму и уйду из дома, не объяснив ничего и не показав, к кому я ухожу.
— Я… я пока не могу…
— Ну, почему?!
— Дима… Не знаю… — она грустно вздохнула, — Ладно, беги… Уже поздно.
— До завтра, — он ласково улыбнулся, — Только не плачь, хорошо?
— Хорошо…
Закрыв за ним дверь, она прошла в комнату и сразу прилегла на постель. Его подушка всё ещё была смята, и Наташка, вздохнув, обняла её и закрыла глаза. Внезапно прозвучавший телефонный звонок заставил вновь подняться — решив, что это звонит Дима, она, пряча улыбку, нажала клавишу, даже не посмотрев на номер.
— Да! — сердце радостно застучало в груди, — Если ты что-то забыл, то возвращайся прямо сейчас… Завтра я тебе ничего не отдам!
— Здравствуй, Наташа, — знакомый голос перебил её тихий, счастливый смех.
